Подводные кинореволюционеры

Жарким летом так и хочется приятной морской прохлады. Даже на экране расцвеченные солнцем морские глубины вспоминаются, как нечто тёплое и греющее душу. Например, как в прославленном фильме «Человек-амфибия», который не только стал рекордсменом кинопроката 60-х, но и настоящей киноклассикой приключенческого жанра.

Забавно, но впервые интерес к книге Александра Беляева, написанной ещё в 1927 году, в 40-х годах проявили в Голливуде. По некоторой информации, ею интересовался сам Уолт Дисней. Но тогда даже продвинутые американские продюсеры решили, что кинотехники того времени недостаточно, чтобы осуществить столь сложный кинопроект. Но его удалось реализовать режиссёру-фронтовику Владимиру Чеботарёву, хотя сценарная заявка на фильм провалялась в недрах «Ленфильма» более десяти лет.

Романтической фантастикой «советского Жюля Верна» зачитывались многие. Здесь есть всё: и бескрайние сокровища мирового океана, и его исследователи, и романтическая история любви, и такой неуловимый, но сулящий человечеству светлое завтра технический прогресс «с человеческим лицом».

Вот и кинорежиссёр Владимир Чеботарёв был влюблён в книгу Беляева ещё с детства и, когда пришёл в мир кино, мечтал о её экранизации: «Мне нравилась фантастика, которая ходит хотя бы одной ногой по земле. Истории, пусть нереальные, но которые происходят на нашей планете». Поскольку всех других режиссёров отпугивали именно технологии подводных съёмок, то Чеботарёв начал именно с разговоров с подводниками. Одно время консультантом фильма планировался даже легендарный Жак-Ив Кусто, чей фильм «В мире безмолвия» (1956) поразил подвод­ными съёмками.

Подводного киногроссмейстера заинтересовал советский проект. Но по финансовым (а скорее всё же по политическим) мотивам такое сотрудничество так и не состоялось. Консультации с опытными отечественными же ныряльщиками убедили режиссёра, что сделать такой фильм трудно, очень трудно, но возможно...

Когда же в западной прессе прошла информация о готовящихся в Союзе съёмках «Человека-амфибии», газета «Нью-Йорк Таймс» опубликовала статью, в которой создателям фильма предрекали полный провал: «Сам Уолт Дисней отказался от экранизации беляевского романа из-за сложности подводных съёмок, а русские, которые работают на допотопной технике, решили бросить вызов судьбе».

Но, даже запустив производство, солидно финансировать фильм никто не собирался, считая это просто авантюрой. В неё мало кто верил. К тому же предполагалось, что фильм будет для детей. Даже учитель Чеботарёва киноклассик Григорий Козинцев пояснял, что это всего лишь второй фильм молодого режиссёра и потому никто рисковать не будет. Кстати, это был второй фильм и для исполнителей главных ролей - Владимира Коренева и Анастасии Вертинской. Да и вообще, до последнего момента запуск фильма был под вопросом.

Но проект всё же состоялся благодаря автору сценария Акибе Гольдбурту, пригласившему в соавторы Алексея Каплера, приложившего некогда руку к сценарию таких киноикон как «Ленин в 1918 году» и «Ленин в Октябре». С ним Гольдбурт когда-то вместе сидел в лагерях ГУЛАГа, куда Каплер угодил за связь с дочкой Сталина Светланой. Теперь же, после смерти Сталина, Каплер в отечественном киномире считался пробивной «тяжёлой артиллерией», и его подпись под сценарием всё решила.

Получив разрешение на подготовительный период, Чеботарёв нанял фелюгу, с которой обошёл чуть ли не всё побережье Крыма в поисках нужных локаций. Проходили и пробные подводные съёмки. Но воды Чёрного моря не слишком прозрачны, что затрудняло съёмки. Но вот и прозрачную воду, и подходящий береговой рельеф нашли в заливе Ласпи, в тогда ещё диком и не освоенном туристами месте. Это позже здесь стали расти, как грибы, резиденции правительственных бонз, в том числе и дача Михаила Горбачёва в Форосе.

В Финляндии нашли старую рыболовецкую шхуну. Её перегнали в Ласпи, для фильма назвали «Медуза» и стали готовиться снимать... Параллельно перерабатывался откровенно слабый сценарий, а актёров обучали подводному плаванию в бассейне Ленинградского института физкультуры.

Исполнительница роли Гуттиэре Анастасия Вертинская до съёмок фильма вообще не умела плавать, а для такой картины без этого умения уж точно не обойтись. Более того, каждый из двадцати пяти (!) членов съёмочной группы, включая актёров, после обучения, сдал экзамен на звание лёгкого водолаза и получил профессиональные права и водолазную книжку с допуском погружения на глубину до сорока метров.

Может, именно поэтому актёры, несмотря на сложность и опасность съёмок, профессионально выкладывались по полной. А дублёры в дальнейшем понадобились лишь для подстраховки.

Вот как Владимир Чеботарёв описывал ту удивительную технологию их подводных съёмок: «Актёры опускались под воду в аквалангах вместе с инструктором-подводником. Когда они добирались до места съёмок, актёр делал вдох. После этого инструктор вынимал загубник изо рта, брал акваланг и уходил из поля видимости камеры. Примерно минуту Настя Вертинская и Володя Коренев держали воздух и работали. Точнее, сколько актёр мог держать воздух, столько мы и снимали. Потом я давал сигнал «стоп», и им засовывали в рот загубник. После этого они отдыхали до следующего эпизода».

Тем не менее, актёры не раз подвергались опасности при сложных съёмках, и просто удивительно, что удалось обойтись без травм. Так, например, для того, чтобы Гуттиэре так эффектно тонула после нападения акулы, ей в трусики приладили водолазный пояс в десять килограммов весом.

И всё же, несмотря на все эти находки, по словам оператора Эдуарда Розовского, уникальный опыт подводных съёмок в фильме потом просто «выбросили на помойку» и больше он никогда в кино не использовался.

Многое было впервые, не имело киноаналогов и было реальной революцией в киномире. В съёмках, кроме актёров, участвовало пять подводников, операторы тоже были в аквалангах, камеры в специально изготовленных боксах, а костюм Ихтиандра из плотного материала для женских колготок был покрыт десятью тысячами покрашенных чешуек, вырубленных из старой киноплёнки.

Ещё одной сложностью было то, что в Чёрном море не так уж много подводной живности. И тогда оператор Эдуард Розовский (тот самый, что приложил свою руку и глаз к ещё одной кинолегенде – «Белому солнцу пустыни») придумал своеобразный раструб-аквариум, который надевался на камеру. В него запускали рыбок и при съёмке панорам или нужных ракурсов возникало такое рукотворное Карибское море.

И всё же фильм задыхался от недостатка средств. Тут уж выкручивались, как могли. При невозможности доставить из Новороссийска столь нужных для съёмок дельфинов, лишь благодаря помощи местных рыбаков удалось подснять черноморских дельфинов и акул-катранов.

Подводные съёмки бесспорно уникальны и великолепны сами по себе, но не менее изумительна работа оператора и «на суше». Например, уличные сцены, снятые в Баку, в фильме превратившемся в Буэнос-Айрес 50-х.

А как потрясают совершенно невероятные крупные планы всех героев! Именно их глаза - душа всей картины.

Невозможно забыть огромные, в пол-лица, глаза Владимира Коренева (тогда ему был 21 год), красивые восточные миндалевидные очи Анастасии Вертинской (16 лет) и бездонно демонический взгляд Михаила Козакова (25 лет).

Владимир Чеботарёв вспоминал: «Когда мы начинали подбирать актёров, я объявил помощникам: «Мне нужны молодые люди с морем и небом в глазах».

«Море в глазах» - удивительно, но именно такие глаза оказались у Владимира Коренева, родившегося в Севастополе в семье контр-адмирала. Было ли это просто удачной наследственностью, сказать трудно. Но нечто мистическое в этом точно было...

Порой сторонняя помощь при создании фильма не слишком помогала, а даже мешала. Якобы для поддержки молодого режиссёра ему навязали маститого композитора, преподавателя Гнесинки. Но его музыка была начисто лишена необходимого картине романтизма, и Чеботарёв своевольно расторг с ним договор. И потом пригласил своего знакомого, земляка - ленинградца Андрея Петрова. Для него потрясающая музыка и мгновенно ставшие популярными песни из фильма тоже стали кинодебютом.

Когда фильм всё же вышел на экраны, отношение к нему критиков и простых зрителей было совершенно противоположным. Критики резко критиковали картину (чего только, например, стоила статья в центральной прессе «Плач по Ихтиандру»).

Фильм обвиняли в дурном вкусе, например, каких-то очень несоветских нарядах Анастасии Вертинской, созданных художниками под впечатлением от летней коллекции Кристиана Диора. А уж появление её в просвечивающемся купальнике - вообще одна из первых эротических сцен советского кино, что тогда, мягко говоря, совсем не приветствовалось. Сценарию вменялся ещё и отход от прогрессивных идей романа Александра Беляева.

Возможно, по сегодняшним меркам фильм и не идеален, а местами просто трогательно наивен. Но для тех лет - он просто невероятный и чудесный. И не только потому, что получился нереально красивым, но и потому, что в нём много чувств и эмоций.

Юные, светящиеся искренностью и лишённые цинизма их сегодняшних сверстников, неискушённые актёры и малоопытный режиссёр. Да и прекрасная работа всей съёмочной группы, с неимоверным энтузиазмом преодолевшая все сложности создания фильма, - всё это отлично чувствуется и просматривается в картине. Так возникла эта одна из самых ярких и красивых киносказок всех времён.

Лишь после успеха на Первом кинофестивале фантастических фильмов в Триесте (Италия) в том же 1962 году, где фильм получил «Серебряный парус» (а «Золотой парус» тогда не вручался), отношение критиков к фильму стало меняться. Но зрители на их мнение мало реагировали. Они уже сразу приняли фильм, штурмуя кассы кинотеатров по всей стране.

«Человек-амфибия» стал ярким символом оттепели и для физиков, и для лириков. Это был гимн романтики 60-х, воспевающий знойные пляжи, большую любовь, прекрасную молодость и технический прогресс. Поэтому вполне объяснимо, почему по итогам конкурса журнала «Советский экран» за 1962 год читатели назвали «Человека-амфибию» в числе пяти лучших фильмов. А Анастасия Вертинская и Владимир Коренев вошли в десятку лучших актёров (шестое и восьмое место соответственно).

«Человек-амфибия» стал настоящим кинохитом и лидером кинропроката, собрав в 1962 году киноаудиторию в 65 млн зрителей, а тогда это значило, что фильм посмотрел каждый четвёртый житель страны. Прежде потолком зрительского успеха считался рекорд комедии Эльдара Рязанова «Карнавальная ночь» (1956) в 48 миллионов 640 тысяч зрителей. Успех же «Человека-амфибии» не только потряс воображение не слишком-то искушённого советского зрителя, но и переплюнул Голливуд. А этот тезис вполне вписывался в концепцию тогдашнего генсека Никиты Хрущёва - догнать и перегнать Америку! А значит, фильм теперь уже устроил всех и наверху. Более того, тогдашний министр культуры Екатерина Фурцева, говоря об успехах киносборов от фильма, сказала, что «эта картина - подарок Министерству финансов».

Но, несмотря ни на какие успехи и призы, редколлегия «Ленфильма» вынесла тогда такой вердикт фильму (дословная цитата): «Мы уверены, что значительно раньше 2000 года зрители забудут этот фильм. И если в течение ближайших лет наши кинематографисты сделают несколько увлекательных, красивых, благородных фильмов, «Человек-амфибия» спокойно, без споров и волнений, уйдёт из зрительской памяти».

Как же они ошиблись! Всё новые поколения теле- и уже видеозрителей восторгаются этой чудесной киносказкой и становятся навсегда её верными поклонниками.