«Шальчя» глазами Йонаса Тяртялиса

Молодые создатели Литовского национального драматического театра подготовили премьеру «Неизвестная земля. Шальчя», в которой основное внимание уделено сообществу Шальчининкского района.

Премьера спектакля состоялась, что вполне логично, сначала в Шальчининкском центре культуры (16 марта), а затем будет в Вильнюсе (22 и 23 марта).

Дайва ШАБАШЯВИЧЕНЕ беседует о спектакле с автором его концепции и режиссёром Йонасом ТЯРТЯЛИСОМ.

- Почему шальчининкайцы, направляясь в Вильнюс, говорят: «Едем в Литву», что местные жители знают о том, что гостивший у священника Павла Гринашкевича в 1821 г. Адам Мицкевич на кладбище Шальчининкай наблюдал за обрядом Дня всех усопших (лит. - «Vėlinės»), а позднее описал это в своей знаменитой драме «Дзяды», на каких принципах с реальными историями людей работали актёры и какие предрассудки распространены среди жителей Шальчининкай?

• Опрос о Шальчининкай, который отдел маркетинга Литовского национального драматического театра провёл среди жителей Вильнюса, отразил характерную для Литвы ситуацию: никто ничего не знает и, возможно, не желает знать.

Из пустого в порожнее перемалывают свои «размышлизмы», и побеждают те, кто «выдаст» что-то смешное. Например, «там должна процветать контрабанда, так как городок – на границе Литвы», и тому подобное.

- Что вы знали о Шальчининкай, пока Литовский национальный драмтеатр не предложил эту тему? И что вы знаете сегодня, после того как пришлось проанализировать различные обстоятельства изнутри?

• О Шальчининкай, кажется, каждый из нас что-то может сказать, но то же самое, вероятно, можно сказать и о любом другом городке. Например, я сам – из Друскининкай, и заметил, что когда кому-то задаёшь вопрос о Друскининкай, то все разговоры ведутся вокруг СПА, о курорте и т.п. Но не о «black street», не о «Бостоне», не о местном жаргоне, который бытует в каждом местечке...

Я верю, что каждый городок имеет свои особенности. О Шальчининкай наряду со всеми теми штампами, которые, в поисках сенсации, предлагаются в средствах массовой информации, я абсолютно ничего не знал.

Даже о Ионаве больше известно: там есть «Achema», это - урбанистический городок. Из этого можно полагать, что там имеется и железная дорога, что в нём можно найти цемент и так далее.

Шальчининкай не вызывал у меня никаких ассоциаций, потому что перед поездкой туда я начал искать шальчининкайцев в Вильнюсе, называя их выходцами из Шальчининкай.

Тракай, Григишкес, Новая Вильня - местности вокруг Вильнюса, которые стали реальной частью Вильнюса. Из разговоров с шальчининкайцами я понял, что Шальчининкай уже тоже стал частью Вильнюса, но мы этого не принимаем. Может быть, это связано с коммуникацией или с инфраструктурой. Отправляясь туда, я представлял себе, что может случиться и так, что нам никто ничего не расскажет, потому что мы в Вильнюсе. Поэтому я решил исследовать больше антропологическую сторону Шальчининкай.

Когда мы приехали и начали очень осторожно беседовать с людьми, то почувствовали их настороженность, но встретили и таких людей, которые имели достаточно мужества открыто говорить на насущные и чувствительные для них темы. Очень быстро выяснилось, что в сущности эти «клишированные» темы у этих людей не распространены, пока не начались разговоры о политике. И как только об этом заговорили, люди сразу же стали занимать позиции, кто за кого и кто против чего.

Начав искать историю этого края, что и откуда пошло, мы узнали, что есть Бжостовски, поместье Яшюнай, различные исторически романтизированные произведения...

Люди рассказывали, как райцентр «перебирался»: из Эйшишкес в Шальчининкай и наоборот, но в принципе никто не мог в полной мере очертить чёткий нарратив района.

Интересно проходили беседы с детьми. Странно было, что они многого не знают, например, почему домик настоятеля так далеко отстоит от костёла?

Мне сам настоятель поведал, что там, где теперь станция, раньше был костёл, но он сгорел в 1944 году. Этого священника тогда хотели направить в другой приход, но он остался и начал служить мессы на кладбище в часовне графов Вагнеров. Там начали собираться люди, верующих было много, и служб было много, так что, по-видимому, потому и было разрешено построить костёл на этом месте.

В 1992-м начали собирать пожертвования на сооружение нового костёльного здания, которое должно было появиться на другом конце городка. А когда говоришь об этом с детьми, то способствуешь детскому любопытству и поощряешь любознательность местных жителей, а также надеешься и сам услышать какую-нибудь неизвестную ещё историю от них.

Отправляясь в Вильнюс, они говорят: «Едем в Литву». Но точно так же говорят и в Висагинасе. Существует ещё один термин: когда из Девянишкес они проезжают самое узкое место, где располагается пограничный пост и там проводят проверку, то говорят, что едут в «большую Литву». Интересно, что они вначале заезжают в Шальчининкай, а затем уже едут в Литву.

Однако в Висагинасе этот фактор «ехать в Литву» более сильный. Поскольку шальчининкайцы очень часто ездят в Вильнюс, поскольку автобусом в Вильнюс им ездить дёшево, то автобусы там курсируют каждые полчаса или двадцать минут.

Между тем, в Эйшишкес, бывшем райцентре, автобус ездит всего два раза в день и очень долго – это совершенно другой уровень коммуникации. Есть шальчининкайцы, которые учатся или работают в Вильнюсе, но живут в Шальчининкай.

Весь этот опыт лично мне позволяет совершенно по-иному оценить и тот период, когда я жил в Друскининкай. Хуже всего то, что многих вещей мы не видим, «выбирая» не видеть. «Выбираем» не по злой воле. Мы похожи на тех дзуков-грибников, которые не хотят видеть в лесу мусор: рядом с мусором всегда найдёшь и грибы, но так как человеку всегда неприятно видеть в лесу мусор, то он такие места обходит стороной.

- С 1818 г. в Шальчининкай настоятелем был ксёндз Павел Гринашкевич. 2 ноября 1821 г. Адам Мицкевич во время своего приезда к нему наблюдал за обрядом Дня всех святых на Шальчининкском кладбище, а позже описал это в своей знаменитой поэтической драме. В 2004 г. вблизи костёла была открыта памятная доска с подтверждающей этот факт надписью. Будет ли в спектакле упомянут Мицкевич?

• У нас были мысли о том, как и где это применить. Одно время появилось желание всё исследование поворотить в сторону «Дзядов» и через это попытаться «раскрыть» эту тему и рассказы о том, как Адам Мицкевич постоянно наезжал к Марыльке...

И вообще, в Шальчининкай можно найти немало связей с «Дзяды». Но когда мы начали расспрашивать простых людей об А.Мицкевиче, то заметили, что они знают только о самом факте.

Тем более, что распространяются различные версии: ходил, не ходил, как часто приходил. Кто-то даже, рассказывая о конкретном месте, сказал: «Не верьте, что он там кефир пил». Мицкевича уже трудно распознать в людях. Мне даже странно, что они так мало «эксплуатировали» его. Возможно, в нашем спектакле найдутся некоторые косвенные связи между «Дзядами» и тем, что мы делаем сейчас.

- Вы уже упомянули об этом немного, но всё же хотелось бы услышать, в чём, по вашему мнению, отличается жизнь маленьких городков, чем они схожи?

• Желая понять, я то же самое сделал с Висагинасом, то же самое сделал с материалом по Шальчининкай: я пытался вернуться к своему времени, когда жил в Друскининкай, и как я понял этот город.

Эти размышления позволяют мне лучше понять, как они понимают свой город, позволяют найти нужные вопросы для идентификации города. Я даже задумывался, что сегодня мог сам рассказать о Друскининкай, если бы кто-то ставил спектакль.

Я заметил, что люди, живущие в маленьком городке, стараются видеть его несколько лучше, чем на самом деле. Это естественно. Ну, как и литовцы в Литве.

Только в критических случаях мы начинаем «гнать» на власти и т.п. Но мы, в сущности, стараемся репрезентировать, пропагандировать более красивый мир. И, поступая так, упускаем некоторые темы: может быть, о них не стоит говорить, может быть, неловко. И тогда некоторые вещи начинают исчезать, как если бы их и не было. А они есть.

- Всё чаще слышатся мнения о том, что пора отделить «проектные» спектакли от тех, которые авторы создают независимо от различных предложений. Художник уже просто потому художник, что он сам пестует тему, взращивает её и только потом предлагает её кому-то.

«Документальные» люди в театре становятся всё более популярными. Тенденция этих социальных явлений может быть очень нужна общественности, но это не театр, а своего рода перформативная лекция или что-то в этом роде. Что вы думаете об этом?

• А что думают театроведы? В конце концов, это естественное изменение, которое откуда-то появилось и мы ещё не полностью осознаём, откуда и почему.

Мне кажется, что мы довольно сдержанно пытаемся «выйти» из традиционного театра, если его можно таким назвать. Откуда это всё? Можно также попытаться объяснять как с прагматической стороны (нехватка помещений, различия между государственным и неправительственным секторами, предложений от менеджеров и т.п.), так и с художественной.

Одни любят актёрское кино, другие - документальные фильмы или др. Нельзя же утверждать, что лучше. Возможно, естественная потребность возникла просто потому, что произведения, рождённые в «коробочке» театра, анализируют отдельные темы, которые иногда не связаны с улицей. Можно сказать, что сейчас появилось тестирование «черной коробочки». И в документальном театре нужно определить, где у него границы или же их нет.

- Вы пришли в театр из кино, в Литовском национальном драматическом театре режиссировали спектакль для детей «Костяной старик на железной горе» (2016) и «Зелёная лужайка» (2017). Сегодня - «Неизвестная земля. Шальчя». Какие различия между кино и театром вы чувствуете сегодня, есть ли у вас приоритеты?

• Я знаю, что обязательно вернусь в кино. Я постоянно анализирую себя, думая, каков мой путь, куда он ведёт?

До сих пор материалы, методы и инструменты всех моих работ отличались друг от друга. Но между всеми работами я нахожу достаточно умеренный путь.

Другое дело, что мне нравится лезть туда, чего я не знаю, потому что тогда открывается много непознанных миров, разных книг на странных языках. И то, что происходит, чаще всего я осознаю значительно позже.

- В этом спектакле играют представители самого молодого поколения актёров. Что повлияло на такой выбор?

• Эти актёры работают не со своими историями. В ходе отбора ещё не было ясно, какие на самом деле актёры потребуются. На этот раз, не считая актёрского мастерства, основное внимание было уделено их гибкости. В данном случае необходим открытый взгляд, здесь никого судить нельзя.

Не будучи тем или иным человеком, вы не можете сделать кого-то тем или иным. Для такого поведения нет никаких моральных прав.

Я сомневаюсь в том, что драматург мог бы так красиво создать подлинность человеческого языка. Один из главных моментов, почему мы выбрали форму «verbatim» (вербальный дискурс, построенный из точных фраз в разговоре на определённую тему) - Д.Ш.).

Сейчас с актёрами мы в основном работаем над всеми аутентичными междометиями, обсуждаем, как передать манеры, языковый мусор, заимствования, оценки... Мы пытаемся восстановить отражение этих людей - отражения через звуки.

- Как вы думаете, отчего в маленьких городках до сих пор сохраняется огромное внимание к художественным школам? В Шальчининкай они не вмещают всех желающих. Ещё интереснее: наиболее популярный - балет.

• Всё зависит от общего настроения в городе. Например, в Висагинасе занятость детей во внеклассных занятиях является самой высокой в Литве. Для них создано очень много кружков. Даже для взрослых существует множество кружков. Отличается также славянское отношение к культуре в целом. Они очень уважают всех артистов, по-своему возвышают театр, признавая, что он поднимает дух.

В Друскининкай тоже всё это ценят. На этом курорте живёт много медиков. Это достаточно интеллектуальная публика, понимающая как пользу, так и смысл искусства, сознающая, для чего человеку требуется развивать свою чувственную сторону. Многие местные врачи окончили школы искусств.

В Шальчининкай популярностью пользуется не только искусство, но и спорт. Очевидно, что занятость человека также является и в некотором смысле профилактикой. Занять детей так, чтобы они не сошли на «дурную дорожку».

- Верите ли вы в приметы, странные совпадения? Похоже, что в Шальчининкай их немало.

• Я не отрицаю этого, но не могу сказать, что руководствуюсь ими. Например, об Остробрамской Мадонне ходит множество легенд, в которые можно верить или не верить. Я сам каждый день прохожу под Воротами Зари (Острая Брама). Иногда иду и прохожу, а иногда вдруг останавливаюсь. А почему останавливаюсь, не знаю. Просто останавливаюсь, постою-посмотрю, и иду дальше.

В поездках по Шальчининкскому району интригуют атмосфера, природа, наполненные уникальной сметкой местного населения. Например, в каком-то отдалённом месте у дороги установлено пожелание «С Богом!».

Я заметил, что люди здесь религию упоминают в разных контекстах, намного шире. Они, когда речь заходит о хлебе, говорят: «Принесу домой, поблагодарю Бога, а потом иду что-то делать». Религия повсюду, она нужна. И тогда возникает вопрос: что большое внимание к религии говорит о самих людях?

- Желаю хорошего выступления!

Автор концепции и режиссёр спектакля «Неизвестная земля. Шальчя» Йонас Тяртялис, драматурги – Андрюс Евсеевас и Эгле Виткуте, художник – Пауле Бокуллайте, композитор – Мартинас Бялобжескис, художник по свету – Матас Шимонис, актёры: Гайле Бутвилайте, Айрида Гудайте, Лауринас Юргялис, Мигле Поликявичюте, Оскар Выгоновски.

Спонсор спектакля - Британский совет в Литве, партнёры - муниципалитет Шальчининкай и Центр культуры Шальчининкай.