Привет из Каунасского гетто

Совсем недавно мир отмечал Международный день памяти жертв Холокоста и 75-й годовщины освобождения фашистского концлагеря Освенцим (Аушвиц-Биркенау).

Литва также не осталась в стороне. В нашей стране также прошло немало памятных мероприятий. Пресс-служба Министерства иностранных дел Литвы рассказала, в частности, о том, что литовский МИД 27 января принял активное участие в глобальной акции «Мы помним» («Mes prisimename», англ. «We remember»), пригласив присоединиться к ней и само­управления.

«Мы обязаны не только чтить память жертв, но и просвещать общественность, чтобы такая трагедия, как Холокост, больше никогда не повторилась. В этой кампании приняли участие более двух третей всех литовских самоуправлений, что отражает растущую осведомлённость и зрелость нашего общества», - сказал министр иностранных дел Линас Линкявичюс.

Дань памяти о жертвах Холокоста участники акции отдали, зажигая свечу или, по еврейским традициям, положив камень в местах массовых убийств. Были организованы также исторические дискуссии, лекции и кинопоказы.

Партнёрами по реализации инициативы «Мы помним» в Литве являются Литовская еврейская община и Секретариат Международной комиссии по оценке преступлений нацистского и советского оккупационных режимов в Литве. Глобальная кампания инициирована Всемирным еврейским конгрессом.

В приведённом выше тексте, казалось бы, всё правильно, но в очередной раз на душе делается горько.

Участники акции обещают помнить, а позвольте спросить: что помнить? В пресс-релизе литовского МИДа, как всегда в последние годы, нет ни единого слова о том, кто же убивал евреев (а про других «неарийцев» вспоминать не надо?) и кто спас оставшихся в живых евреев Освенцима от неминуемой гибели?

Так, может, нам о той трагедии стоит вспоминать не только, когда подходит соответствующий день в календаре, но и в другое время? И не только вспоминать, но и отдавать себе отчёт в том, что ростки Холокоста проросли, потому что убийцы были уверены в своей безнаказанности. Следовательно, сорняки надо пропалывать до того, как они пойдут в рост.

А сегодня «Обзор» хотел бы ознакомить читателей с одной из глав книги «Записки весёлого грешника» ныне американского писателя Абеля Раскаса, который родился в Каунасе и до отъезда из Литвы в Америку, уже будучи взрослым, был Абелем Рачкаускасом.

Глава называется «Привет из Каунасского гетто».

● ● ●

«Поначалу мы не планировали жить постоянно во Флориде, но купили квартиру в Хайленд-бич, в красивом доме через дорогу от океана с блестящим клубом на океане. Мы приезжали туда из Нью-Йорка довольно часто и познакомились со многими людьми, в основном пожилыми. Я обратил внимание на одну пару, потому что у обоих на руках были вытатуированы номера. Значит, оба прошли немецкий концлагерь... Видно было, что они – небедные люди, потому что мужчина курил дорогие кубинские сигары по тридцать долларов за штуку. Не каждый может позволить себе выкуривать две-три штуки таких сигар в день. Я разговаривал с ним на идише, и мой знакомый рассказал, что сидел в концлагере вместе с человеком, занявшим впоследствии влиятельный пост в «Кока-коле». Этот человек разрешил моему новому знакомому строить склады для «Кока-колы», на чём он и разбогател.

В ходе рассказа о пережитом он сообщил мне, что какое-то время провёл в Каунасском гетто, а потом был переведён в другой концлагерь, где и познакомился со своей женой. Я спросил: «А вы не помните историю о том, как с белорусскими детьми, заболевшими малярией, вынесли в чемодане двухмесячного ребёнка?» Мой собеседник ответил, что знает эту историю. Тогда я сказал, что этим ребёнком был я. Вдруг вижу, что у моего знакомого сигара выпала изо рта и начали трястись руки. Ему стало дурно, и он бессильно упал в кресло. Придя в себя, он обнял меня, начал целовать и сказал: «Я тебя, двухмесячного, держал на руках в каунасском гетто».

Сложно передать чувство, охватившее меня. Это было, как будто я снова встретил отца. Конечно, мы подружились и стали очень близкими людьми, но, к сожалению, сейчас этого человека уже нет в живых. У него дома я увидел фотографию, выставленную во всех еврейских музеях мира: это именно он, четырнадцатилетний мальчик в каунасском гетто, копает могилу для расстрелянных евреев. Жаль, что нам не довелось провести вместе больше времени. Удивительно, как человек, всего лишь в течение двух минут державший меня на руках в гетто, стал мне таким дорогим и близким».