И тут пришла тётя Вера... …И упомянула про филологичечский паритет

Я думаю, что «Обзору» стоит присоединиться к широким правительственным массам и выступить инициатором перехода в русском языке с названия Грузия на более политически модное – Сакартвело, - сказала на днях соседка, почему-то хитро прищурив один глаз.

Это вы к тому, что Государственная комиссия по литовскому языку, которую мы для краткости называем Госкомляз, уже официально утвердила «альтернативное название Грузии»? – спокойно уточнил я.

Не только. Мне, например, очень понравилось, что сначала Госкомляз с энтузиазмом откликнулся на предложение литовских политиков, в частности, нашего спикера, сделать приятное грузинским друзьям, а потом уже литовские политики с энтузиазмом отреагировали на решение Госкомляза, - уточнила собеседница.

А в чём проявился политический энтузиазм? – всё же не удержался я.

О желании всемерно использовать именно альтернативное название Грузии тут же заявил наш МИД и от лица нашего президента его пресс-служба. Мол, Даля Грибаускайте уже будет участвовать в 100-летии Сакартвелы. Или как это сказать, особенно на литовском языке? – задумалась тётя Вера.

А задумываться не надо. Вон евро тоже не очень вписывался в правила литовского языка, но, как известно, если нельзя, но очень хочется, то – можно! – успокоил я соседку.

А вот интересно, а как насчёт языкового паритета? Если мы пошли навстречу не только грузинам, но и сакартвельцам (или сакартвелянам?), то как наши новые лучшие друзья нас называют? – подняла брови тётя Вера.

Вы не поверите, но я на днях обратился с таким же вопросом к грузинским коллегам. Так они ответили, что грузины на грузинском языке называют нашу страну… Литва! – блеснул я оперативностью и предусмотрительностью.

То есть получается, что мы отказываемся от названия Грузия потому, что некоторым грузинским политикам оно болезненно напоминает о его «русском» происхождении, а в это время инициатора филологического «чего изволите» - спикера Виктораса Пранцкетиса – и остальных наших политиков, радующихся новым языковым возможностям, совершенно не заботит, что сакартвельцы всё ещё называют нас практически русским именем? – недоумённо заметила гостья.

Да, какой-то очень уж однобокий политически-филологический паритет получается. Почему не потребовать ответного книксена? - согласился я.

Может, потому, чтобы кто-то не потребовал от наших политических «филологов» быть последовательными. Тресните кулаком по британскому столу и потребуйте от Терезы Мэй называть нас исключительно «Летувой», а не какой-то там «Литуанией»! Всё равно вскоре из Лондона через Брюссель мы перестанем получать финансовую помощь. Или мы с особой меркой подходим только к русскому языку?

А ещё говорят, что в средние века на картах никакой Сакартвелы не было, а была Иберия…