Было ему 19 лет 

«Обзор» продолжает цикл рассказов об участниках Великой Отечественной войны. Это не коммерческий проект. Это напоминание читателям о цене мирной жизни, которую заплатил советский народ за победу 1945 года.

На суд читателей выносим очередную публикацию лётчика Максима Максимовича Николаева. Он сам фронтовик, воевал стрелком-радистом на пикирующем бомбардировщике Пе-2. Первый бой принял на Курской дуге, завершил войну в Праге. Дважды был ранен, награждён боевыми орденами и медалями.

● ● ●

Шёл ноябрь 1942 года. Немцы рвались на Кавказ. Фашист двинул танками насыщенно и нагло. Советские бронебойщики из 10-й гвардейской стрелковой бригады 9-й армии Закавказского фронта ответили меткими залпами, вражеский строй щербатился и рвался на куски. Среди бронебойщиков хладнокровно били по чужим машинам братья-близнецы Иван и Дмитрий Остапенко. Чёрными столбами вскидывалась земля. По две, по три машины вспыхивали одновременно.

Дмитрий первой же пулей заклинил ход вражескому танку, зажёг его, а потом ещё три. Гитлеровцы засекли опасную огневую точку. На неё бешено ринулся танк. Он длинно залаял пулемётом, ударил из пушки. Снаряд воюще пролетел над головой бронебойщика, пули с гадючьим шипением врезались в бруствер. Тревожно забилось сердце солдата. Холодная тошнота страха подступила к горлу.

Дмитрий сжался, решил было переждать на дне окопа и потом уже ответить, но резко передумал: «Окоп слаб, не успел довести его до надёжного профиля. Раздавят, как жабу». И зарядил ружьё, приготовился ударить встречно.

Упористо расставил ноги, туго прижался щекой к телу ПТРа, впился мушкой в «переносицу» врага и выстрелил. Танк неуклюже подвернул боком.

Мысль бронебойщика сработала мгновенно: нанести удар в то место, где под бронёй должна быть боеукладка. Бронебойная пуля попала в цель. Из танка брызнули куски металла, и кустисто повалил чёрный дым.

Боец перевёл дух, смахнул пот с лица и выбрал очередную мишень. И снова, деловито и ожесточённо, повёл он счёт подбитым вражеским машинам.

Предательски неожиданно закончились боеприпасы. А на окоп наползал тяжёлый танк. Он хищно заклацал траками у самого носа. Горькая досада беспомощности сдавила грудь. Дмитрий выскочил из окопа, вслед по нему свистнула автоматная очередь. Земля встала дыбом и начала куда-то опрокидываться.

Наши отступили. Сознание в тишине возвращалось болью в бедре. В ноздри удушливо ударила вонь гари и тротила.

Дмитрий открыл глаза. Вокруг стояли фашисты. Один из них наклонился и спросил:

• Ты стреляйт немецкий танка?

Дмитрий молчал.

• Я тебя спрашивайт, сволотч, - вскричал фашист, и глаза его стали как у злой собаки. В решительной натуре Дмитрия вспыхнул жгучий протест.

Он попытался подняться на локтях, сказать что-то резкое или плюнуть фашисту в проклятую рожу, но перед глазами сверкнули подковы сапога, вспыхнули искры, и всё погасло.

Долго ещё глумились фашисты над окровавленным телом советского бойца, в котором уже затухала жизнь. Но этого он уже не слышал. Юноша даже перестал вздрагивать от тяжёлых ударов, а фашисты всё били его и били, потом потащили к себе в тыл.

А в это время соседняя часть нанесла удар с фланга. Враг окровавленно покатился назад. Закрепился далеко за высотками, зализывал раны. Советские бойцы вернулись к своим прежним окопам и огневым ячейкам. Возвратился Иван Остапенко. Вот он, сдавленный, исполосованный гусеницами окоп Дмитрия, молчаливо рассказывающий о мужестве молодого бронебойщика. Вокруг уродливо исходили чадом 13 вражеских машин. Между ними густо валялись с искажёнными последним криком лицами гитлеровские солдаты и офицеры.

Иван перекопал окоп, бродил между подбитыми танками, но нигде не находил брата ни живым, ни мёртвым.

Солдата обступили друзья, старались что-то сказать ему, как-то облегчить тяжёлые муки утраты.

• Смотри, один паренёк, а какую штуку сработал, - восхищались они.

Заместитель политрука коммунист Чабаченко, бережно подбирая слова, проговорил:

• Твой подвиг, браток, постоянно будет для нас мерой мужества и отваги. Мы никогда не забудем тебя и всех тех, кто мог бы жить и бороться с фашизмом. Мы будем помнить и мстить за вас.

• Ну, фашист поганый, ты ещё не так поплатишься за это, - сурово пригрозил врагу Остапенко Иван. В этом бою он подбил 7 вражеских машин. И был награждён орденом Ленина.

В марте 1943 года на страницах газеты «Комсомольская правда» Иван рассказал об этом сражении.

«На наши окопы двигались десятки танков, - писал он. - В эти минуты смертельной опасности мы вспомнили холмы Украины, нашу родную степь, нашу мать, поседевшую от горя. И вспомнились мне напутственные отцовские слова: «Слышите, сынки, как стонет Украина? Идите, спасайте Родину, бейте супостатов поганых, чтобы они и внукам своим пересказали, как опасно лазить к нам».

Я смотрел на немецкие танки и думал: не эти ли машины врывались в наше родное село Жёлтое? Быть может, подлые фашисты, которые, спрятавшись под броней, ползут сейчас на нас, повесили нашего отца на старом дедовском тополе, что стоит под окном нашей хаты, выгнали старую мать из дома».

Иван подробно рассказал, как отважно воевал брат Дмитрий и закончил словами: «Было ему 19 лет».

Фронтовая жизнь, между тем, шла своим чередом. Весна

1943-го была в разгаре. В спокойной предутренней темени умиротворенно заснула война.

Сержант Бочкарёв давно на фронте, и такую тишину отмечал он не часто. Было слышно, как где-то в кустах робко попробовала голос какая-то пичуга, за бруствером с писком пробежала мышь. Сержант стряхнул набежавшую дремоту и пошёл проверять службу подчинённых. Он со своим отделением охранял передовую траншею. Подошёл к молодому, маленькому, как подросток, солдату, недавно прибывшему из медсанбата, справился о деле.

• Норма, - бодро ответил тот. - У меня муха не пролетит.

Бочкарев пошёл дальше.

• Цурюк!- неожиданно завопил за его спиной молодой солдат. Сержант поспешил назад.

• Это свои, - хрипло ответили из темноты, и в траншею упал незнакомый человек.

• Руки вверх, - скомандовал молодой солдат, оставаясь, на всякий случай, за изгибом траншеи.

• Та свой я. Остапенко. Советский красноармеец Дмитрий Остапенко.

• Кто-о?! - удивлённо спросил солдат, медленно продвигаясь к нему с автоматом на изготовку. Он уже у самых ноздрей незнакомца водил стволом, строго допытываясь:

• Ты что, с того света?

• Да, немного и там побывал.

• Братцы, это не иначе как лазутчик, прикрывается такой фамилией! А ты знаешь, что Остапенко погиб! В одном бою поджёг тринадцать фашистских танков и погиб. Героя получил посмертно. Статья о нём была в газете. Листовка специальная выпущена. Скажи-ка, кто тебя послал и с какой целью? Признавайся, лучше будет. А то вот знаешь... - солдат со значением повёл автоматом.

• Да сам я пришёл. Остапенко я. Из плена убежал. А что в газетах так пропечатали, так разве ж я виноват?

• Ты что, выходит, цел и невредим?

• Меня ранило сильно.

• Куда?

• В ногу, я и не чувствовал, как упал...

• Ну ладно, - вмешался в перепалку сержант. - Вот рассветёт, отправим его в штаб, там разберутся. А пока посидит здесь.

• Да не вздумай бежать. Стреляю без предупреждения, - пригрозил молодой солдат.

• Понятно, - проговорил Дмитрий и, скошенный многосуточной усталостью, заснул.

Разобрались. Незнакомец оказался действительно Дмитрием Остапенко, бежавшим из фашистского плена. Со временем подлечился, остался в новой для себя гвардейской части. Этот мужественный и честный боец, с открытым, всегда готовым к улыбке лицом, сразу всем понравился.

• Хороший парень, - говорили сослуживцы. - Как ни поверни - хороший.

А вскоре Дмитрия вызвали в Москву. Там вручили ему Золотую Звезду Героя Советского Союза и орден Ленина. Из Кремля Дмитрий вышел сияющий.

• Смотрите, смотрите, какой молодой, а уже Герой Советского Союза, - щебетали пробегавшие стайкой девочки.

Дмитрий смутился и ускорил шаг. Он зашёл в редакцию «Комсомольской правды», и в газете появилась статья Остапенко-младшего. Она начиналась так: «Дорогой брат Ваня. Всё, что ты писал - правда. Только в одном ты допустил ошибку. Я жив, снова нахожусь в строю, сражаюсь с ненавистным врагом...».

Воевали братья славно. О таких, как они, люди говаривали в старину: «Удальцы! Прошли огонь и воду, медные трубы и чёртовы зубы. Сами целы остались, а у чёрта зубов поубавилось...».

После войны Дмитрий Остапенко уволился из армии. Уехал в Луганск. Благодарные земляки соорудили на центральной площади гранитный монумент своим героям и на нём среди других имён высекли имя Героя Советского Союза Дмитрия Яковлевича Остапенко. А он, скромный, худощавый, средних лет человек, прихрамывая, шёл к этому памятнику, и каждый встретившийся кланялся ему. Люди знали, какое храброе сердце бьётся у него под Золотой Звездой.

Не стало Дмитрия Яковлевича 22 февраля 1994 года.