Истинно ли то, что мы говорим?

Бертран Рассел – известный британский философ, политический деятель, автор прозаических произведений. Он воспевал пацифизм, был поклонником атеизма и продвигал либеральные тезисы. На счету учёного труды по математической логике, философии и теории познания. Исследователи называют Бертрана Рассела в числе основателей британского неореализма и неопозитивизма.

Рассел не признавал никаких авторитетов. Вместе с тем он, как и Вольтер, был очень страстным человеком. На протяжении всей своей жизни Рассел резко критиковал традиционные взгляды во всех сферах человеческой жизни - любви, образовании, религии, права женщин, политики и гонке ядерных вооружений.

Бертран Артур Вильям Рассел (Bertrand Arthur William Russell) родился 18 мая 1872 года в Треллек, графство Монмутшир, Уэльс, в аристократической семье. Рассел принадлежал к древнему аристократическому роду, представители которого на протяжении трёхсот лет были приближёнными английских королей. Его дед по отцовской линии, Джон Рассел дважды возглавлял правительство королевы Виктории и служил премьер-министром в 1840-х и 1860-х. годах. Он был младшим из трёх сыновей в семье Джона Рассела, виконта Эмберли, и Кэтрин Рассел. Отец будущего учёного был членом парламента и дружил с философом Джоном Стюартом Миллем, ставшим посажёным отцом его сына Бертрана. Первое в жизни потрясение он испытал в два года: во время эпидемии инфлюэнции умерли его мать и сестра, а через несколько месяцев и отец. Рассел с братом жил у бабушки, графини Рассел, в родовом замке Пембрук-Лодж. Его бабушка, пуританка, прививала внуку спартанский дух, строгую самодисциплину, чувство общественного долга и любовь к Богу.

Услышав, что Земля круглая, пятилетний Бертран тут же предпринял смелый эксперимент — стал рыть в песке туннель к антиподам. На море мальчика поразили моллюски: когда их пытаешься оторвать от скалы, они прилипают еще сильнее. «А ракушки умеют думать?» — спросил Бертран у своей тети. «Не знаю», — ответила она. «Надо знать», — возмутился дотошный карапуз.

Будущий философ получил прекрасное домашнее образование под руководством швейцарских и немецких гувернеров. В 11 лет он увлёкся геометрией Евклида, это была страсть "всепоглощающая, как и первая любовь". Вспоминая о своём первом знакомстве с "Началами" Евклида в детстве, Рассел писал: "Мне говорили, что Евклид всё доказывал, и я был очень разочарован тем, что он начал с аксиом. Я отказывался принимать их на веру, пока брат не назовёт мне вескую причину для этого. Он сказал, что если я этого не сделаю, мы не сможем двигаться дальше. Поскольку учиться я хотел, то скрепя сердце согласился". Его раннее увлечение математикой и философией привело к тому, что уже к 16-ти годам он, к огорчению своей набожной бабушки, заявил, что в Бога не верит.

18-летний Рассел был принят в Тринити-колаедж при Кембриджском университете, где начал специализироваться в двух, казалось бы, трудно совместимых областях: математике и философии. В 1894 году он получает степень бакалавра искусств, а три года спустя защищает диссертацию "Об основах геометрии". В Кембридже Рассел подружился с Альфредом Нортом Уайтхедом, знаменитым математиком, логиком и философом, своим будущим соавтором Он много занимается философскими вопросами и штудирует труды Гегеля, Юма, Джона Локка, а также современного ему философа Джорджа Мура. Эрудиция, обширнейшие знания в разных областях, которые он неутомимо накапливал всю жизнь, сделали Рассела личностью уникальной. Он, в частности, выступил с трудами, посвященными таким деятелям философской мысли, как Лейбниц, Бергсон, Джон Стюарт Милль, исследовал историю западной философии. Собственные же философские взгляды Рассела отличались эклектизмом.

В 1894 году он с блеском окончил Кембриджский университет. Несколько месяцев был атташе в Британском посольстве в Париже, год изучал в Берлине историю немецкой социал-демократии. Анализируя деятельность немецких социалистов, возглавляемых Либкнехтом и Бебелем, он впервые обращается к проблеме переустройства мира на принципах реформизма и демократического социализма.

В Париже в 20-летнем возрасте Рассел влюбился в 15-летнюю Элис Пеарсалл Смит. Элис жила в Филадельфии и была родом из известной квакерской семьи. Расселл решил, что непременно женится на Эллис, и впервые поцеловал её через 4 месяца после того, как сделал ей предложение. Против этого брака активно выступила его бабушка, которая называла Элис не иначе как "хитроумной и коварной женщиной". Молодые люди тем временем оживленно обсуждали, сколько раз в неделю они будут предаваться любви, когда станут мужем и женой. Однако, воспитанные в строгих традициях, жених и невеста устояли перед соблазном и не потеряли невинности до их свадьбы в 1894 году. После первых опытов в супружеской постели Элис заявила, что секс дан женщине Богом в наказание, а Рассел, придерживавшийся иного мнения, даже "не посчитал нужным" спорить по этому вопросу. Впрочем, оба верили в свободную любовь, но ни один из них не спешил её испытать. Первые пять лет их супружеской жизни они не знали, что такое измена.

После свадьбы Бертран оставляет службу и отправляется с молодой женой в путешествие в Берлин и за океан.

В 1896 г. они поселяются в родовом замке Расселов и ведут уединённый образ жизни. Известность Рассела как учёного и общественного деятеля растёт. В 1896 году он читает лекции в Лондонской школе экономики. Тогда же впервые едет в США для выступлений в университетах. Вехой для него становится 1900 год, когда он участвует в крупном философском конгрессе в Париже, знакомится с Готлобом Фреге и Джузеппе Пеано, которые занимались исследованием символической логики. Написанная в соавторстве с преподавателем Тринити-колледжа Алфредом Нортом Уайтхедом книга "Принципы математики" (1903) приносит ему международное признание.

Вернувшись в Кембридж, он занимается исследованиями в области оснований математики и математической логики. После выхода в свет работы Рассела «Критическое толкование философии Лейбница», его приглашают на должность профессора в Тринити - колледж, где он читает лекции по математике и философии. Вопреки традиционному мнению, что математика абсолютно точная наука, Б. Рассел показал, что вся математика строится на допущениях и противоречиях. Ему принадлежит афоризм: «Чистая математика - это такой предмет, где мы не знаем, о чём говорим, и не знаем, истинно ли то, что мы говорим».

Примерно в 1901 году Расселл влюбился в Эвелину Уайтхед, одаренную жену своего соавтора А.Н.Уайтхеда. Их отношения были чисто платоническими, но так повлияли на Расселла, что он пересмотрел многие из своих прежних взглядов. Во время велосипедной прогулки, которую он совершал в полном одиночестве, он вдруг осознал, что не любит Элис, и тут же ей в этом признался. Позже он написал: "Я не хотел быть жестоким по отношению к ней, но в те дни я считал, что в интимной жизни нужно всегда говорить правду". На протяжении последующих девяти лет Расселл и Элис старательно сохраняли видимость счастливой семейной жизни, но занимали при этом разные спальни и были необыкновенно несчастными.

Рассел вплотную подошёл к открытию кибернетики. Через несколько десятилетий Н. Винер назвал его своим предшественником.

В 1910 году Рассел выдвигался кандидатом в члены парламента. На выборах он не получил необходимого числа голосов из - за того, что отказался публично отречься от своих антирелигиозных взглядов (его атеистические работы были собраны позже в книге «Почему я не христианин»).

К концу XIX в. были достигнуты большие успехи в систематизации и строгом обосновании математики и казалось, что эта трудная работа (длившаяся уже целое столетие) близка к завершению. Математиками владело убеждение, что грандиозное здание математического анализа "приобретает несокрушимую крепость, оказываясь прочно заложенным и строго обоснованным во всех своих частях". Но возникло неожиданное препятствие: в самом фундаменте математики выявились логические противоречия. Первый парадокс, относившийся к теории трансфинитных (бесконечных) порядковых чисел, стал достоянием математиков в 1897 г. За этим последовало открытие целого ряда других парадоксов. Под ударом оказалась и логико-математическая система Г. Фреге, в которой было обнаружено противоречие, известное как "парадокс класса классов" (Рассел, 1902).

Попытки спасти положение не давали результата: как бы в насмешку над математиками обнаруживались всё новые и новые парадоксы. Ситуация стала обескураживающей. Вот как это выразил крупнейший математик первой половины XX в. Д.Гильберт: "...состояние, в котором мы находимся сейчас в отношении парадоксов, на продолжительное время невыносимо. Подумайте: в математике — этом образце достоверности и истинности — образование понятий и ход умозаключений, как их всякий изучает, преподает и применяет, приводит к нелепости. Где же искать надёжность и истинность, если даже само математическое мышление дает осечку?". Напрашивался вывод: логика в том интуитивном виде, какой она имела в конце прошлого столетия, не годится в качестве критерия строгости математического доказательства. Кризис оснований математики потребовал тщательного анализа логики рассуждения, логических механизмов действия языка.

У истоков современного логического исследования языка стояли Фреге и Рассел. Именно они задали вопросы, поиски ответов на которые потребовали так много усилий логиков, лингвистов, философов в последующие десятилетия.

Б.Рассел и А.Уайтхед в 1900 г. приступили к исследованию оснований математики, которое после десяти лет напряженного труда увенчалось трехтомным сочинением "Начала математики", получившим широкое признание. Авторы стремились осуществить сформулированную Г.Фреге

программу логицизма (доказать, что чистая математика есть ветвь логики), исключив, однако, закравшиеся в его труд логические противоречия. Поставленная задача была успешно решена. Для многих проблем обоснования математики, которые прежде исследовались достаточно умозрительно, были найдены строгие решения с помощью логико-математических методов. Труд "Начала математики" был воспринят современниками как математический, логический и философский триумф. Математические проблемы тесно переплелись в нём с проблемами логико-философскими, решение которых выпало на долю Рассела.

Рассел выявил и попытался решить три основных затруднения:

(1) Было показано, что в некоторых случаях два выражения "А" и "В", обозначающие один и тот же предмет, не обязательно тождественны, и потому не всегда заменимы одно другим без ущерба для истинности исходного предложения. Поясняется это на примере. Допустим, что Георг IV поинтересовался: "Является ли Вальтер Скотт автором новеллы "Уэверли"?". А поскольку так оно и было, то вроде бы, можно без ущерба для смысла вместо выражения «автор "Уэверли"» подставить: Скотт. Но тогда получится, будто Георг IV пожелал узнать, является ли Скотт Скоттом. А ведь вряд ли можно заподозрить, что первого джентльмена Европы при этом интересовал закон тождества, иронизирует Рассел. Он устанавливает, что выражение «автор "Уэверли"», не тождественно имени "Скотт", хоть и не означает чего-то отличного от Скотта. В противном случае высказывание «Скотт является автором "Уэверли"» было бы ложным, а это не так. То есть как бы "даёт сбой" закон тождества.

(2) Было обнаружено также, что в некоторых конкретных случаях не "срабатывает" закон исключенного третьего (одно из двух должно быть истинным — либо "А есть В", либо "А не есть В"). Например, ни один сведущий человек не признает истинным утверждение "Нынешний король Франции лыс": ведь во Франции сегодня нет короля. Но его нельзя признать и ложным, ибо в таком случае истинным было бы противоположное утверждение "Нынешний король Франции не лыс". А это тоже не проходит: ведь если перебрать лиц, являющихся лысыми, а затем — не являющихся лысыми, то ни в одном из указанных перечней мы не обнаружим нынешнего короля Франции.

(3) Наконец было установлено, что небезупречно обстоит дело и с законом противоречия. Так, Рассел пришёл к выводу: отрицание существования чего-либо всегда самопротиворечиво. В самом деле, если высказывание "А отличается от В" истинно, то между А и В имеется различие. Если же оно ложно, то выходит, что между А и В нет различия, и это можно выразить так: "Различие между А и В не существует". Но как несуществующая сущность может быть субъектом высказывания? Ведь утверждая, что нечто не существует, мы приписываем несуществование чему-то, т.е. предметом нашего суждения выступает нечто, а не ничто. Другими словами, утверждения о несуществовании тех или иных предметов сами себе противоречат.

Памятуя рекомендации Лейбница, Рассел — вместо туманных философских рассуждений — разработал и применил к таким проблемам новейший аппарат логического анализа.

Значительное внимание в "Принципах математики" уделено анализу парадоксов логики и теории множеств. Причину этого недуга большая часть математиков усматривала в некорректном использовании понятия множества (трудности рассуждений об актуальной бесконечности и др.). Фреге высказал более общий диагноз: парадоксы коренятся в логике языка. Но требовалась тщательная аналитическая проработка вопроса. Эту трудную задачу и взяли на себя Рассел и Уайтхед. Изучая вопрос, они пришли к выводу: общая причина парадоксов — порочный круг, в который завлекают неправильно образованные всеобщности.

Дело в том, что создатель теории множеств Г. Кантор (а его подход воспринял и Фреге) понимал под множеством любую совокупность различных объектов. Его определение позволяло рассматривать в качестве элементов множества объекты любой природы, в том числе другие множества. Более того, в его понимании сами множества могли быть своими собственными элементами. В связи с этим можно подразделить множества: на не содержащие себя в качестве своего элемента и включающие в число своих элементов и себя. Первые — наиболее распространенный тип множеств: племя не есть отдельный человек, созвездие не есть отдельная звезда, коллекция минералов не есть отдельный минерал и т.д. Их называют нормальными множествами. Ко второму типу множеств (их называют ненормальными) относят каталог каталогов, список списков и т.п.

Трудность в математическом рассуждении возникает, если поставить вопрос: к какому из двух типов относится множество всех нормальных

множеств? Дело в том, что на него, как установил Рассел, могут быть даны два взаимоисключающих ответа. Такое множество оказывается одновременно и нормальным, поскольку не содержит себя в качестве своего элемента, и ненормальным, поскольку оно есть множество всех нормальных множеств и потому должно включать (в качестве нормального множества) и себя. Но тем самым оно сразу же оказывается ненормальным. Получается логическая ловушка: если множество является нормальным, то оно оказывается ненормальным. Этот парадокс, относящийся к математическому понятию множества, легко представить и в логических терминах классов. Популярно этот парадокс иллюстрируют на примере с брадобреем. В некоем селении парикмахер бреет тех и только тех мужчин, которые не бреются сами. Должен ли он брить себя? На этот вопрос нельзя дать непротиворечивого ответа.

Иначе говоря, "небрежное обращение с понятием множества (класса), без проведения чёткого различия между классом и его элементом" приводило к давно известным противоречиям (например, парадокс Эпименида-критянина, заявляющего, что все критяне лгут). Рассел установил, что общей чертой такого рода парадоксов оказалось смешение уровней рассуждения (или уровней абстракции). Так, оценка высказывания Эпименида включается в тот же уровень, что и оно само (саморефлексивность высказывания), а это заводит в логический тупик. Для преодоления подобных трудностей Рассел предложил чётко разграничить классы понятий по степени их общности. Это и была известная "теория типов", гласившая: "То, что включает всю совокупность чего-либо, не должно включать себя".

Это позволило избавиться от "незаконных всеобщностей" и устранить парадоксы, возникающие, по Расселу из-за неограниченного оперирования с понятием "все". Итак, выход из парадоксов был найден в чётком разделении логических типов (категорий) и установлении языковых запретов на их смешения. Хотя позже выяснилось, что расселовская теория типов не была единственным и наилучшим способом устранения парадоксов, её общие идеи имели важные логические и философские последствия.

Уже тогда он становится поборником женского равноправия. Когда началась первая мировая война, Рассел по возрасту не подлежал призыву в армию. Раздражённый шовинистической пропагандой, захлестывавшей страну, он активно занимается пацифистской деятельностью, став членом организации "Противодействие призыву на военную службу". Это требовало немалого гражданского мужества и рассорило со многими друзьями, стоявшими на позициях "защиты отечества". За выступление Рассела против участия Англии в первой мировой войне его привлекли к суду и приговорили к крупному денежному штрафу и тюремному заключению. Чтобы заплатить штраф, ему пришлось продать часть книг из фамильной библиотеки.

Руководство Тринити - колледжа, испугавшись резких выступлений Рассела, отказало ему в праве преподавания. Рассел едет в США и читает лекции в Гарвардском университете. В 1917 году он выпустил в США небольшую книжку "Мои политические идеалы". Проблемы социализма и капитализма, а также разумного устройства мира он рассматривал в ней сквозь призму ключевого философского тезиса: все высшие ценности в конце концов замыкаются на человеке. Единственно достойная политическая цель - обеспечить насколько это осуществимо самое полное развитие природных творческих возможностей личности, а также обуздать силы властолюбия, алчности и консерватизма.

За публичные речи против вступления США в войну в 1918 году он вторично попал в тюрьму. Выйдя из тюрьмы, он вынужден был покинуть США и в 1920 г. ненадолго приехал в Россию. Он провёл в России примерно полтора месяца - с начала мая до середины июня. Имел почти часовую беседу с Лениным, встречался коротко с Троцким и Каменевым, виделся с Горьким. Побывал в Петрограде, проплыл по Волге от Нижнего Новгорода до Астрахани. Общался с крестьянами, рабочими, интеллигентами, изучал положение дел в промышленности, сельском хозяйстве, образовании, культуре .

Он наблюдал Россию спустя два с половиной года после Октябрьского восстания, когда не закончилась ещё Гражданская война, экономика страны была разрушена и функционировал режим военного коммунизма в его самой жёсткой форме с репрессиями и насильственным изъятием продовольствия у крестьян. Итогом поездки явилась знаменитая книга Рассела "Практика и теория большевизма" (1920). Он был убеждён в том, что русская революция сопоставима по значимости с Великой французской революцией. Значение книги Рассела в том, что,

анализируя в ней положение дел в России, он стремится заглянуть в завтрашний день Многие его прогнозы и предупреждения поражают актуальностью "Я думаю, нужно признать две веши во-первых, многие из худших бед капитализма могут остаться и при коммунизме, во-вторых, избавление от зла не может быть быстрым, поскольку это требует изменений в образе мышления среднего человека". Делая акцент на экономике, материальном факторе, нельзя его абсолютизировать, считает автор. Необходимо учитывать фактор психологический, привычки, традиции людей. Эта мысль пройдет сквозь многие сочинения Рассела. Она будет присутствовать и в его Нобелевской лекции.

В последующие годы он отходит от математики и занимается вопросами философии, теории познания. Пытаясь излечить свою жену от бесплодия, Рассел предпринимает поездку в Китай и Юго-Восточную Азию. Усилия врачей не имели успеха и они развелись.

Затем сэр Бертран был близок с женой английского парламентария Оттолин Моррел (вот как выглядела эта женщина в глазах влюбленного в неё Рассела: "Она была очень высокой, с длинным тонким лицом, немного похожим на лошадиное, и у нее были великолепные волосы"), дочерью хирурга из Чикаго

Хелен Дадли, актрисой Констанцией Маллесон и другими дамами.

А в 1919-м встретил ярую феминистку Дору Блэк, так же, как и Рассел, мечтавшую о детях. Мисс Блэк была его секретарём во время поездки в Россию и написала для его книги главу "Искусство и образование". Она согласилась сопровождать Рассела в Китай, где философу предложили кафедру в Пекинском университете. Когда в 1921-м они вернулись в Англию, Дора была беременна. Либеральная парочка оформила отношения за месяц до рождения маленького Джона. За ним последовала дочь Кейт.

Видимо, появление детей у маститого учёного, перешагнувшего полувековой рубеж, пробудило в нём острый интерес к проблемам воспитания и образования. Рассел вместе со своей женой в 1927 году открывает экспериментальную школу, а сфера его научных исследований расширяется, включая в себя и педагогику. Плодами размышлений стали книги "Об образовании" (1926), "Брак и мораль" (1929), "Образование и общественный строй" (1932). Его педагогические теории вырастают из философских воззрений на природу человека. Цель образования для Рассела - защита свободы и развитие творческих способностей.

В самом начале прогрессивные партнеры договорились, что их брак будет свободным. Но когда Дора родила ребенка от любовника — американского журналиста Гриффина Барри, Рассел не выдержал. В 1935-м супруги развелись.

Его роман с 21-летней Джоан Фолуэлл весьма характерен для Рассела. Он сразу же заявил ей: "Единственное, чего я боюсь, это то, что я могу тебя не удовлетворить сексуально, поскольку я уже немолод... Однако существуют способы, с помощью которых можно исправить этот недостаток". Много лет спустя Джоан призналась: "После нашего третьего совместного ужина я начала с ним спать... Это продолжалось больше трех лет. В постели, впрочем, он часто не мог добиться успеха, поэтому я ушла к другому".

В 1936 году Рассел женился на Патриции Элен Спенс, молоденькой воспитательницей своих детей. Сорокалетняя разница в возрасте не помешала бурному роману. В 1936 году у них родился сын Конрад.

Затем философ обращается к проблеме взаимоотношений между полами. В книге «Брак и мораль» и других сочинениях он выступил с революционными по меркам 1930-х тезисами. Рассел утверждал, что внебрачные сексуальные отношения, основанные на взаимной любви, не являются безнравственными; защищал «пробные» и «свободные» браки, широкий доступ к средствам контрацепции и необходимость сексуального воспитания. Так, современников глубоко шокировала в общем-то безобидная мысль, высказанная в книге «Об образовании»: ребенок с раннего возраста должен иметь возможность видеть своих родителей, братьев и сестер без одежды.

Неортодоксальные взгляды доставили Расселу немало хлопот в США, куда мыслитель вместе с семьей переехал в 1938 году. В Чикагском и Калифорнийском университетах его лекции по философии и логике пользовались успехом, но когда британец был приглашён преподавать в нью-йоркском Сити-колледже, консервативные круги начали кампанию протеста. Некая миссис Кей возбудила против местного совета по высшему образованию иск, сводившийся к следующему: если приглашение Рассела не аннулируют, преподавателем её дочери может стать насквозь аморальный тип. Правда, в то время девушек в Сити-колледж не принимали, но данное обстоятельство не смутило адвоката истицы. В своей речи он назвал книги Бертрана Рассела «распутными, сладострастными, похотливыми, развратными, эротоманиакальными, недостойными, узколобыми, лживыми». Совету пришлось отказаться от услуг философа…

Вторая мировая война застала Рассела в США. Он отказывается от своих пацифистских убеждений и выступает с воззванием против фашизма, выступает с публичными лекциями и докладам. После шестилетнего пребывания в США, где он преподавал философию в Чикагском и Калифорнийском университетах, в 1944 г. Рассел возвращается в Англию. С этого времени он практически уже не покидал Англию. Рассел в 1931 году унаследовал титул лорда и с 1944 года принимал активное участие в работе палаты лордов.

После тридцатилетнего перерыва начинает преподавать в том самом Тринити-колледже Кембриджского университета, откуда его уволили за антимилитаристские выступления ещё в пору первой мировой войны. Его неиссякаемая энергия выражается в написании книг "Философия и политика" (1947) и "Знание человека. Пределы и границы" (1948), в чтении цикла лекций по радио, позднее собранных в книге "Власть и личность" (1949). Наконец, "неудобный" Рассел получает официальное признание на родине: его награждают высшим британским орденом "За заслуги".

Сразу после Второй мировой войны он настаивал на том, чтобы Запад использовал имевшуюся у него в то время монополию на ядерное оружие и принудил СССР к сотрудничеству в деле поддержания мира на планете. Однако развертывание холодной войны и распространение ядерного оружия убедили его в том, что человечество находится под угрозой уничтожения. «Лучше быть красным, чем мертвым», — так рассуждал теперь этот убежденный антикоммунист.

В 1946 году 74-летний учёный завёл роман с молодой женой преподавателя Кембриджского университета. Они встречались в течение трёх лет. Колетт написала ему полное нескрываемой горечи письмо: "Теперь у меня не осталось иллюзий. Какой ужасный конец всем нашим годам, проведенным вместе... Трижды я становилась частью твоей жизни, и трижды ты меня отталкивал".

На свой последний день рождения он, как всегда, получил подарок от Колетт - букет красных роз.

(Окончание следует)