Гамбсовские стулья Леонида Гайдая

Воистину культовый авантюрно-сатирический роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова «12 стульев», написанный в 1928 году, мгновенно понравился всем и стал так активно переводиться на другие языки, что ждать киноэкранизаций пришлось недолго.

Первая из них польско-чешского производства появилась в 1933 году. Потом последовали английская, немецкая, итальянская, американская и шведская версии. Они имели разные названия и даже меняли количество стульев, но сюжет поиска запрятанных там сокровищ оставался неизменным.

На сегодня существует уже более двадцати (!) экранизаций во многих странах, среди которых даже такие, как Бразилия, Куба и Иран. Советские же режиссёры, в отличие от своих заграничных коллег, долго не отваживались взяться за роман Ильфа и Петрова. Первой советской попыткой стал ленинградский телеспектакль «12 стульев» (1966) с Игорем Горбачёвым в роли Остапа Бендера и Николаем Боярским в роли Кисы Воробьянинова. Наконец, в 1968 году состоялась премьера кинопохождений Остапа Бендера – фильм Михаила Швейцера «Золотой телёнок».

Картина получилась превосходной, а её режиссёру мы вместе с Леонидом Гайдаем можем быть благодарны хотя бы по одной причине: если бы Швейцер не стал снимать «Золотого телёнка», возможно, не был бы реализован другой гайдаевский шедевр - «Бриллиантовая рука». Ведь Гайдай так хотел экранизировать «12 стульев» сразу же после своей «Кавказской пленницы», что только запуск съёмок «Золотого телёнка» оказался тем решающим доводом, которым киноначальство смогло убедить Леонида Иовича несколько подождать со своим вожделенным кинопроектом и взяться за другой.

Однако ещё во время съёмок «Бриллиантовой руки» даже возникла угроза, что гайдаевские «12 стульев» могут вообще не состояться – их успел тогда «застолбить» за собой Георгий Данелия.

Гайдай рассказывал: «Я долго добивался экранизации «12 стульев», несколько раз проходил по всем инстанциям. А потом вдруг узнал, что этот роман собирается ставить Гия Данелия. Там уже всё на мази. Я, конечно, расстроился. Но ничего не поделаешь – пришлось распрощаться со своей мечтой. И вот однажды, представляешь, подходит Гия и спрашивает: «Лёня, хочешь ставить «12 стульев»?» Я отвечаю: «Это мечта моей жизни». «Бери и начинай», – говорит Гия. «А ты?» – спрашиваю. «Пока готовился, у меня всё перегорело, – говорит Гия. – Я уже не знаю, как этот роман ставить». Ну, я сразу за дело…»

Гайдай, несомненно, мог бы и сам написать классный сценарий по своему любимому произведению, но, видимо, за последние годы он уж слишком привык работать в соавторстве. Поэтому и сейчас для совместной работы Леонид Иович привлёк писателя-сатирика Владлена Бахнова. Гайдай видел кинокомедии Вениамина Дормана по бахновским сценариям – «Штрафной удар» (1963) и «Лёгкая жизнь» (1964), изрядный юмор и остроумие которых были очевидны. Но, пожалуй, решающим аргументом стало то, что Бахнов был соседом Гайдая и они хорошо знали друг друга.

Фильм Гайдай изначально намеревался снимать в Экспериментальном Творческом Объединении (ЭТО), возглавляемом Григорием Чухраем, который давно звал к себе самого успешного комедиографа страны.

В марте 1969 года сценарно-редакционная коллегия ЭТО одобрила заявку Владлена Бахнова на написание сценария по «12 стульям». Бахнов сразу приступил к работе, а Гайдай с операторами выехал на поиски натуры. Действие романа разворачивается в разных местах Советского Союза, а режиссёр намеревался по возможности следовать литературному маршруту Бендера и Воробьянинова. Но перед этим создателям будущего фильма предстояло традиционное прохождение через горнило предварительных худсоветов. Вскоре в ЭТО обсудили литературный сценарий, написанный Бахновым с Гайдаем, и в целом одобрили его, но тут взбрыкнуло Главное управление кинематографии: «Прежде всего, сценарий оставляет ощущение монотонного чередования эпизодов, похожих, по сути своей, один на другой. Это, несомненно, противопоказано для комедии. Очевидно, необходимо, чтобы при разработке режиссёрского сценария было произведено некоторое сокращение эпизодов. Далее в сценарии произошло смещение акцентов – от остросатирических у Ильфа и Петрова к юмористическим – у В. Бахнова. Но очевидно, что в сценарии и фильме должна прозвучать злость и насмешка над представителями старого мира. Экранизация должна явиться в то же время, как и предлагают авторы сценария, озорной, жизнерадостной и эксцентрической комедией».

Нечто подобное звучало в обсуждении и на худсовете ЭТО, на что Гайдай парировал: «Я считаю, всё дело в том, как сделать. Не всякую эксцентрику можно записать литературно».

Двенадцатого ноября 1969 года режиссёрский сценарий был готов. Его одобрили в Главном управлении кинематографии только 16 декабря, и подготовительный период картины не в первый раз для Гайдая стартовал в самом конце года. Теперь начался активный подбор актёров – один из самых интересных этапов в производстве любой кинокартины. И бесконечно важный: один-единственный неудачно подобранный исполнитель (особенно для главных ролей) способен испортить впечатление даже от самой удачной постановки. Но Гайдай никогда не позволял себе утвердить кого-то «от безвыходности».

«Когда Лёне, – вспоминала Нина Гребешкова, – после долгих лет отказов всё-таки разрешили снимать «12 стульев» (он всё никак не мог «пробить» этот фильм), первым делом он стал искать Воробьянинова. Пробы длились год. За это время Гайдай успел перепробовать добрый десяток видных советских актёров и никого не мог утвердить. Отвергнуты были и Плятт, и Папанов, и Сергей Филиппов… И вдруг Лёне звонит близкий друг – Юрий Никулин: «Слышал, ты будешь снимать «12 стульев», попробуй меня на роль Кисы, я о ней всю жизнь мечтал!» Лёня, конечно, сделал пробы. Но Юра на эту роль решительно не подходил. А как сказать другу? В конце концов, Гайдай набрался духу: «Юра, я тебя на эту роль не беру. Но предлагаю очень хороший эпизод – дворника».

Удивительно, но Юрий Владимирович не только не обиделся, а с радостью согласился на дворника Тихона. Всего одна минута в кадре – и родился маленький шедевр, запомнившийся зрителям. Который, кстати, был весьма щедро оплачен. За один съёмочный день Никулин получил 500 рублей!

Андрей Миронов на роль Бендера режиссёра не устраивал. К тому же Гайдай боялся повтора, а ведь в его «Бриллиантовой руке» Миронов, по сути, уже сыграл своего Бендера. Гайдай же искал своего собственного Бендера. И прежде всего – не похожего на блистательного Бендера-Юрского из «Золотого телёнка». Говорят, что тогда в фотопробах на роль Остапа Бендера участвовала вся элита советского кино. Гайдай в поисках своего Остапа просматривал всех актёров, кто по возрасту, внешним данным и таланту подходил на роль.

Сбившиеся с ног ассистенты, предложили режиссёру на пробы более сотни актёров, но на окончательные фотопробы были приглашены 23 актёра. Даже перечень их дорогого стоит: Евгений Евстигнеев и Олег Басилашвили, Фрунзик Мкртчян и Олег Борисов, Александр Лазарев и Анатолий Кузнецов, Николай Губенко и Алексей Баталов, Николай Рыбников и Валентин Гафт, Александр Ширвиндт и Никита Михалков, Владимир Басов и Михаил Козаков…

Вот часть серии фотопроб на роль Бендера от Александра Пороховщикова, Евгения Киндинова, Георгия Кавтарадзе, Леонида Каневского, Зиновия Высоковского.

С Кисой Воробьяниновым режиссёр остановился на Сергее Филиппове. Время уже сильно поджимало, а исполнителя на главную роль всё не было. В этот момент сильно ухудшилось состояние здоровья Филиппова. Гайдай решил заменить его на Ростислава Плятта. А роль Бендера отдать актёру, который выглядел бы с ним в паре наиболее выигрышно - Владимиру Высоцкому. Лишь по фотопробам сейчас можно себе представить, как мог бы выглядеть этот актёрский тандем в фильме. Но Высоцкий к началу съёмок просто не явился на съёмочную площадку. Актёра искали по всей Москве, но… Пагубное пристрастие к алкоголю сделало своё «чёрное дело».

Высоцкий запил, а Гайдай, которого и так поджимали все сроки, ждать уже не мог. Он снял Высоцкого с роли. Ему на смену, пересмотрев фотопробы, Леонид Иович решил остановиться на Александре Белявском. А по Воробьянинову Гайдай вдруг засомневался: правильно ли он отверг Сергея Филиппова, ведь он вроде тот самый типаж, что нужно…

Вновь просмотрели пробы и повторно вызвали Сергея Филиппова. Оказалось, за это время у него в жизни произошла целая цепь буквально катастрофических событий. Во-первых, врачи обнаружили у него крайне тяжёлый недуг и сообщили, что жить ему осталось всего несколько месяцев. Во-вторых, он потерял работу в театре. В такой ситуации что оставалось Филиппову? Только впасть в отчаяние. И именно в этот момент ему позвонил Гайдай: «Мы берём вас!» Не возражал и Ростислав Плятт, прекрасно зная, насколько Филиппов нуждался в этой роли.

Как потом оказалось, тем самым Гайдай спас человеку жизнь. Филиппов настолько с головой погрузился в работу, что и думать забыл о своей болезни. Лишь когда съёмки закончились, пошёл на очередное обследование. И тут – о чудо! – выяснилось, что он почти здоров. Вот вам волшебная сила искусства!

NOTA BENE. Из всех советских кинокомиков Сергей Филиппов снимался, вероятно, больше и дольше всех. За невероятные пятьдесят два (!) года своей кинокарьеры (с 1937-го по 1989-й) с послужным списком в 120 ролей он сыграл бесчисленное множество невероятно уморительных жуликов, совершенно придурковатых мерзавцев, жутко потешных бюрократов, безумных склочников и невообразимых пьяниц. Филиппов был просто рождён для эксцентрики, и неудивительно, что именно у Гайдая он сыграл свою единственную главную роль в кино. Но и следующие десятилетия у Сергея Николаевича тоже будут связаны с Гайдаем, который приглашал его буквально в каждую свою постановку. Любители гайдаевских комедий сразу вспомнят его шведского посла («Иван Васильевич меняет профессию»), певца про чёрные подковы с чужим голосом в «Не может быть!», слугу Осипа в «Инкогнито из Петербурга» или железнодорожного дворника в «Спортлото-82».

Итак, пятьдесят лет тому, 10 марта 1970 года в шестом павильоне «Мосфильма» Гайдай приступил к съёмкам. Перед началом съёмок, по заведённой у киношников традиции, необходимо было разбить тарелку. Вот только та почему-то не разбилась. Несчастливая примета, а Гайдай был очень суеверным. Скрепя сердце, он всё же начал съёмки. Но спустя девять дней было принято однозначное решение об их прекращении – Филиппов явно переигрывал Белявского. В отснятом материале складывалось впечатление, что это Воробьянинов главный герой фильма, а Бендер на его фоне выглядел чуть ли не положительным персонажем. Это было просто катастрофой для фильма, ведь за эти девять дней уже успели снять довольно много, теперь всё приходилось выкинуть и начинать сначала. А другой кандидатуры на роль Бендера у Гайдая уже не было.

Съёмки были прекращены на месяц, за который нужно было всё же найти актёра на роль Великого Комбинатора. Вот только где его искать, если уже до этого была перелопачена чуть ли не вся страна? Гайдай вспоминал: «Часто сравнивают нашу картину с «Золотым телёнком» Швейцера, спорят, какая из двух лучше. Ерунда: несопоставимые же вещи! Разные фильмы! И у Ильфа и Петрова в разных романах Остап разный. В «Стульях» – пройдоха, сердцеед, жулик, хотя и чтит Уголовный кодекс. В «Телёнке» – он гораздо умнее и тоньше, там уже целая философия «от Остапа» появилась. И того и другого Остапа найти ужасно трудно. «Моего», может быть, труднее – именно потому, что он ближе к «комическому», дальше от философии. Пробовались десятки актёров. Я искал в каждом то, что артист ещё нигде не раскрыл… И даже самому ему неизвестно было, что раскрывать. Видел, как богаты их таланты. Владимир Высоцкий – как он замечательно пел у нас на кинопробе! Алексей Баталов был очень своеобразным Остапом – совершенно по-новому его увидел. Фрунзик Мкртчян с блеском сыграл свою сцену… Правда, по-армянски. Это был отличный армянский Бендер. Но, увы, не мой».

В одном из своих последних интервью в 1993 году, отвечая на вопрос о «бендеровском» кастинге, Гайдай сознался: «Это тяжёлый случай в моей биографии. Я всё время «держу в голове» Олега Табакова. Вот кто купается в ролях, всё что угодно может делать. Я мечтал о таком Остапе. Пробовалось на плёнку 23 человека, а уж на фото – со всего Союза».

Очень понравился Гайдаю на пробах и Олег Басилашвили, однако режиссёра не устроил вес 36-летнего актёра, в то время составлявший 110 килограммов.

«Помните Анатолия Кторова в фильме «Праздник святого Йоргена»? – сказал Гайдай Басилашвили. - Вот именно такая фигура должна быть у Остапа в моём фильме. Если вы сумеете очень быстро похудеть до этих кондиций, я возьму вас сниматься».

Олег Басилашвили с готовностью ухватился за этот шанс и в рекордные сроки сбросил 35 килограммов. Но когда он вновь позвонил Леониду Иовичу, выяснилось, что тот уже начал съёмки с другим артистом - тоже носящим грузинскую фамилию, но, в отличие от Басилашвили, практически не имевшим опыта работы в кино.

В это время по стране шёл моноспектакль «Похождение Остапа Бендера» по мотивам «Золотого телёнка», который давал практически мало кому известный актёр из небольшого грузинского города Поти Арчил Гомиашвили. В нём Арчил каждый вечер играл не только Великого Комбинатора, но и подпольного миллионера Корейко, и Паниковского с Балагановым, и даже Зосю Синицкую. Тогда он уже 13 лет ездил по театрам и клубам с этой постановкой. Когда Гайдай с группой приехал в Горький в поисках натуры, его директор фильма случайно увидел афишу этого моноспектакля, заинтересовался и решил посмотреть. После чего чуть ли не силой притащил на этот спектакль Гайдая, который тут же пригласил грузинского актёра на пробы. И пробы были успешными. Вот только почему они стали столь удачными, знают немногие. Гайдая, по сути, обвели вокруг пальца.

Вся съёмочная группа настолько устала от бесконечных поисков Бендера, что ассистенты режиссёра просто попросили порепетировать Наталью Воробьёву, уже утверждённую на роль Эллочки-людоедки, с только приехавшим Гомиашвили прямо в его гостиничном номере. Наталья, вероятно, лучше всего знала, какого Бендера хочет увидеть Гайдай, ведь большинство «Остапов» пробовались именно с ней. Она приехала к Арчилу, они отрепетировали танго (то самое, которое придумал ещё Миронов), а потом, уже утром, Гайдай вроде как только «познакомил» её с новым кандидатом на роль. Пробы прошли успешно, и 44-летний актёр был утверждён режиссёром на роль 28-летнего Остапа Бендера.

NOTA BENE. Откуда взялся Бендер? Одни считали, что под этим образом скрывался одесский приятель Ильфа и Петрова Митя Бендер, другие предполагали, что Великий комбинатор списан с Мити Агапова. Но на самом деле прототипом был Осип Шор. Родившись в Никополе, он с родителями переехал в Одессу, где жил на улице Полтавской победы в доме №78. Осип был всегда полон гениальных идей, которые в основном были связаны с мечтой найти курицу, несущую золотые яйца. Вот лишь несколько его креативных идей, снискавших ему почёт не только среди уважаемых людей, но и в криминальном мире. Так, купцу Кутякину Шор помог избавиться от конкурента в винном бизнесе – купца Розенбаума. Бандиту Ваське Косому он подбросил идею, как ограбить банк, переодевшись трубочистами. Но самую поразительную идею Осип подкинул раввину Берштейну – продавать места в раю. Тогда для большей убедительности была даже вывешена карта рая. И каждый желающий за деньги мог выбрать для себя идеальное место. Благодаря этому трюку раввин отремонтировал свой дом и синагогу.

Чего только не было в жизни Осипа Шора! Путешествуя из Москвы в Одессу, Шор всячески выкручивался, чтобы выжить: представлялся гроссмейстером, не умея играть в шахматы, был художником, приходил в разные заведения и представлялся пожарным инспектором… И даже женился на полной женщине, которая в романе предстала как мадам Грицацуева.

Вернувшись в Одессу, он становится оперуполномоченным по борьбе с бандитизмом Одесского уголовного розыска. За допросы с пристрастием даже получил кличку Борзый опер. После войны Шор переехал в Москву и до последнего трудился проводником поезда Москва - Ташкент. Дожил до 80 лет и умер в 1978 году, но благодаря таланту Ильфа и Петрова образ Осипа Шора, то бишь Остапа Бендера, получил международное признание.

У многих читавших Ильфа и Петрова возникает вопрос: «А кем был Остап Бендер по национальности?». Из канонических текстов со слов самого Великого Комбинатора его полное имя звучит как Остап Сулейман Берта Мария Бендер-Бей. Его же приспешники называли его Остап Ибрагимович, а для определения родословной добавим ещё и «сына турецкоподданного».

Существует расхожая версия, что «турецкоподданными» называли себя в дореволюционные времена одесские евреи, которые принимали турецкое подданство, дающее им некие бонусы. Например, не служить в царской армии (людей с иностранным гражданством в царскую армию не призывали), иметь возможность жить за пределом черты оседлости и даже выезжать в Палестину по религиозным соображениям, с возможностью всегда беспрепятственно возвращаться в Россию. Сторонники этой версии, стало быть, считают, что Великий Комбинатор был сыном одесского еврея. Но в реалиях турецкоподданными там были не только евреи. В той же Одессе турецкое гражданство в XIX веке имело множество людей, например, с греческими корнями. Но и это не всё.

В те времена миграция между Российской и Османской империей была весьма распространена. Причём бегство в Османскую империю – это не всегда в саму Турцию. Много беглых было на Балканах, которые тоже были под турками, вот они тоже были турецкоподданными. Вспомните-ка, как ещё именовал себя Остап Бендер? Бендер-Задунайский! А слышали ли вы что-то о задунайских казаках? Как в известной украинской песне «Ехал казак за Дунай, сказал девушке: «Прощай…» Это были запорожские казаки, бежавшие из Российской империи на Балканы.

Да, конечно же, Остап родился, когда Задунайской Сечи уже не было, но ведь далеко не все казаки вернулись в Россию, часть их ещё долго оставалась именно турецкоподданными. Да и имя Остап как-то совсем не еврейское и не тюркское. А кого ещё вспомните из известных литературных персонажей с тем же именем? Да, гоголевский Остап Бульба! Запорожский казак, сын Тараса Бульбы. Вот и выходит, что на смену турку и еврею на сцену выходит потомок казака с запорожскими корнями – Остап Бендер. Но это так, лирическое отступление…

Правда, Леониду Гайдаю ещё нужно было уговорить худсовет - в Госкино не сразу поняли, почему это Бендер вдруг стал грузином. «Так ведь у него ведь только папа «турецкоподданный». Почему мама не могла быть грузинкой?» – находчиво ответил режиссёр. Вот только позже Леонид Гайдай не раз пожалел о своём выборе. Бендер Гомиашвили был бодр, оптимистичен, напорист и нахален. Его обаятельная наглость сочеталась с недюжинной изобретательностью и артистичностью прирождённого авантюриста. Такой Остап Бендер и должен согласно роману обладать мужественным обаянием, блеском интеллекта в глазах и этакой «летящей походкой». Кавказский колорит Гомиашвили этому лишь помогал. Даже наоборот: его внешность безупречно соответствовала описаниям Ильфа и Петрова, согласно которым Бендер – «красавец с черкесским лицом» и «медальным профилем».

Нет, по-актёрски Гомиашвили всё схватывал на лету и выполнял всё, что говорил режиссёр. Гайдай ставил задачи Арчилу быстро и по делу. Работали они в ускоренном темпе, так как из-за затянувшихся поисков уже и так серьёзно выпали из съёмочного графика. Вот только у Гомиашвили было своё свое­образное видение героя: «Я прочёл Бендера иначе, хотел сыграть настоящего, живого Бендера... А Гайдай своими комедийными штуками перекрывал мой посыл показать серьёзного, неоднозначного героя».

К концу съёмочного периода Гайдай настолько устал бороться с актёром, что просто не стал звать его на озвучку и дал Остапу в фильме колоритный и очень гибкий голос Юрия Саранцева, признанного мастера дубляжа. Именно это стало основной причиной переозвучки, а не якобы грузинский акцент Гомиашвили. Он у него был совсем слабый, ведь актёр вырос на Донбассе и грузинский язык выучил только в 14 лет.

По словам Нины Гребешковой, Леониду Иовичу вообще не понравилось работать с этим актёром. На съёмках Арчил частенько лебезил и заискивал, что не могло не покоробить Гайдая, не выносившего никакой фальши ни в профессиональных, ни в бытовых отношениях. А когда фильм был готов, Гомиашвили, возмущённый тем, что его «лишили голоса», резко сменил интонацию с льстивой на хамскую. После этого всякое их общение прекратилось. Однако через шесть лет Гайдай неожиданно позвонил Арчилу: «Хотите увидеть уголовное преступление? Тогда включайте телевизор. Сейчас начнутся «12 стульев», снятые Марком Захаровым».

Третью главную роль в фильме – отца Фёдора – исполнил Михаил Пуговкин. Гайдай практически в каждой картине снимал Михаила Ивановича, ставшего одним из самых гайдаевских актёров советского кино. Он сыграл прораба в «Напарнике», но эта роль была почти эпизодическая. Пробовался и на роль Лёлика в «Бриллиантовой руке». Но для «12 стульев» Гайдай сразу утвердил Пуговкина на роль.

Надо сказать, Михаил Иванович поначалу опасался воплощаться в столь антирелигиозный образ, как алчный служитель церкви Фёдор Востриков. Дело в том, что мать Пуговкина была глубоко верующая, и он опасался обидеть её такой ролью. Но крестьянка из Костромской области Наталья Михайловна Пуговкина оказалась мудрым человеком. «Играй своего отца Фёдора, – сказала она сыну. – Ты ведь не над Богом посмеёшься, а над жадным попом».

Немногочисленные женские роли в «12 стульях» в основном тоже утверждались Гайдаем заранее, минуя стадию кинопроб. Так, бывшую возлюбленную Ипполита Михайловича Елену Станиславовну, режиссёр сразу доверил сыграть выдающейся опереточной актрисе Гликерии Богдановой-Чесноковой, которая играла ещё в той самой первой телепостановке «12 стульев».

Роль Эллочки-людоедки Гайдай поначалу предложил Наталье Варлей. Но когда на пробах Наталья надела светлый парик, режиссёр «прозрел» и увидел в бывшей «кавказской пленнице» идеальную Лизу Калачову – вегетарианку поневоле, к которой в роковой для себя час воспылал чувствами Ипполит Матвеевич. А Эллочку Щукину превосходно сыграла 21-летняя выпускница ГИТИСа вышеупомянутая Наталья Воробьёва. Ассистенты Гайдая искали миниатюрную миловидную девушку, любящую наряжаться, – и в театральном институте им сразу указали на Воробьёву. Гайдай утвердил её после первой же пробы.

Жену отца Фёдора Катерину Александровну сыграла Клара Румянова. Это, пожалуй, самая заметная из киноролей артистки, которую вся страна знала, прежде всего, по голосу её персонажей в знаменитых советских мультфильмах.

Гайдай, хорошо знавший Клару Михайловну ещё по учебе во ВГИКе, снимал её трижды: помимо «12 стульев», в «Женихе с того света» (маленькая роль регистраторши в поликлинике) и в совсем крошечном бессловесном эпизоде в «Не может быть!» (гостья на свадьбе).

Жена Гайдая Нина Гребешкова сыграла жену инженера Брунса и царицу Тамару, которая является отцу Фёдору, забравшемуся на скалу, среди его прочих бредовых видений.

Но самым колоритным женским персонажем в романе и в фильме, бесспорно, является вдова Грицацуева, с которой Бендер справляет спешную свадьбу, «чтобы спокойно, без шума покопаться в стуле», ей принадлежащем.

В романе Грицацуева описывается так: «Молодая была уже не молода. Ей было не меньше тридцати пяти лет. Природа одарила её щедро. Тут было всё: арбузные груди, нос – обухом, расписные щёки и мощный затылок».

Портрет будто списан с Натальи Крачковской, непрофессиональной актрисы. Ранее Крачковская снималась лишь в массовке и совсем крошечных ролях, но Гайдай сделал её общепризнанной комедийной звездой. Её Гайдай знал ещё со времён съёмок «Кавказской пленницы», на которой звукооператором был её муж Владимир Крачковский. Но мысль задействовать колоритную внешность Натальи в кино как-то не приходила Гайдаю в голову вплоть до «12 стульев». Да и при работе над этой картиной режиссёр вспомнил о Крачковской лишь в последний момент, а до этого на роль Грицацуевой пробовались Нонна Мордюкова и Галина Волчек. Так Наталья сыграла свою первую большую роль, после чего прочно вошла в список актёров, которых Гайдай старался задействовать в каждом своём кинопроекте.

Остальные значительные роли в «12 стульях» исполняют артисты, которые или уже снимались у Гайдая, или ещё будут сниматься: Владимир Этуш, Георгий Вицин (монтёр Мечников), Виктор Павлов (Коля Калачов), Игорь Ясулович (инженер Щукин), Готлиб Ронинсон (Кислярский), Роман Филиппов (Ляпис-Трубецкой), Григорий Шпигель («Альхен»).

Свою последнюю роль в гайдаевских фильмах сыграл здесь Юрий Никулин, а Савелий Крамаров – первую (одноглазый шахматист). Да и сам Леонид Гайдай стал архивариусом Коробейниковым.

Не меньше усилий, чем на формирование огромного актёрского ансамбля, было потрачено на поиск оригинального или соответствующего подлинному реквизита двадцатых годов.

«Гайдаю во всём нужно было добиться совершенства, иногда ценой больших усилий, – рассказывала Нина Гребешкова. – Надо снять Пуговкина на скале – Гайдай добывает пожарный кран. Потом, правда, выяснилось, что высоты в кадре всё равно не видно, с таким же успехом можно было в павильоне снять. А ради кадра, где отец Фёдор рубит стулья, целый месяц группа сидела в Батуми, ждала сильного шторма. Я уж не говорю, сколько усилий было потрачено, чтобы найти настоящие стулья работы Гамбса! Не было их в СССР! Но Леня упёрся: «Нужны подлинные». Помрежи сбились с ног, объезжая квартиры, где в принципе могла быть такая старинная мебель. И только у одной бабушки нашёлся «тот самый» стул. Но бабушка оказалась в духе наших комедий: ни за какие деньги не соглашалась она отдать стул, хотя торг дошёл уже до таких сумм, на которые она могла бы купить домик в деревне. Пришлось удовлетвориться тем, что стул был сфотографирован и по его образцу за границей заказан искомый гарнитур».

Съёмки «12 стульев» начались 29 апреля 1970 года с Рыбинска, который должен был стать вымышленным Старгородом – родным городом Ипполита Матвеевича. В июле натурные съёмки продолжились в Москве, где проходит треть действия и романа, и фильма. А в сентябре группа выехала на Кавказ: Пятигорск, Батуми, Военно-Грузинская дорога, Дарьяльское ущелье. В декабре 1970 года начался монтажно-тонировочный период производства картины.

В связи с этим фильмом Гайдай позже говорил: «Прицельность и краткость – вот что очень важно в комедии. Единожды в жизни я сделал двухсерийный фильм – «12 стульев». Так к концу мне самому скучно стало. Если помните, во второй серии мы даже титр дали, чтоб зрителей утешить – сколько минут и секунд осталось ещё до спасительного финала. Очень это важно – вовремя поставить точку».

Юмористический титр «До конца фильма осталось 00 час. 17 мин. 23 сек.» действительно возникает в соответствующем месте второй серии, сразу после реплики Остапа «Кисунчик, потерпите!».

Точные диалоги из текста романа перемежаются в фильме с интересными трюковыми находками – например, зрелищной погоней васюкинских шахматистов за надувшим их великим комбинатором. Как оказалось, фирменный приём Гайдая, слегка убыстренные движения персонажей, можно удачно применять не только в «Операции «Ы»…», но и в экранизации классики.

В дополнение ко всему пришлась впору и другая визитная карточка гайдаевских фильмов – неподражаемая и лучезарная музыка Александра Зацепина. К тому же Гайдай умудрился найти для своей очередной солнечной комедии идеальную коду. Трагедийный финал романа здесь на месте, однако самый последний эпизод фильма всё же исполнен оптимизма. Остап погиб, но обес­смертил себя – в современности его огромный портрет висит возле столичного кинотеатра «Россия», куда валом валят зрители. Именно в этом кинотеатре седьмого июня 1971 года и состоялась реальная премьера фильма «12 стульев».

Можно согласиться с тем, что никакая другая гайдаевская постановка не потребовала стольких усилий от режиссёра и съёмочной группы. Невооружённым глазом видно, сколько всего вложено в эту картину, с каким перфекционизмом она создавалась. У Гайдая немало фильмов, действие которых происходит в прежние времена, но погружение в нэповскую эпоху, воспетую Ильфом и Петровым, удалось ему лучше всего.

Питерский литератор Борис Рогинский в разборе экранизаций Ильфа и Петрова назвал картину Гайдая «блестяще поставленным балетом» и признал её наиболее удачным киновоплощением «12 стульев». С ним согласны и миллионы кинозрителей, с восторгом принявшие фильм. Однако в начале семидесятых годов многие кинодеятели приняли фильм Гайдая в штыки.

Что Гайдаю точно никогда не было свойственно, так это вещизм по отношению к предметам обихода. Но вот четыре «гамбсовских» стула из фильма после съёмок поселились в квартире Гайдая по его настоянию.

«Ну, зачем нам такие стулья, они вообще не вписываются! – поначалу выражала недовольство жена Гайдая Нина Павловна, но, в конце концов, и она смирилась с присутствием в доме старомодной мебели. Ведь она прекрасно знала, что если Гайдай и относится к чему-то бережно и трепетно, так это прежде всего к своим картинам и тем тёплым воспоминаниям, с ними связанным…