Как девушки оказались в джазе, или Легко ли быть Душечкой?

Одно из самых ярких киновоспоминаний далёкого детства - фильм «В джазе только девушки». Столь экзотично звучавшие тогда имена Дафна и Джозефина, Душечка и Коломбо «Белые Гетры» и сегодня заставляют улыбнуться, а тогда они просто взорвали представление

о гангстерской Америке 20-х и «сухом законе».

Кинокомедия с таким успехом прокатилась по Советскому Союзу, что киновед Майя Туровская заметила, что эта феноменальная лента стала одной из сверхъярких «звёздных» вспышек советского кинопроката, сбивающей с ног все остальные триумфы идеологически «правильных» фильмов.

И это очень верное наблюдение. Необъяснимо другое - куда только смотрела советская цензура и как фильм вообще у нас выпустили на широкий экран? Гангстеры, стрельба, трупы, мафиози под видом «любителей итальянской оперы», виски рекой льётся… Да тут ещё и все атрибуты забугорной «сладкой жизни». Жуть!

Задав себе этот вопрос, я нашёл на него ответ в записке председателя Госкино Алексея Романова в ЦК КПСС от 7 декабря 1963 года: «Государственный комитет Совета министров СССР по кинематографии просит разрешение приобрести в США американский художественный фильм «Некоторые предпочитают это в темпе» (во как до официального переназвания он звучал по-русски. - Ф.Т.), производства кинокомпании США «Юнайтед Артистс». Кинофильм поставлен крупнейшим американским режиссёром Билли Уайлдером с участием известных киноартистов: Мэрилин Монро, Тони Кёртиса и Джека Леммона. В центре сюжета – комические похождения двух бродячих музыкантов. В фильме также показывается связь гангстерской шайки с деловыми кругами (…) Фильм положительно оценён всеми участниками просмотра и рекомендован для показа в СССР. Стоимость фильма составит 54 тысячи инвалютных рублей (по тем временам это 135 тысяч долларов. - Ф.Т.). Проект постановления ЦК КПСС прилагается».

Оставим в стороне стоимость закупки или его комедийный заряд, но то, что в этой блестящей комедии, прежде всего, усмотрели критику пороков американского образа жизни, видимо, тогда и дало фильму зелёный свет...

История этой комедии уходит в середину 50-х годов ХХ века, когда режиссёр Билли Уайлдер загорелся идеей снять комедию с музыкой и переодеванием.

Он был прекрасно знаком с успешной практикой «заимствования» Голливудом сюжетов малоизвестных в США импортных фильмов. С подачи своего старинного знакомого Роберта Тёрена он положил глаз на немецкую картину «Fanfaren der Liebe» (Фанфары любви, 1951), которая, в свою очередь, была «пересъёмкой» одноимённой французской комедии «Fanfare d’amour» (1931).

Тёрен как раз и был соавтором сценария французского первоисточника.

Пересмотрев немецкий фильм около сорока(!) раз, Уайлдер посчитал картину «третьеклассной и неописуемо ужасной», но достойной того, чтобы взять из неё саму идею - пара нищих, бомжеватых музыкантов переодеваются женщинами, чтобы выступать в девичьем оркестре и заодно «кадрить» своих джазовых соратниц.

Со своим многолетним соратником Иззи Даймондом Уайлдер быстро набросал сюжет будущего фильма. Но в процессе работы соавторы усмотрели столько «проколов» в поведении героев, что почти три месяца убили на поиск выхода из почти тупиковой ситуации.

Неожиданно им в голову пришла идея про чикагских гангстеров 20-х годов, преследующих незадачливых музыкантов. Так действие фильма из наших дней скоренько перенесли в лихие времена «сухого закона» и разгула организованной преступности. И тогда всё стало на свои места.

Уайлдер к тому же не любил цветное кино, предпочитая ему чёткое и контрастное чёрно-белое. А такой новый сюжетный подход и позволял Уайлдеру как раз стилизовать фильм под старые гангстерские фильмы и снимать на чёрно-белую плёнку.

Но за это ещё предстояло побороться. Ведь продюсеры планировали комедию как фильм высшей категории, а это значит - большой бюджет, цветная плёнка и обязательное участие звёзд первой величины.

К маю 1958 года две трети сценария были завершены и начался кастинг актёров на главные роли. Сценарий же продолжали дописывать на протяжении всех съёмок фильма.

На одну из главных мужских ролей – красавца-саксофониста Джо по настоянию продюсеров планировался «оскароносный» актёр, певец и музыкант Фрэнк Синатра! Категорически против его кандидатуры выступил... сам режиссёр.

Уайлдер был много наслышан о невыносимом характере Синатры. Впрочем, великий Фрэнк даже не посчитал нужным откликнуться на предложение (о чём впоследствии сильно жалел).

Ещё среди кандидатов на мужские роли были Боб Хоуп и Дэнни Кей, но потом предпочли более молодых актёров. Первым из них стал молодой, но уже известный Тони Кёртис. А стать Дафной было предложено Джеку Леммону.

Прочие «мужские» вакансии заполнили голливудские ветераны: миллионером Осгудом Филдин­-

гом III стал Джо Браун, а боссом гангстеров Коломбо «Белые Гетры» – Джордж Рафт, ранее известный ролями злодеев в криминальных фильмах 40-х и при этом водивший дружбу с реальными бандитами.

С самым главным женским персонажем – взбалмошной красоткой Душечкой – и возникли самые большие проблемы. Вначале режиссёр мечтал отдать эту роль звезде мюзиклов Митци Гейнор, но она не понравилась продюсерам.

Режиссёр отправил письмо Мэрилин Монро. Он уже работал с ней в фильме «Зуд седьмого года», знал её несносный характер, но понимал, что успех будущего фильма будет во многом зависеть от участия в нём Монро.

Актриса, уже два года не снимавшаяся в кино, вначале заинтересовалась предложением, но, прочитав набросок текста её роли, Мэрилин разозлилась не на шутку: ей так хотелось серьёзных ролей, чтобы избавиться от опротивевшего ей амплуа, а тут ей снова роль «тупой дурочки-блондинки, которая даже не может отличить мужика от женщины». И Мэрилин отказалась.

Тогда роль Душечки начали «примерять» сначала на Элизабет Тейлор, затем на Одри Хэпбёрн... Несмотря на популярность и «звёздность», этих красавиц-актрис быстро забраковали: обеим девушкам явно на ушки медведь наступил – ни вокальными данными, ни музыкальным слухом они не обладали.

Начало съёмок неумолимо приближалось, а Душечка всё ещё не была найдена. Ситуацию спас писатель-драматург Артур Миллер – муж Монро. Он прочитал сценарий, он ему понравился, и Миллер сумел убедить жену в том, что остальные персонажи никак «не умнее» Душечки, поскольку и они не могут распознать этих переодетых в женщин мужчин.

Когда наконец определились с актёрами на главные роли, примерно за месяц до начала съёмок картины с рабочим названием «Не сегодня, Джозефина», двое крепких весёлых американских мужиков Тони Кёртис и Джек Леммон принялись изучать невероятные правила женского поведения.

Чтобы актёры вживались в образы женщин, носили платья, правильно ходили на каблуках, обретали женскую походку и жесты, из Берлина был специально приглашён известный женский имперсонатор, трансвестит Барбет (Бабетта).

Занятия у Кёртиса прошли отлично – он эффектно смотрелся Джозефиной, хотя и был внутренне крайне скован, чего не скажешь о Джеке Леммоне. Здесь всё было наоборот, «Дафна» не чувствовала никакой неловкости ни от платья, ни от макияжа, «она» свободно разгуливала в таком виде по студии и вела себя так, будто всю жизнь носила платья, вот только делал это Леммон совершенно по-мужски.

Все попытки коуча Бабетты научить его выглядеть настоящей женщиной оказались безуспешны. Джек заявил: «А я и не хочу убедительного перевоплощения в женщину, мы должны изображать двух мужиков, которым неуютно в женском платье».

Режиссёр фильма Билли Уайлдер поддержал линию Леммона, и раздосадованный Бабетта покинул киношников через три дня.

Кроме непростой науки быть женщиной, актёрам пришлось обучаться танцам и музыке – игре на саксофоне и контрабасе и даже заниматься... платьями.

Тони Кёртис в молодости работал в ателье мод и остался крайне недоволен дамской одеждой, в которой им предстояло играть.

Выяснив у режиссёра имя того, кто шьёт платья для Монро, Тони настоял на том, чтобы известный модельер Орри-Келли создал одежду и для них. Фасон без талии, с длинными рукавами смотрелся куда лучше, и только после этого актёр остался удовлетворён.

Кстати, единственный «Оскар», который в итоге завоевал фильм, был вручён Орри-Келли за дизайн костюмов.

Посмотрев на эту парочку в гриме и макияже, Уайлдер вдруг окончательно решил – фильму цветным уже точно не бывать. И... обрадовался этому. Нашлась веская причина отказаться от цвета в комедии по чисто «творческо-художественным» обстоятельствам: после первых же кинопроб косметика Джозефины и Дафны в цвете оказалась слишком «тяжёлой» и отдавала на плёнке неистребимым зелёным оттенком. Но контракт Мэрилин Монро требовал сниматься ей только в цветных фильмах. Уайлдер объяснил Монро, что мужчины, загримированные под женщин, в цвете выглядят не как комическая пара, а как «двое размалёванных зелёных геев».

Увидев пробы, актриса «в ужасе» сразу согласилась на чёрно-белый вариант. Но главная причина отказа от «цвета» была в другом: Уайлдер ещё на стадии написания сценария хотел «стилизовать» фильм под старые, но бурные «гангстерские» 1920-е годы.

Первой отснятой сценой стал эпизод посадки пассажиров в поезд. Вокзал, выглядевший столь реалистично, на самом деле был декорацией. Именно здесь абсолютно обалдевшая от походки сногсшибательной блондинки-незнакомки Дафна произнесла знаменитую фразу: «Ты только взгляни... Вот это походочка! ...У неё, наверное, внутри моторчик... Влево-вправо-влево... Никогда, Джо, нам с ними не сравняться...»

Сцена получалась очень смешной – зрители впервые видели Джо и Джерри, преобразившихся в Джозефину и Дафну, а затем и Душечку с её «моторчиковой» походкой. Однако самой Душечке сцена категорически не нравилась – Монро считала, что её появление в фильме должно быть куда более эффектным.

Режиссёр Уайлдер, памятуя о вздорном характере актрисы, решил как бы пойти ей навстречу.

«Давай-ка ещё дубль сделаем...», – дал команду режиссёр, и пока Монро шла на исходную точку, он что-то быстро прошептал своему ассистенту. Душечка снова прошла мимо парочки обалдевших «музыкантш» и двинулась дальше, как вдруг из-под вагона неожиданно мощно дунуло струёй шипящего пара, эффектно перепугавшей героиню Монро. С неподдельным испугом актриса оглянулась, но нашла в себе силы пойти дальше. Этот эффектный кадр и вошёл в картину. А за кадром все мужчины киногруппы вповалку хохотали над «шуткой» режиссёра.

Рассерженная звезда двинулась к Уайлдеру разобраться, но тот проговорил, улыбаясь: «Душечка, ты же сама хотела броское появление...». Тут уж и Мэрилин рассмеялась.

Но всех тяжелей на съёмках приходилось Тони Кёртису и Джеку Леммону. Чтобы перевоплотиться в женщин, они ежедневно приезжали в студию в 5.30 утра, их тщательно гримировали, делали макияж, маникюр и одевали в дамские наряды, чтобы к 10.00 они были готовы к съёмке. Но долгие часы работы на высоких каблуках так нагружали непривычные к этому ноги до такой степени, что в перерывах актёры для облегчения боли опускали их в вёдра со льдом.

После съёмки отъезда с вокзала перешли к натурным съёмкам, и съёмочная группа фильма «Не сегодня, Джозефина» составом в 175 человек (видимо, бюджет позволял!) выехала к океану. Съёмки начались со сцены на пляже, где герой Тони Кёртиса впервые предстаёт перед Душечкой-Монро в облике миллионера Джуниора Шелла.

Мэрилин была в отличной актёрской форме, и эту непростую сцену, в которой только её текста было около сотни строк, она исполнила с первого же дубля. Билли Уайлдер, имевший уже опыт работы с блондинкой, зная некоторые её склонности, включая свойства её памяти, мысленно плюнул три раза через плечо и держал пальцы крестом. Но фортуна на этот раз была на его стороне. Увы, ненадолго...

Не прошло и недели съёмок, как Монро стала проявлять повышенный интерес к горячительным напиткам. Последний год актриса частенько пребывала в состоянии депрессии: трудности личной жизни и нескладывающийся брак, к тому же оказалось, что актриса беременна. Вот и искала успокоение в алкоголе.

В последние дни натурных съёмок Монро «улучшала настроение» спиртным прямо возле камеры. У неё начались проблемы со сном (актриса засыпала не раньше четырёх утра) и с памятью. Ей стало сложно сконцентрироваться перед камерой и нормально запомнить хотя бы небольшую фразу своего текста.

Уайлдер пошёл на «хитрость» – принялся дробить сцены с её участием на максимально короткие кадропланы. Но и это мало помогало. В конце концов, её реплики стали писать на листочки и «маскировать» их среди реквизита, а если этого нельзя было сделать, то текст писали на доске, укреплённой над камерой, на манер телесуфлёра. Есть эпизоды, где видно, как Душечка водит глазами, явно читая текст.

Когда же киногруппа вернулась в Голливуд и приступила к съёмкам сцен в декорациях, Душечка пустилась во все тяжкие: спорила из-за каждой сцены, ругалась, продолжая принимать «антидепрессирующие жидкости» и забывать свой текст, заставляя делать дубли даже самых простых сцен.

В одной из сцен Тони Кёртис должен был надкусывать куриную ножку. Кусать пришлось... 42 раза подряд, ибо партнёрша никак не могла сыграть как нужно.

Но абсолютным рекордом стали 47 дублей подряд, в которых Мэрилин умудрилась неправильно произнести простейшую фразу «Это я, Душечка».

Билли Уайлдер: «Она играла идеально, когда помнила текст. Могла безупречно сыграть диалог на три страницы, а потом застопориться на фразе: «Это я, Душечка». Меня страшно бесило, когда она опаздывала на съёмки. Но я терпел и ждал её. Но если уж она приходила, то всё делала как надо. Если на это требовалось восемьдесят дуб­лей, я терпел и снимал восемьдесят дублей, потому что восемьдесят первый был очень хорош».

И всё же из-за Монро съёмки задержались на 18 дней и превысили бюджет на 500 000 долларов. Так, например, в день, когда снималась в декорации танцевального зала сложная сцена с её участием, где Душечка должна была исполнять ставшую потом знаменитой песенку «I wanna be loved by you», актрису никак не могли найти. Массовка из 200 статистов в костюмах ждала её весь день. Явившаяся под вечер Монро объяснила, что... забыла адрес студии!

Уайлдер образно описывал ситуацию на съёмках так: «Мы в середине полёта, на борту самолёта псих, и у него бомба». Но съёмки при этом продолжались, и режиссёр, понимая ухудшающееся состояние актрисы, сдерживался и пытался вести себя с ней насколько возможно корректно и деликатно. Так, например, минимальное количество объектов съёмки – это его выбор, так как Уайлдер не хотел утомлять актрису ещё и постоянными переездами.

Но излишнее потакание капризам Монро разлагающе действовало на съёмочную группу, которой приходилось простаивать. Хотя некоторым актёрам с повременной оплатой все задержки съёмочного графика были даже выгодны.

Поскольку сценарий всё время дописывался и был закончен за четыре дня до окончания съёмок, появилась проблема – каким же будет финал? Сцена бегства четвёрки героев на моторке была последней не только по сценарию, но и по хронологии съёмок.

Сакраментальная фраза Филдинга III «У каждого свои недостатки» была придумана давно, но тогда ещё не являлась финальной.

Фильм предполагалось закончить объятиями Джо и Душечки, исчезающими на дне моторной лодки. В другом варианте все четверо должны были бежать в Латинскую Америку.

В третьем и самом невероятном варианте – Филдинг оказывался... женщиной! Но, в конце концов, Уайлдер, учитывая всё более ухудшающееся психологическое состояние Мэрилин Монро, не стал усугублять ситуацию и просто решил сделать финальный кадр с «той самой фразой».

В ноябре 1958 года выстраданное Билли Уайлдером детище наконец-то получило своё окончательное имя: вместо скучноватого «Не сегодня, Джозефина» оно получило несколько пикантное название «Некоторые любят погорячее». О чём это?

Броскую фразу о тех, кто любит погорячее (это о музыке!) придумал сценарист Иззи Даймонд. Её произносит Джо в образе миллионера при знакомстве с Душечкой: «Я думаю, некоторые любят погорячее. Но я предпочитаю классическую музыку».

Фраза понравилась «двойным дном» и своей многозначностью, так фильм и пошёл в кинопрокат.

Несмотря на достаточно вольное обращение с моралью и киножанрами (от гангстерского боевика до музыкальной комедии), Уайлдер всё же снял картину для массового зрителя. Он так и хотел изначально, чтобы «температура» в картине, когда героям постоянно грозит разоб­лачение, не снижалась до самого финала.

Несмотря на признание и многочисленные премии (один «Оскар», три «Золотых глобуса», а Американский институт киноискусства даже назвал картину лучшей комедией США всех времён), путь фильма к американскому зрителю был непростым. Сложности начались после просмотра его католической организацией Национальный легион приличия, после чего фильм получил оценку «B», то есть («части [фильма] аморальны для всех»).

Особые нападки цензоров вызвал эпизод с соблазнением на борту яхты. Глава легиона Томас Литтл написал в оценке картины: «Материалы картины оцениваются как сильно оскорбительные по отношению к христианским и традиционным нормам морали и нравственности… Тема трансвестизма ведёт к осложнениям и, как нам представляется, в фильме есть явные намёки на гомосексуальность и лесбиянство. Диалоги не только двусмысленные, а откровенно вульгарные...»

И хотя картину удалось спасти от запрета, но в ряде городов возникли проблемы, так как комиссии отдельных штатов не пускали фильм в кинотеатры. Так, в Канзасе прокат задержали на два месяца, а в Мемфисе на сеансы допускали только взрослых. И хотя вмешательство цензуры в кинопроизводство тогда уже воспринималось как анахронизм, но с ним всё ещё приходилось считаться.

А что уж говорить про советский кинопрокат? Сколько примеров, когда отечественные фильмы за малейший политический или иной нежелательный намёк надолго клались на полку, а немногие западные фильмы, прорвавшиеся через «железный занавес» цензуры, нещадно резались, кромсались и укорачивались якобы из художественных соображений. Например, знаменитая «Клеопатра» мало того, что «задержалась» на пути к нашему зрителю на 15 лет, так ещё и стала на 79 (!) минут короче.

Из фильма «В джазе только девушки», кроме всего, вырезали «скучные» разговоры о бизнесе, что якобы сделало фильм ещё горячее. Со временем фильм раскрасили, а для телеэфира на ОРТ в 1999 году даже восстановили некогда при монтаже вырезанные сцены, продемонстрировав купюры на телеэкране анимированными ножницами.

Что только ни делали в середине 60-х, чтобы развенчать проклятый загнивающий империализм и хоть в удачной комедии продемонстрировать связи гангстеров с деловыми кругами!

В СССР после записки Алексея Романова в ЦК КПСС, с которой я начал статью, приобрести фильм в том году не удалось. Только в мае 1964 года на очередном заседании Секретариата ЦК КПСС кинолюб Леонид Брежнев дал «добро» на покупку ленты «Сов­экспортфильмом». И всё же волокита, к которой якобы приложил руку «серый кардинал» ЦК Михаил Суслов, не любивший американское кино, продолжалась.

В кинопрокат фильм «Некоторые любят погорячее» вышел 22 августа 1966 года под «невинным» названием «В джазе только девушки» с некоторыми купюрами. Лента имела очень большой успех – 43,9 млн зрителей при всего лишь 208 (!) фильмокопиях.

Успех фильма и Мэрилин Монро (а это был единственный фильм с ней в советском кинопрокате), по словам того же киноведа Туровской, свидетельствовал об острейшем дефиците эротического женского имиджа в советской кинематографии.

P.S. Режиссёр фильма Билли Уайлдер спустя многие годы так прокомментировал свой фильм: «Люди спрашивают меня о том, что могло произойти в фильме после финальной реплики: «У каждого свои недостатки»? Американская публика была не готова к этому в 1959 году. Я иногда жалел, что не сохранил идею фильма на будущее и не реализовал её позже. Двое парней, переодевающиеся в девушек – очень смелая тема для того времени. Лет через десять мы могли бы быть и посмелее. Но картина была слишком успешна, чтобы пытаться её повторить. Я рад, что я её сделал и как именно я её сделал».