Космические технологии на картофельном поле

Картофель – одно из старейших растений на Земле: первые опыты его возделывания были начаты 9-7 тысяч лет назад. Жители Российской империи поначалу считали, что «картофель есть посягательство на русскую национальность» и он «испортит и желудки, и благочестивые нравы наших искони и богом хранимых хлебо– и кашеедов», устраивали «картофельные» бунты. Правительство направляло в губернии войсковые команды, следившие за посевами картофеля, а его противников нещадно и публично пороли.

Сегодня же «земляное яблоко» занимает миллионы гектаров, играет важную роль в продовольственном балансе человечества и по праву именуется вторым хлебом. В 2004 году, другие данные пока не опубликованы, в мире было собрано 328 млн тонн картофеля – больше, чем любых других корнеплодов.

Да что там дела земные! В 1995 году картофель шагнул в космос: на международной космической станции был получен его первый урожай.

Литва – картофелеводческая страна. В минувшем, даже самом неблагоприятном году, было собрано более 350 тыс. тонн клубней.

Как живут сегодня литовские картофелеводы? Какие процессы происходят в отрасли? И вообще, что стоит за новыми хозяевами «земли литовской»?

С такими вопросами мы отправляемся в Шяуляйский район, в фермерское хозяйство Эдаса Саснаускаса (на снимке), одно из пяти крупнейших картофелеводческих хозяйств Литвы.

• Это одно из лучших наших фермерских хозяйств, – напутствовал нас перед поездкой мэр Шяуляйского района Антанас Бязарас. – Я бы сказал, что принципы организации труда, управления хозяйством, его технологии – это даже не завтрашний день села. Это - век завтрашний.

Хозяйство Э.Саснаускаса расположено около местечка Грузджяй, занимает оно более тысячи гектаров земли, плодородию которой может позавидовать большинство литовских фермеров.

Десять процентов площадей, занятых под картофель, предназначены для семенного и девяносто – для продовольственного картофеля.

Разумеется, выдерживая требования севооборота, фермер при этом выращивает и другие культуры. Урожаи впечатляют: картофеля собирают по 40 тонн с гектара, зерновых – по восемь. Любопытна такая информация: в 2015 году рекордная урожайность картофеля в мире, по опубликованным данным, составила 23,4 тонны с гектара, то есть почти в два раза меньше, чем у Эдаса.

В хозяйстве, как в зеркале, отражается история дня вчерашнего и день завтрашний. Создано оно в 1989 году. Поначалу имело 14 гектаров пахотной земли, и выращивалось на них всё, что растёт на Земле, однако уже и тогда два гектара отводилось под картофель.

Как собственник привычных 14 гектаров стал крупным землевладельцем, даже по меркам небедного района?

Что греха таить – успех всякого состоятельного человека наш не самый состоятельный народ связывает, если не с воровством, то с мошенничеством. К счастью, сегодня уже выросло немало предпринимателей, чей бизнес развивался после лихих девяностых и не несёт на себе его проклятий. Сегодня успех в делах – свидетельство неординарной личности, трудолюбия и… удачи.

• В 2004 году, – рассказывает Эдас, – мы осуществили первый сельскохозяйственный проект, поддерживаемый Евросоюзом, что позволило приобрести современную европейскую технику, купить землю и семена. В 2008-м – участие в картофелеводческой программе ЕС дало возможность создать современное складское хозяйство, приобрести технику для упаковки и семена элитного картофеля.

Как формируется литовская элита

Сколько бы ни говорили о новых технологиях, иннoвационных прорывах и прочих поветриях дня, Литва была и останется страной полей и лесов. И всегда было и будет интересно знать, кто в нашем крае не только самый бедный и обиженный, но и самый умный, продвинутый и энергичный, кому по праву или по факту принадлежит чарующая даль полей, кто кормит и поит живущих. Тем более что творческая часть нации достойно запечатлела и тех и других в литературе, живописи и музыке: элита села была непременно в белых (во всяком случае, чистых) одеждах; в шляпе, с обязательным зонтиком и ездила на бричке.

Крестьяне, завидев элиту, снимали шапку и низко кланялись. И, конечно же, высокомерие или, как говорят, гонор, буквально кричал в каждом жесте, звуке и черте лица.

Злые языки говорят, что Великий профессор видел будущую Литву именно такой, а себя – в бричке и в белой шляпе… Но это же злые языки!..

…Но наша первая же встреча пошла не по литературным произведениям. Перед нами был высокий, худощавый человек, без шляпы и малейших признаков полноты.

Взгляд цепкий, пронзительный, но опять не по литературному портрету – без всякого высокомерия. Одет, как и все ремонтники, занятые вокруг многочисленной техники. И надо было хорошенько присмотреться, что бы заметить, что майка-безрукавка, хотя и тёмного цвета, но и не из тех, что покупают при массовых распродажах, а красивый фирменный знак «Edo ūkis», то ли выбитый, то ли вышитый в левом верхнем углу, всё-таки придавал особый шарм его хозяину.

Эдас из потомственной крестьянской семьи. Отец, ещё недавно живший и видевший успехи сына, – из селян, «графьёв» в роду не было. Его руки – неисправимое опровержение родства с межвоенными помещиками: он механик – и знает, что такое разводной ключ, как въедается в кожу техническое масло и как больно пальцам, когда молоток попадает мимо зубила.

Грузджяй – вполне современ­­ный городок, однако Эдас поселился хотя и неподалёку, но на приличном расстоянии от Грузджяй, в деревне Повилишкю. Пока он живёт в обычном доме, но уже заканчивает строить большой, отвечающий рангу крупного земельного собствен­ника дом.

Рядом – мастерские, офисное помещение, двор для техники. Вокруг красивый ландшафт: небольшой лес, пруд, рядом посажен сад.

Вроде бы, всё понятно, только не до конца, если вспомнить, сколько средств и сил вложила Литва советская в то, чтобы искоренить вот эту Литву, хуторскую. Миллиарды, закаченные в мелиорацию, были ещё и миллиардами, вложенными в снос хуторов и предоставление компенсации их собственникам.

Были и комплексы научных обоснований, почему это надо делать, какие блага несёт исчезновение хуторов. Чего стоит вот этот рапорт тех лет:

• Мы закончили снос хуторов! Со сносом хуторов искореняется и хуторская психология, людская отчуждённость, создаётся основа для коллективной современной жизни.

…У Эдаса двое детей, оба имеют свои семьи и рабочие места в одном помещении с отцом. Дочь училась в Вильнюсе, там вышла замуж и вместе с мужем… вернулась в Грузджяй. За ней числится, в качестве личной собственности, несколько сотен гектаров земли. Когда мы объезжали поля и смотрели посевы, Эдас указал на строящееся на краю поля, возле леса, здание:

• Дочка строит себе дом.

Вокруг, насколько хватало глаз, жилья не просматривалось.

- Но почему не в городке, почему не рядом с отцовским гнездом?

• Не знаю. Она так захотела и сама выбрала.

Какой пласт будущей литовской деревни открывает этот поступок? Каким будет литовский фермер через десять, двадцать лет? Ведь дочь Эдаса Саснаускаса не один год приобщалась к столичной жизни, знает тяготы сельской доли… и возвращается к истокам своего народа, пусть и со спутниковым телевидением, интернетом и мобильной связью, и современным транспортом.

Те, кого волнует судьба села, а значит, и Литвы, рано или поздно найдут эти структурные корни Литвы, мы же лишь порадуемся за то, что люди имеют свободу выбирать своё место для жизни, и за тех, кто имеет возможность выбирать, где и как строить свой дом.

Наша беседа давно перевалила за те пятнадцать минут, что были обещаны, и мы получаем возможность докопаться всё-таки до того, что роднит современных состоятельных людей и их не таких уж далёких предков.

- Вас привлекают деньги? Вы зависите от них, живёте ради них?

• Нет, денег хотел бы иметь столько, что бы просто и достойно жить, особенно в старости. Ведь на государственную пенсию в триста–четыреста евро даже существовать невозможно.

- Что же заставляет вас мотаться день и ночь, зимой и летом по полям, мастерским, складским помещениям?

• Не поверите – сам процесс рождения идеи бизнеса, его воплощение и развитие. Мне интересен процесс создания, управления процессом, эффективным, разумеется. В отпуск мы уезжаем, конечно же, зимой и позволяем себе провести его в тёплых и новых для себя странах. Однако я никогда не позволяю себе оторваться от той жизни, которой и в отпускное время живёт моё хозяйство.

Эдас рассказывает о соблазнах продать свой бизнес и начать всё сначала, в другой стране, на другой почве. Однако тот самый «литовский дух» остановил его:

• И ещё возраст: если ты перешагнул пятьдесят лет - не начинай ничего нового, сумей удержать и развить то, что создал до этого рубежа.

Шяуляйская земля полна удивительных вещей. Если морковка, то лучшая в Европе, если скотинка, то такая, что другим остаётся лишь позавидовать. Вот и владелец увиденного нами хозяйства поражает не только единством высоких технологий с выращиванием привычной картошки, но и пониманием смысла современной жизни.

Все мы помним тех, кто «умирал ради светлого будущего всего человечества». Неужели настало время героев рынка, возлюбивших его эффективность и безграничную свободу? Ведь кто из нас не слышал сетований бизнесменов, удачливых и не очень, на нужду? А вот любящих процесс созидания в условиях рынка – такого ещё встречать не приходилось…

Эдас Саснаускас умеет делать деньги, и деньги любят Эдаса Саснаускаса, иначе не было бы ни этого растущего и процветающего хозяйства, ни уверенных в своём завтра крестьян, ни одержимого делом самого Эдаса Саснаускаса.

Были бы поля для выращивания одуванчиков и вечно бедные и нуждающиеся селяне - массовая картина нынешней литовской, и не только, деревни. Для успеха дела, действительно нужна вера, бьющая через край энергия.

Эдас многолик в своих делах и планах – ремонт, восстановление и продажа сельхозтехники, а также минеральных удобрений, прудовое и пушно-меховое хозяйство – и это его владения. Причём ремонт техники не на уровне сварки лопнувшего шва, а высококвалифицированный, за которым обращаются даже такие акулы, как «Агроконцернас».

Нам особенно врезалась в память одна маленькая, но характерная деталь: проверяя, каким будет урожай картофеля, хозяин осторожно разгребает землю и подсчитывает количество картофелин в кусте, а потом, так же бережно, руками, закрывает клубеньки землёй, вертикально ставит ботву – и не отличишь, где был отрыт кустик, а где нет. Наверное, этим собственник отличается от наёмника.

Философ от экономики

Эдас – философ. Он отрицает любовь к философии, но после общения с ним понимаешь, что самые тонкие философы как раз те, кто отказываются от такого знакомства. Может, для точности формулировки, его надо бы назвать экономистом от философии или философом от экономики.

• У меня работает пятьдесят человек. Это работники по трудовому договору со всеми вытекающими отсюда последствиями: нормированным рабочим днём, социальной страховкой, отпуском, охраной труда и т.д. И оплата их труда позволяет им нормально жить, без отвлечения своего времени и сил на посторонние приработки. Работники приезжают из окрестных сёл радиусом до двадцати километров. Многие могли бы приехать на велосипеде, но предпочитают на машине. У нас сложился тип сельского труженика в его европейском понимании: он не имеет огорода, не выращивает ни картошки, ни огурцов, не держит коровы, свиней и даже мелкой птицы. Зачем? Тонна картофеля стоит сто евро! В любое время можно купить мешок–другой. Всё, что нужно семье, можно в любое время купить в магазине. Работнику надо давать должную зарплату, а не придуманные льготы. Вся наша система построена на этом – думай о работе, о деле, зарабатывай и достойно живи.

- Ну а приусадебные участки, наверное, сохранились?

• В традиционном понимании их нет. Земля у нас высокоплодородная и хорошо ценится, да и система купли-продажи и аренды работает хорошо. Теперь лишь кое-где остались небольшие площади вокруг дома, и человеку приятно что–то там делать: косить газон, сажать цветы. Мы вырвали сельского труженика из вечного круга тяжёлого и монотонного труда после основной работы, когда надо сеять, полоть, копать, доить и так до бесконечности. Конечно, и у нас есть смена отдельных специальностей, но в целом коллектив стабилен. С учётом сезонности привлекаем временных работников, часто это члены семьи наших сотрудников, иногда их дети. Кому-то нравится, кому-то нет.

Мы тут же вспомнили незабвенного Хрущёва – это он лет шестьдесят назад потрясал страну такими вот планами. Только вышло всё наоборот – коров у крестьян забрали, а молока и мяса в магазин не привезли. И как оставалось жить? По-видимому, большой политик Никита Сергеевич про­игрывает в сравнении с большим сельским практиком Эдасом Саснаускасом.

Эдас, сам того не подозревая, соглашается с продвинутыми социологами, считающими, что крестьяне исчезают, на смену им приходит класс сельских рабочих. Кажется, они уже пришли.

Космос и картошка - едины!

Ах, картошка… Чью юность, а то и детство, не опалила борьба с сорняками под палящим июньским солнцем? Кто не мок под осенними дождями, будучи посланным «на картошку»? Сегодня она требует труда и забот совсем другого рода. Будучи людьми скептическими, мы, приехав на поле, принялись искать проклятые сорняки.

• Сорняки изводим с помощью очень жёстко контролируемых и рассчитанных на компьютере доз гербицидов. Окучивания при нашей технологии не требуется. Как видите, посадка идёт в два ряда, и их гребни рассчитаны так, что высота обеспечивает нормальный рост в течение всей вегетации. Это сложная, сепарационная технология, понять и принять которую пока не могут или не хотят даже узкопрофильные учёные.

• С помощью спутников делаем агротехническую карту своих площадей, – рассказывает Эдас. – Вот это цвета, обозначающие наличие в почве основных элементов, что позволяет вносить удобрения в точном соответствии с потребностями земли. Такая технология даёт большую экономию на минеральных удобрениях, трудовых затратах по их внесению и «не засоряет» землю ненужными веществами. По деньгам это около двадцати процентов экономии плюс рост урожайности и качество.

Звонок из офиса отрывает нас от знакомства с космическими технологиями.

• Контроль за состоянием посевов – это тоже космическая деталь. Вот как выглядит это поле из космоса. Жёлтый цвет – засушливое место, тёмно-зелёный - переувлажнённое, нормально зелёный – без проблем. Можно вернуться к состоянию посевов месяц и два месяца назад и увидеть динамику роста.

Эти же технологии контролируют работу техники, которой в хозяйстве более пятидесяти единиц. Вот информация, с какими орудиями сейчас работает трактор. Красная точка на экране – трактор стоит, зелёная – работает. Вот цифры, сколько времени он отработал, сколько ходок сделал, общий километраж, с помощью мобильника могу контролировать складское хозяйство, мастерские и даже собственное жильё.

Да и трактора здесь «умные» - глубину вспашки задаёт компьютер, а контроль за работой навесных орудий идёт на дисплее, установленном в кабине трактора.

…Земные проблемы литовского земледельца так же близки и понятны Эдасу, как и проблемы в любом другом, пусть даже самом маленьком хозяйстве страны. В Литве, как в целом по Евросоюзу, снижается потребление картофеля и растёт потребление мяса, молока и яиц. И это очень хорошо для здоровья нации!

Наши хозяева показывают карту своего экспорта и, вроде бы, нет европейца, который бы не ел их картошку! Португалия, Англия, Центральная Европа покупают картошку Эдаса Саснаускаса.

Каким же будет будущее этой отрасли земледелия, столь традиционного для наших краёв? Картофелеводы думают об этом сегодня. Прежде всего, это использование новых сортов, внедрение более экологических технологий возделывания. Впервые пришлось слышать, что в Литве зря разрушили промышленность по переработке картофеля: продукт переработки ценится куда выше, чем исходное сырьё. Финны, к примеру, покупают у соседних стран картофель, перерабатывают его и поставляют в те же страны дорогой крахмал и чипсы. Чем не бизнес?

…На прощание мы обмениваемся картофельной суперновостью, мелькнувшей в печати: на острове Нуармутье - очень благоприятная почва, и выращиваемый картофель сорта «La Bonnotte» содержит необычайно много жизненно необходимых человеку элементов. Его клубни настолько нежны, что при работе исключается использование любых механизмов. Зато цена окупает все затраты – пятьсот евро за килограмм! Где, как не в Шяуляйском районе, начать разведение такого или подобного продукта?

Народ здесь может и не такое.