Растущий в Великобритании пессимизм дает Франции и Германии новый шанс возглавить ЕС
В Европе сформировался новый геополитических треугольник: Великобритания перестала считать, что она лучше Франции, а Франция - что уступает Германии. Вопрос в том, изменит ли эта сентиментальная трансформация в конечном итоге баланс сил в Европе и, возможно, в мире, сообщает ВЕРСИЯ.
События, происходящие в настоящее время в Великобритании и Франции, станут определяющими. Остается посмотреть, как англичане будут компенсировать ущерб, который они наносят сами себе, пробираясь через болото брекзита. И пока неясно, смогут ли французы использовать яркую и позитивную энергию своего нового президента Эммануэля Макрона для осуществления крайне необходимых реформ.
Но даже по мере того, как эти неопределенности проясняются, обе страны участвуют в обмене эмоциями, который невозможно игнорировать. В прошлом, путешествуя в Лондон из Парижа, можно было легко ощутить разницу между двумя городами. Лондон отличался динамичностью и гордился званием мировой столицы мультикультурализма. Париж, хотя и бесспорно красивее, рисковал стать новым Римом, узником прошлой славы, в лучшем случае Меккой для туристов, но не местом, где кипит жизнь.
Сейчас эта уверенность вытеснена социальными и политическими потрясениями, терроризмом и неопределенностью в отношении будущего Британии. Согласно опросам общественного мнения, в то время как те кто голосовал за брекзит, придерживаются своего решения, настроения в антиевропейском союзе ослабли, и число желающих покинуть ЕС сократилось. Избиратели, похоже, задумались над тем, сделает ли брекзит Соединенное Королевство более безопасным, и сможет ли удовлетворить потребности самых бедных и наиболее уязвимых категорий граждан.
Во Франции, напротив, чувствуется новая и позитивная энергия. Надежда на лучшее будущее вернулась, что отразилось в массовой поддержке предложения подать заявку на проведение в Париже летних Олимпийских игр 2024 года. Проведение главного спортивного события - глобальный символ положительных ожиданий, он поднял дух Великобритании 12 лет назад, в июле 2005 года, когда Лондон был награжден летними Олимпийскими играми 2012 года.
Конечно, французский оптимизм не означает, что те, кто поддержал новую власть, не выйдут на улицы, особенно чтобы противостоять реформированию трудового национального законодательства. Но оппозиция теперь является меньшинством в стране, где настроение стало жизнерадостным. Это справедливо, даже если принять во внимание рекордно низкую явку избирателей на недавних выборах в законодательные органы.
Нынешнее настроение напоминает об атмосфере, которая воцарилась во Франции в июле 1998 года, после того как «Три Триколор» одержала победу над Бразилией в финале чемпионата мира по футболу. Но на этот раз чувство восторга может оказаться сильнее и продлиться дольше. Экономическая обстановка в Европе более благоприятная, и баланс сил между французскими профсоюзами смещается в пользу реформистской конфликтологической франкоязычной демократии.
В результате победы Макрона и провала премьер-министра Великобритании Терезы Мэй, сделавшей ставку на всеобщие выборы, которые, как она утверждала, позволят ей договориться с брекзитом с позиции силы, Франция сейчас влияет на курс Европы гораздо больше, чем Британия. Единственной страной «большой тройки» ЕС, которая сохраняет стабильность, является Германия.
Италия хотела бы заменить Великобританию в тройке европейских лидеров. Но сначала Италия должна выполнить свой собственный акт. Бывший премьер-министр Маттео Рензи, который пытается вернуться на вершину, не является итальянским Макроном. Каким бы ни был талантливым и энергичным Рензи, ему не хватает притягательности Макрона и понимания электората.
Между тем новый баланс между Германией и Францией подразумевает значительный прогресс для стабилизации ситуации в Европе. Проблема Европ не только в «слишком большой роли Германии». Она заключается в «слишком маленькой роли Франции». Таким образом, «французский момент» может означать «европейский момент», если это иметь в виду восстановление эффективного франко-германского союза.
Американцы тоже должны понимать происходящие перемены в Европе. На международной конференции в Венеции один консервативный республиканец призвал европейцев «прекратить критиковать администрацию Трампа»: «Единственный результат таких действий – ухудшение отношений. А вы вряд ли хотите остаться наедине с очень сильной Германией?»
Идея о том, что Германия может стать альтернативой США, забавна. В конце концов Германия никогда не хотела оставаться наедине с ЕС; и теперь, с приходом Макрона к власти, это не нужно.
Эмоций может быть недостаточно, чтобы объяснить все политические реалии. Но сдвиг в национальных настроениях в Великобритании и Франции неоспорим, и он будет играть все более важную роль в определении политики Европы.
