Русский драмтеатр Литвы: новый сезон – новая волна /добавлено фото/

Режиссер Оскарас Коршуновас и драматург Марюс Ивашкявичюс начинают новую волну в Русском драматическом театре Литвы - премьерой спектакля «Русский роман».

Русский роман – это бренд большой русской литературы – Толстой, Достоевский… Это нечто громоздкое, многосложное, многослойное, где пересекаются судьбы множества людей, их личные трагедии, любовь, счастье, смерть. И обязательно русский роман включает в нашем сознании фигуру самого писателя, который как колосс возвышается над миром, протягивая ему свое творение. Только спектакль большой формы может отразить эти черты.

Ивашкявичюс как драматург выходит за границы самого романа, соединяет его с жизнью Толстого, вскрывая внутренние интертекстуальные связи романа «Анна Каренина» и жизни Толстого как текста.

Казалось бы, все просто. Жена старого больного человека, отвергнутая им, борется за его доверие и любовь, что в конечном счете означает – наследство. Его профессиональный соратник борется с женой за влияние и… наследство. Борьба шла 20 лет, и вот наступили самые острые – последние – дни. Наследство – это издательские права на творчество писателя. Но писатель этот – Лев Толстой.

Уход Толстого из Ясной поляны – один из великих мемов русской литературы, не менее мощный чем, Анна Каренина, бросившаяся под поезд.

Я выслушала в антракте несколько откликов. Интересно, что некоторые женщины, для которых актуальны страдания Софьи, ее обида на мужа, подавленность, брошенность, восприняли этот сюжет как сочувствие к их личной ситуации, а некоторые мужья увидели «справедливый» портрет женщины, слишком любящей, деспотичной, подавляющей, контролирующей. Так что, простите, Лев Николаевич, все таки несчастливые семьи тоже похожи, хотя первая фраза «Анны Карениной» хороша, кто же спорит.

Я ехала на «Убере» в театр, пожилой водитель напрочь прокуренным голосом спросил: «А какой спектакль?» Я говорю – «Про Льва Толстого». И добавила, полушутливо упрощая: «Как он жену бросил, прожил с ней жизнь и бросил». И вдруг человек сказал серьезно: «Это что! Сейчас поживут год-два и бросают».

От этого простого понимания жизненных коллизий, зрители в спектакле постепенно поднимались как бы по вертикали, как по той лестнице-рельсам, ведущим куда-то вверх к Толстому, и все более объемно, включаясь в большой контекст социально-политических проблем, понимали метафоры спектакля. Режиссер Коршуновас даже попросил Марюса Ивашкявючиса дополнить текст пьесы, усилить образ Черткова и этим раскрыть более серьезные проблемы и философские концепции Толстого.

Варево литературных и жизненных сюжетов такое густое, взаимопроникновение творчества и жизни так наглядно, что одна зрительница сказала потом «Я смотрела сверху, с 3 яруса, женщины лежали на рельсах, когда Анна читала свой монолог, так выразительно, как будто режиссер хотел сказать – вот Толстой сколько женщин на рельсы положил, чтобы одну Анну создать».

Эпиграф к роману «Анна Каренина» вызывает разные объяснения. Но "Мне отмщение и Аз воздам" раскрывается, как считают толкователи Библии, через другие слова: «Не мстите за себя, возлюбленные, дайте место гневу Божию». А Анна, бросаясь между колес поезда, думает: «… туда, на самую середину, и я накажу его…». Она мстит в эту минуту. А обычное бытовое мщение – упреки, насмешки, оскорбления, отталкивание, могут превратиться в нескончаемый круговорот.

Возможно, семейные конфликты в «несчастливой по-своему» семье Толстого это картина взаимного угнетения. Подавление деспотизм, смирение перед деспотизмом у Толстого - большая семейная тема. Но это и социально-политическая тема.

В том и сила драматургии и спектакля, что они говорили со зрителями и о простых и узнаваемых жизненных коллизиях, понятных многим в зале, и постепенно раскрывали социально-политическую подоплеку происходящего.

Мотив поезда держит всю конструкцию спектакля и через визуальный ряд в образах экрана и через музыкальный ряд, основанный на ритмах поезда, и через сценографию, основанную на рельсах. Эта метафора разработана режиссером в самых разных плоскостях и угрожающий звук поезда усиливает предчувствие катастрофы.

Этот поезд, машина нового времени - самый важный образ.

Спектакль «Русский роман» только начинает свою жизнь. Длительности монологов так непривычны на фоне стремления современного театра очень быстро и динамично все изложить, не перегружая зрителей, не теряя их внимания. Спектакль похож на гигантскую кистепёрую рыбу, которая делает первые шаги по суше. Но с неё начинается новая эра.

Ощущение новой волны в театре не покидает с самого начала, еще со входа в театр. Такие вещи чувствуются кожей – какое-то необычное возбуждение, ожидание, надежда. Это так важно в театре.

Предчувствие события - это часть театра. И вопрос не только в том, что посетили спектакль важные представители власти, директора и режиссеры других театров, известные литовские критики.

Город повернул свое лицо к русскому драматическому театру с новым интересом.

И мне было очень интересно увидеть эти новые процессы в Русском драматическом театре Литвы, и я не зря приехала из Москвы на пару дней, чтобы посмотреть премьеру. Мне интересен Коршуновас, его путь, его мысли. И я видела много людей, которые говорят эти же слова - и молодежь и старшее поколение. Мне интересен Ивашкявичюс, я была потрясена его пьесой «Изгнание» и спектаклем Коршуноваса, как и многие.

Кстати, на премьере «Русского романа» было очень много молодежи, третий ярус заполняли в основном молодые, среди них - студенты Коршуноваса.

В Литве было много интересных талантливых постановок по русской классике, где действие концентрировалось вокруг определенного мотива какого-то произведения, и создавался локальный, компактный спектакль, чаще всего – спектакль малой формы. С крупной формой в основном, насколько я знаю, работали Някрошюс, Туминас,Коршуновас.

Премьера спектакля «Русский роман» в театре Русской драмы представила зрителям объемное, насыщенное, весомое произведение, длящееся 3,5 часа и наполненное большим коллективом актеров, исполняющих по несколько ролей, от чего количество действующих лиц множилось на глазах зрителей, а времена переплетались в кинематографическом монтаже прошлого и настоящего.

Зрителю не обязательно знать заранее историю семьи Толстого, не каждую же пьесу зритель знает, идя в театр. Все можно понять в процессе, а если даже ускользнут отдельные детали, это не так важно. Главное прожить вместе со всем зрительным залом эти удивительные часы, получив потрясающие впечатления.

Кое-кто из зрителей обсуждал, что узнаваемы приемы Коршуноваса, белые маски, скамейки на колесах, как столики в Гамлете, сцены со стробоскопами, другие детали. Но один из зрителей сказал: «Это не повторы, это почерк Коршуноваса». Действительно, после «Елизаветы Бам», построенной во многом на автоцитации, это читается как постмодернистский прием автоцитирования, существования в своей вселенной, это характерно для Коршуноваса.

Было бы странно сказать Феллини «Ой, а у вас опять клоуны»».

Кинематографичность спектакля, его отсылки к разным фильмам, составляющим наш багаж знаний, аскетичная сценография Ирины Комиссаровой, грохочущий поезд, черно-белые стильные фото, проекции Микаса Жукаускаса, и мощная музыка Антанаса Ясенки, объединяющая отдельные эпизоды, выразительная смена световых эффектов художника по свету Эугениюса Сабаляускаса, полифония действия в разных группах персонажей, яркие мизансцены, вспышки красного цвета в деталях на фоне черно-белого спектакля – все это остается в памяти как образ этого большого действа.

Это очень важное явление современной культуры – постановка пьесы литовского драматурга литовским режиссером в Москве и постановка этой же пьесы в Литве другим литовским режиссером, и то, что эти постановки объединяет имя великого русского писателя – Льва Толстого, призывавшего к мирным отношениям людей разных стран, и к независимости людей от принуждения быть агрессорами по отношению к другим народам.

Новый руководитель театра Ольга ПОЛЕВИКОВА нашла в своем сложном графике время для небольшой беседы с корреспондентом "Обзора" Галиной Губановой.

- Ольга, до премьеры вы смотрели фрагменты, репетиции?

• Да, конечно, я была на всех 4 прогонах, недолго на репетициях, и смотрела, как спектакль меняется, меняется, меняется.

- А как бы вы охарактеризовали – в какую сторону шла доработка?

• Штрихи акценты делались более яркими, например, какие-то линии не просматривались, а Оскарас делал их более явными. Большое уважение есть к Оскарасу, понятно, что он мастер, но каждый раз удивляешься, как все таки мастер относится к деталям, как кропотливо он их выстраивает, находит. Вот диалог Карениной и Вронского еле просматривался, но вдруг новое решение - вчера этого не было, а сегодня уже есть. Это момент когда Каренина и Вронский очень динамично двигаются.

И еще момент, где Вронский проходит мимо Кити, которая думает, что он идет к ней, а он проходит к Анне, это было на заднем плане, и нужно было очень хорошо знать материал, чтобы это заметить. И Оскарас вынес это на первый план. Уже картина была написана, а он штрихами наводил зрительское внимание, куда надо.

- А темпоритмически, какие-то длительности менялись? Хотя понятно, что это замысел - делать такие объемные фрагменты.

• Немного корректировались, и сами актеры понимали внутри спектакля, какой темпоритм.

- Ольга, какое у вас впечатление о зрителях на спектакле «Русский роман»? На меня произвел большое впечатление вход - такое возбуждение, предчувствие, очень сильное и очень большой интерес.

• Да, было возбуждение, такая нервозность в хорошем смысле, такое ожидание.

- А какие интересные впечатления, высказывания были?

• Все очень рады успеху. Ну те, кто не рады…

- Мы не будем про них говорить…

- Думаю, что способность поймать удачу - это тоже замечательное качество, и что начало вашей работы в театре совпало с такой прекрасной премьерой. Да это удача, но я думаю, что это просто многие обстоятельства, которые объективно требуют какой-то новой волны в театре.

• Я тоже так думаю, что это удача, но и стечение обстоятельств. Это какая-то синергия. Главное, есть интерес театру. Нам есть, что предложить нашему зрителю, нам важно, что о нас вспомнили, увидели.

- Что в ближайшее время интересное нас ждет?

• Многое. Вот мы выпускаем «Идиот» по Достоевскому, «Мадам Рубинштейн», это камерный спектакль. А следующая премьера уже будет Маяковский: режиссер Йонас Вайткус, Владимир Маяковский Трагедия.

- Какая характеристика вашего направления в театре сейчас?

• Этот сезон у нас сезон персон – Толстой, Маяковский, Рубинштейн. Это те столпы, на которых мы будем стоять.

- Большое спасибо, Ольга. Вам больших успехов, вериться что все будет хорошо. У меня ощущение доброжелательной спокойной работы. А все мелочи, вся пена – это все в стороне. Если все будет так и дальше, зрители будут счастливы. Надеюсь, что 27 сентября в рамках фестиваля «Сирены» спектакль «Русский роман» будет иметь большой успех.

Галина ГУБАНОВА,

кандидат искусствоведения,

«Обзор»

Не пропустите!

27 сентября Спектаклем «Русский роман» открывается литовская программа международного театрального фестиваля «Sirenos»

28 сентября дополнительный показ спектакля «Русский роман».

Спектакли будут показаны на сцене Русского драматического театра.

Билеты продаются в системе «Tiketa»