Арина Шарапова: нельзя сохранять те привычки, которые нас разрушают
«Телевидение – это развлечение, большое и грандиозное. Оно должно учитывать интересы всех, поэтому не может быть одинаковым», – считает известная российская телеведущая Арина Шарапова, которая по приглашению Международного медиаклуба «Формат-А3» недавно побывала в Вильнюсе.
Арина Шарапова – лицо Первого канала, уже 18 лет ведёт программу «Доброе утро». Это она по утрам дарит хорошее настроение миллионам телезрителей. Не случайно, у многих утро начинается с очаровательной улыбки Арины Шараповой, давно ставшей её визитной карточкой.
День телеведущей начинается очень рано. Ведь программа «Доброе утро» идёт в прямом эфире, за исключением гостей студии, которых записывают заранее.
– Согласитесь, – говорит А.Шарапова, – ну кто из артистов придёт на съёмки в пять утра? Такие интервью у нас идут в записи, а всё остальное – прямой эфир. Правда, иногда некоторые артисты соглашаются прийти на съёмки даже в семь утра, но это бывает крайне редко.
– Люди зачастую делят себя на «сов» и «жаворонков». В силу вашей работы, вам приходилось менять свои биологические часы?
– Может, я и «жаворонок», но не до такой степени (смеётся). Тут ничего не меняешь, а просто встаёшь и идёшь. Причём я это делаю с большим удовольствием уже много лет. Знаю, что многие из моих коллег просто не выдерживают. В результате – остаются самые стойкие. Такой режим работы не всем подвластен.
– На кого ложится основная ответственность за эфир? Телеведущий – главное звено программы?
– Сегодня всё иначе, не так, как было раньше, когда ведущие и продюсер отвечали полностью за весь эфир. Нет, сейчас всё сделано как во всей мировой телевизионной практике, когда всё уже готово – сюжеты, подводки, ты ни о чём не думаешь, а просто приходишь и импровизируешь, шутишь, как многие мои коллеги, на эту тему. В общем, держишь основную, подготовленную для тебя линию.
Наша программа должна создавать позитивное настроение, чтобы уже с утра люди заряжались прекрасными, положительными эмоциями. Наши редакторы очень внимательно отсматривают время, в которое идут те или иные сюжеты. Например, у нас есть забавные сюжеты, где мы учим флиртовать. Но кто будет смотреть такой сюжет в шесть утра? Поэтому стараемся пустить его в то время, пока студенты не ушли на лекции – где-то в промежутки с семи до половины восьмого. Сейчас, как выясняется, и бабушкам это очень интересно и нужно. Потому что, когда они остаются в «гордом одиночестве», то искусство лёгкого флирта никогда, оказывается, не помешает.
Как правило, распределяем сюжеты под время людей, которые уходят на работу. Ранние «пташки» – врачи, учителя, для них чуть раньше показываем специальные сюжеты. То есть всё очень разумно продумано и лаконично выстроено.
– Импровизация в эфире допускается?
– Конечно. Правда, есть определённые рамки, когда, к примеру, прошёл сюжет про садоводчество, а после идёт сюжет, как правильно ухаживать за одеждой. Разумеется, я могу рассказать о том, как я это делаю, как выхожу из сада вся в земле, а потом надеваю красивое платье.
Мы всё время импровизируем, от нас этого ждут зрители, и чем больше будет импровизации, тем будет интереснее.
– А как вы попали на телевидение? Понятно, что философский факультет – это уникальная вещь, дающая широкую возможность реализации себя во многих профессиях, подчас диаметрально противоположных.
– Да, у нас после философского факультета даже таксистами работают. Такой уж разнообразный факультет. А если серьёзно, то всё-таки философский факультет сильно изменил моё мировоззрение в то время. Он его расширил, создал какое-то понимание о новых мирах. Это надо, конечно, знать.
– И всё-таки – вы мечтали о телевидении?
– Совершенно нет. И даже Агентство печати «Новости» (АПН, сейчас это РИА «Новости»), в котором я захотела работать только благодаря тому, что в нём работала мамина подруга и она постоянно рассказывала мне, как там интересно, как они работают, пишут, сотрудничают с различными газетами зарубежных стран. Её рассказы были потрясающие, и я поняла, что хочу работать в АПН.
Я пришла работать на должность фоторедактора, при этом параллельно училась на вечернем отделении. Я вообще люблю вечернее отделение, теперь понимая, что вечерний факультет – это один из правильных факультетов нашей эпохи. Бывает, когда надо научиться рано выживать, а после вечернего ты выходишь уже готовым специалистом, потому что одновременно и работал, и учился.
Потом в АПН образовалась редакция видеоинформации, и я поняла, что хочу только туда. Но тут уже сработало Божье провидение, когда с большим трудом, но мне всё-таки удалось перевестись в эту редакцию. С тех пор началась моя телевизионная карьера.
– Каким оно было, телевидение 90-х?
– Это был поиск себя. Было сложное время, люди разъезжались, не понимали, что им делать. Это было сложное время поисков. Уже ближе к концу 90-х наступило время стабильности и процветания, и, действительно, телевидение тоже имело к этому отношение.
– Свою работу на ТВ вы начинали с политического вещания. Где вам интереснее работать – в развлекательных программах или всё-таки не хватает политических ноток с вашим-то философским образованием?
– Конечно, какого-то политического флёра не хватает. Да я его и поддерживаю постоянно: читаю лекции студентам, выступаю на подобные темы. Но поскольку я как-никак женщина (смеётся), мне кажется, что информационное развлечение для людей – это тоже чудесная отдушина и то, чего не хватает людям.
– На ваш взгляд, каких сегодня программ не хватает на российском телевидении. На каждом канале буквально засилье политических ток-шоу. Российский зритель не устал от них?
– Они имеют колоссальный успех, у них огромные цифры рейтинга. Людям нравится, когда шум, гам, вопли. Такие ток-шоу присутствуют не только на российском телевидении, это мировая практика. Мы же не сами это придумали, просто поняли, если идёт такой «баттл» (битва) между людьми, он всегда вызывает огромный, я бы сказала, дикий интерес. Неважно даже, сколько времени ты его посмотрел, но ты его посмотрел. И таких людей очень много.
– При этом зрителям не важно, какое это ток-шоу?
– Не важно. Но политика - самая любимая, и если вы заметили, в этих программах обсуждаются абсолютно все точки зрения, абсолютно все темы, ничто не запрещается, всё вываливается в жизнь. В эфире участвуют самые разные люди, с самыми разнообразными позициями. И они, эти серьёзные люди, стремятся попасть в программу. Что поразительно и что в принципе держит стабильность этих программ, – то, что они самоигральные и, соответственно, очень мощные программы.
– Подчас одни и те же лица перекочёвывают с одного канала на другой, с одной программы в другую.
– Бывает и такое. Очень сложно находить людей, которые сочетаются с телевидением. Далеко не все люди умеют работать под камерой. Как видите, и мы – ведущие, тоже одни и те же. И на американском телевидении ведущие тоже одни и те же, только потому, что найти людей, которые умеют вести себя перед камерой, умеют в определённое время вкладывать определённую мысль, задача не из лёгких.
Поэтому телевидение отбирает, оно в этом смысле тоже самоигральное.
Телевидение – это развлечение, большое и грандиозное. Оно должно учитывать интересы всех, поэтому не может быть одинаковым.
На российском телевидении допускаются любые точки зрения и мнения. Ты можешь говорить всё, что ты хочешь. У нас есть теле- и радиоканалы с абсолютно противоположной государству точкой зрения. У них иной – оппозиционный взгляд. Когда страна сильная и умная, она даёт возможность людям высказывать различные точки зрения.
– Если сравнивать российское телевидение с американским, то оно сильно отличается?
– В американском телевидении больше разнообразия: они давно существуют, и у них очень много разных программ. У российского телевидения тоже много разных телевизионных программ, за последние десять лет стали появляться потрясающие каналы, которые увлекают молодёжь, а параллельно - и взрослых. Мне кажется, что российское телевидение на сегодняшний день становится равноценным.
– То есть догонять и перегонять уже не надо?
– Нет. Конечно, в 90-е, когда был поиск, мы смотрели на разные каналы: на итальянское, французское телевидение, смотрели, кто как работает. В результате, как мне кажется, выработана собственная телевизионная история.
Ведь у нас, кроме Первого и Второго каналов, существует невероятное количество других, не менее интересных каналов. Надо просто переключать. Например, телеканалы «Пятница», СТС, Рен ТВ, ТВ-3 – вообще мой любимый.
– Может, люди привыкли смотреть только свои любимые каналы?
– Нет, им просто никто не подсказывает, что есть разнообразие в жизни. Например, сейчас с нашими пенсионерами мы проводим огромную работу в области московского долголетия – «Активное долголетие», так называется программа. Такого огромного количества возможностей наши пенсионеры раньше не имели. Пожилые люди могут ходить на обучающие программы, в клубы, танцевать, петь, знакомиться друг с другом, играть свадьбы. Только за прошлый год около 15 пар в Москве познакомились благодаря таким программам и потом поженились.
Сначала их это пугало, зато теперь «бабушек с семечками» ты не найдёшь на скамейках у подъездов. Все заняты.
Поэтому иногда мне кажется, что люди, которые когда-то уехали из России, ушли в свои границы, потеряли пульс времени, потеряли свою страну, они даже не понимают, как она движется вперёд. И они потеряли в том числе возможность смотреть российское телевидение во всём его многообразии. Как мне кажется, это связано с отсутствием знаний, с привычкой.
– Молодёжь смотрит телевидение?
– Нет, они ушли в интернет, причём это мировая тенденция.
– Когда мы говорим о том, что газеты изживают себя, их читают только люди старшего поколения, то уже под сомнение ставится и будущее телевидения. Вы согласны?
– Сегодня многие задают вопрос, что будет с телевидением. Телевидение будет существовать до тех пор, пока мы к нему будем проявлять интерес. Если говорить о телевидении будущего, то мы до конца, наверное, в деталях не осознаём этого, но точно понимаем, что это будет телевидение в интернете, то же «Доброе утро» будет делаться для интернета, но его уровень уже должен быть другим. Поэтому нам нельзя сохранять те привычки, которые нас разрушают. Надо просто больше знать.
– Вы работали во многих программах, в какой из них чувствовали себя комфортнее?
– Пожалуй, «Доброе утро», в которой я работаю с 2001 года. Мне в ней комфортно, удобно, ласково и счастливо. Здесь тоже надо знать предел и вовремя остановиться, я ведь понимаю, что не буду в ней работать до конца своей жизни. Сейчас я немного сбавила темп.
– А как понять телевизионщику ту грань, когда пора сказать себе «стоп»?
– Я ведь такой телевизионщик, который может работать в разных направлениях. Сейчас я работаю на телеканале «Звезда» в потрясающей программе «Десять фотографий». Это десять историй-исповедей выдающихся современников, чудесные интервью, которые всем нам близки, в стиле сегодняшнего времени.
Здесь, наверное, дело не в возрасте, а в правильном совпадении с тем или иным форматом.
– Вы много преподаёте, а какой сегодня студент?
– Хороший студент. Ребята классные. Им всё интересно, у них другие взгляды, они более смелые, активные, самостоятельные. Они понимают, что образование нужно. Они раньше взрослеют.
Я так много знаю, что могу позволить себе сказать, что я чего-то не знаю. Мне кажется это правильнее, чем наводить пудру.
– Вы бабушка двух внуков. Общий язык удаётся найти?
– Да. Со старшим, ему сейчас 12 лет, я приехала к вам в Вильнюс. Он ходил со мной на встречу со зрителями. Послушал, покритиковал. Я позволяю ему такие вещи, часто спрашиваю совета. Рассчитываю, что в этих поездках он станет моим помощником.
– Что для вас главное – работа или семья?
– Как ни странно, и то и другое. Бывают периоды, когда ты не видишь семью вообще, и все на тебя «зубы скалят» и говорят: «Сколько можно?» Но потом этот период заканчивается, вся жизнь ведь циклична, и тогда я - с семьёй.
Фото Владимира Клоповского, "Обзор"
