На перекрёстке культур

На днях моя давняя знакомая, добрая приятельница, даже подруга Идиллия Пранскус, музыкант, педагог, кстати, дочь Бронисловаса Пранскуса-Жалёниса, поэта, писателя, литературоведа, доктора наук, пригласила меня к ней зайти, чтобы ознакомить с оригинальным рассказом, нигде и никогда не публиковавшимся.

Я, конечно, приняла приглашение и не пожалела об этом. Более того, прочтённый Идиллией рассказ «Репка» я нашла достойным инсценировать в Русском драматическом театре Литвы как для детей, так и для взрослой публики, благо, он написан на русском языке.

Общаясь, мы невольно разговорились о Русском драмтеатре Литвы и вспомнили талантливую Монику Миронайте (на снимке), с огромным успехом выступавшую как на литовской, так и на русской сцене.

Вспомнили и её юбилейный вечер в клубе актёров в 1993 году. Тогда в зале клуба собрались как литовские, так и русские зрители.

Идиллия Пранскус – знаток театров не только Вильнюса, но и Москвы. Она тогда поделилась своим восприятием творчества Моники Миронайте. Я слушала её, буквально затаив дыхание, и не только я, но и весь зал.

Идиллия никогда и нигде не публиковала своё воспоминание, хотя с того времени прошло уже четверть века. На том юбилейном вечере была, конечно, и Моника Миронайте, с которой публика трогательно простилась в 2000 году в Литовском академическом театре при её уходе в мир иной.

Текст же выступления Идиллии Пранскус на юбилейном вечере Моники Миронайте, к счастью, сохранился в её дневнике, и я предложила ознакомить с ним общественность Литвы, а возможно, и не только Литвы.

Идиллия приняла моё предложение, дав согласие на публикацию текста в газете «Обзор».

● ● ●

К 80-летию Моники Миронайте

(25 апреля 1913 - 29 июня 2000)

Театральное искусство с трудом воспринимается потомками, оно сиюминутно и отражается только в чувствах и памяти современников.

Я с позиции зрителя попробую вспомнить некоторые спектакли вильнюсского Русского драматического театра 60-х годов.

Не знаю, чувствовала ли себя Моника Петровна в этом театре гостем, как здесь сказал кто-то. Думаю, что нет, но, во всяком случае, для театра присутствие такой актрисы расширяло возможность в выборе как классических, так и современных пьес.

Театр мог ставить совершенно редкие и очень сложные спектакли. Если мы вспомним репертуар тех лет, то он был очень разнообразен, интересен и глубок.

Многие здесь вспоминали спектакли с участием Моники Петровны, но я хочу отметить три из них, о которых здесь почти не говорилось: «Пигмалион» Бернарда Шоу, «Двое на качелях» Уильяма Гибсона, «Странная миссис Сэвидж» Джона Патрика.

В искусстве, как и в жизни, многое познаётся в сравнении. Я эти пьесы видела в постановках театров Львова, Москвы, Ленинграда, Тбилиси, и каждый раз, благодаря тому, что они у нас ещё шли, бежала их смотреть заново, вернувшись в Вильнюс, чтобы получить, так сказать, максимум удовольствия.

«Пигмалион», например, мне довелось видеть с Алисой Фрейндлих, с Дарьей Зеркаловой…

Мне очень трудно говорить, потому что я не профессионал, но преображение Элизы Дулиттл у Моники Миронайте было более эффектным, ошеломляющим.

Я здесь на выставке увидела её фотографию в этой роли: полосатые чулки, эти косички… Вспомнила её косноязычную речь… И вот эта девчонка превращается в роскошную леди!

Помню её первый выход в «свет», когда она появляется у миссис Хиггинс в изящном костюме, с безупречными жестами, невероятно красивая… И великолепным выговором ведёт диалог в аристократическом салоне, лихо срываясь на лексикон уличной девчонки, рассказывая о «тётке, которую пристукнули из-за шляпки»…

Это было так озорно и обаятельно! Ни у кого из актрис такого преображения мне не удалось увидеть.

Хочется сказать о речи. Моника Петровна – актриса литовского театра, а какой у неё русский язык! Дай Бог актёрам Русского театра так владеть родной речью. Особенно в наше время, когда, я наблюдаю, что культура речи на театральных подмостках начала снижаться. У Миронайте – эталон русской речи.

«Двое на качелях»… Этому спектаклю сопутствовал долгий успех и дома, и на гастролях, благодаря мастерству и вдохновению двух прекрасных актёров, умной и тонкой режиссуре.

Мне кажется, что постановка в нашем Русском театре была наилучшей из всех, которые мне довелось увидеть, включая московский театр «Современник», спектакли Тбилисского, Львовского театров.

Мне представляется, что интерпретация режиссёра Аугустинаса Балтрушайтиса была наиболее правильной, а исполнение роли Гитель Моски Моникой Миронайте было потрясающим.

Я видела девушку, очень много пережившую, но, несмотря на сомнительную профессию, она, опустившаяся на дно жизни, сохранила не только свою внутреннюю чистоту, но и сумела передать её и другим.

Несмотря на убогость её существования, она поддерживает других, которые, может быть, не так низко пали, – своего партнёра, который по общественному положению стоит неизмеримо выше неё, и, тем не менее, не он её поддерживает, а она его.

Я этот спектакль смотрела, наверное, раз десять (Владимир Ефремов мне говорил, что он смотрел этот спектакль 14 раз), когда только удавалось попасть. И каждый раз испытывала счастливое чувство сопереживания, потрясения. Так проникновенно, психологически тонко и эмоционально играла Моника Миронайте роль Гитель – одно из лучших своих созданий.

«Странная миссис Сэвидж» - один из последних спектаклей, сыгранных Моникой Миронайте в Русском театре. Мне довелось его увидеть на просмотре в Калининграде. В зале было пусто, не было даже актёров, многие в этот момент уже вернулись в Вильнюс по окончании гастролей.

Я сидела одна в зале и была свободна в проявлении эмоций, властно охвативших меня.

Помню, что после спектакля я вышла из зала и начала отчаянно рыдать – такое впечатление он на меня произвёл. Позже эту пьесу мне довелось посмотреть в Москве с замечательной Фаиной Раневской. Та действительно играла немного сумасшедшенькую, а в исполнении Моники Миронайте это была непосредственность, доброта, которая многими практичными людьми, естественно, воспринимается как нечто странное.

Хочется здесь добрым словом вспомнить режиссёра Леонида Лурье. «Странная миссис Сэвидж» была, кажется, и его последней постановкой в Русском театре. Его как-то неоправданно позабыли, а я считаю, что его спектакли были одними из лучших. Он умел так формировать актёрский ансамбль, что каждая роль, казалось, была создана именно для данного актёра.

Я не буду рассказывать о других спектаклях, о них уже много здесь говорилось, но хочу вспомнить об одном из литературных вечеров, посвящённых Ивану Сергеевичу Тургеневу.

Моника Миронайте не только великолепно сыграла в своё время роль Лизы Калитиной, но через годы вновь вернулась к Тургеневу, а именно - к роману «Дворянское гнездо», и прочла одна едва ли не весь роман со сцены, и как великолепно прочла!

Меня поразила и её работоспособность – выучить наизусть колоссальный текст при той нагрузке, которую она имела в театре. Мне повезло, я удостоилась помогать Монике Петровне сверять текст. И можете представить, по всему тексту было всего лишь шесть или семь оговорок.

Этот литературный вечер Моники Миронайте был такой глубины и значимости, какой достигали в своём творчестве признанные мастера художественного слова России – Василий Качалов, Владимир Яхонтов, Дмитрий Журавлёв.

Я благодарна судьбе, что она дала мне возможность знать и видеть такую актрису.

Публикуется по стенограмме выступления в 1993 году.