Люди вычеркнутого прошлого

«В капитане Анатолии Витиновиче удивительно сочетаются трезвый расчёт производственника, способность к разумному риску капитана корабля с душевной тонкостью, добротой, искренностью и непосредственностью», - так было сказано в очерке «Стиль капитана Витиновича», который в 1982 году был опубликован в газете «Рыбак Литвы».

«Что можно услышать на базе рефрижераторного флота о первом помощнике капитана Пранасе Паулаускасе? Отзывы о нём самые положительные. Принципиальный, уверенный в себе, категоричный и прямой, порой резкий в суждениях, умеющий отстаивать своё мнение, требовательный, когда надо – очень строгий, но способный и на шутку, а то и на озорной поступок», - так говорилось в очерке «Главное – служение народу» в том же году в той же газете.

С тех пор много воды утекло, да и понежиться в волнах Балтийского моря уже приходят люди другого поколения. А убелённые сединой белорус Витинович и литовец Паулаускас нет-нет да и оглядываются на то прошлое, которое считается вычеркнутым. Не ими. Оглядываются с ностальгией.

Десять лет они выходили в море вместе – капитан и его первый помощник. Все эти годы на плавбазе «Рыбацкая слава». Это были люди, умевшие в нужный момент подставить друг другу плечо, понимавшие друг друга с полуслова.

• А что это было за судно? – спросит человек нынешнего поколения. Отвечу словами капитана Витиновича:

• Это была плавбаза – завод, который, приняв от промысловых судов пойманную рыбу, изготавливал консервы и пресервы, а продукция реализовывалась не только в СССР, но и за границей. Длина «Рыбацкой славы» составляла 163 метра, ширина – 24. Пять трюмов. За один рейс, который длился до полугода, команда из принятых уловов изготавливала до 25 тысяч тонн продукции. Но, разумеется, судов такого типа в «Литрыбпроме» было немало.

Об этом я, в те годы работавший редактором газеты «Рыбак Литвы», не мог не знать. Нынче, спустя годы, меня интересовало другое: как в начале нашей независимости уничтожались не только фабрики и заводы, но и самый мощный в Советском Союзе рыбопромысловый флот Литвы, где вместе с его береговыми службами трудились около 20 тысяч человек, впоследствии ставших безработными. И тогда на огонёк я заглянул к другому бывшему капитану, тоже ходившему в море на плавбазе. Вот что от него услышал:

• Вы хотите заняться сбором материала о том, как уничтожался рыбопромысловый флот Литвы? Не советую этим заниматься. Неужели вы забыли судьбу Юраса Абромавичюса? Неужели не понимаете, что уничтожение этого флота – огромный криминал, свои хвосты в котором позолотили те деятели, которые, изображая себя святыми, и сегодня мелькают в большой политике? Ну, а конкретного я вам ничего не смогу сказать, так как, пока был нужен, работал, а за руку ни одного вора не поймал, ибо не я должен был этим заниматься. Ещё не была провозглашена независимость, ещё существовал Советский Союз, а смрад «прихватизации» уже проникал и в рыбопромысловый флот. Вдали от Клайпеды пойманную рыбу команды всё чаще за наличные продавали иностранцам, а вырученные деньги делили между собой. Однако самая большая трагедия постигла флот тогда, когда началась продажа судов. Ошибаетесь, если думаете, что вырученные средства поступали в бюджет Литвы.

Чёрт знает откуда появившиеся шустрые мальчики иностранцам продавали суда вроде бы по счетам, однако все знали, что по счетам поступает лишь малая часть денег, львиная же доля бесконтрольно оседала в карманах этих мальчиков. Власти той поры, кормившие народ патриотическими лозунгами независимости, могли не допустить преступного расхищения, флот мог бы дать стране большой доход, но тех, кто пришёл к рулю страны на волне свободы, больше всего интересовали и в их карманах оседавшие жирные куски. Я сам видел, как в Вильнюс, во властные кабинеты увозились «дипломаты», набитые долларами. Это была плата за то, чтобы здесь, в Клайпеде, никто не мешал гнать своим ходом на металлолом те суда, которые могли ещё многие годы работать. В покупателях же не было недостатка, ибо товар реализовывался по крайне низким ценам. И умирали наши трудяги-суда не только здесь, но и в Германии, Великобритании, в странах Африки, в Индии. Куда глядела правозащитная система? Она на всё это закрывала глаза. Здесь всё было сплетено в один огромный воровской клубок.

Нет, разделить судьбу Юраса Абромавичюса у меня не было желания, а потому углубляться в «прихватизаторские» дела я не стал, тем более что в то время работал над книгой на совершенно иную тему. А фамилию капитана Альгирдаса Кулбокаса, который произнёс эти воровской дикостью отдающие слова, называю лишь сейчас, потому что недавно он ушёл из жизни. Однако именно тогда меня взбудоражил звонок незнакомого человека, представившегося бывшим старшим механиком рефрижераторного флота Иваном Соболем. А обратился он ко мне как к бывшему редактору бывшей рыбацкой газеты.

Человек говорил о том, что, посетив Морской музей, не нашёл ничего по истории рыбопромыслового флота Литвы: «Как же так, - услышал, - там ведь была огромная экспозиция. Неужели и это надо стирать из памяти людей как пережиток советского прошлого?»

Наивный человек, он полагал, что я, более трёх десятилетий назад редактировавший рыбацкую газету, своим былым авторитетом повлияю на руководство музея, и экспозиция будет возвращена на место.

Я помню эту экспозицию. В начале восьмидесятых, когда намечалось открытие музея, нас, группу клайпедских журналистов, его руководство пригласило обстоятельно осмотреть экспонаты. Даже катер за нами прислали. Мы, журналисты, стали первыми его посетителями. История рыбопромыслового флота, начиная с деревянного бота, тогда была представлена так широко, что вызывала гордость.

И вот её не стало. Это потому, что был преступно уничтожен флот! Но ведь историю невозможно уничтожить!

А в биографии бывшего первого помощника капитана – не только многолетняя работа в море. Шестнадцатилетним подростком он оказался втянутым в водоворот войны и прошёл её с оружием в руках с честью. Как теперь принято говорить, на стороне антигитлеровской коалиции.

В минувшем январе ветерану войны и рыбопромыслового флота Пранасу Паулаускасу исполнилось 93 года. Поздравить его мы поехали с Витиновичем. У меня наворачивались слёзы, когда я увидел, как эти поистине боевые товарищи обнялись; люди, избороздившие многие широты мирового океана, съевшие вместе не один пуд соли.

• Я часто хожу к морю, к северному молу, - сказал Витинович. – С тоской гляжу вдаль. Не счесть, сколько раз вводил своё судно в морские ворота и выводил в рейс. Ни разу не вернулись с Пранасом, не выполнив плана.

А ещё я знаю, что оба они за доблестный труд были награждены не только медалями, но и орденами. А так просто такие награды не давались. Вспомнить же этим ветеранам флота есть что – судьбы такие, что книгу о каждом написать можно. Но писать о них никто не станет, потому что нынешней Литве нужны иные герои иной истории.