И тут пришла тётя Вера… …И помянула литы
Как вам нравится недавнее сообщение о том, что спустя три года после того, как Литва отказалась от лита и перешла на евро, на руках у нашего населения до сих пор находится почти полмиллиарда литов? – спросил я у народного политолога во время нашей очередной посиделки.
А оно мне должно нравиться? – поинтересовалась у меня тётя Вера. – Ты мне лучше скажи, какой бы ты вывод сделал из этого сообщения?
Можно, конечно, поговорить о том, что народ оставил банкноты, а это более 336,3 млн литов, или 6% всех бывших в обращении до января 2015 года бумажных денежек, и около 114,5 млн литов в монетах (58%) на сувениры.
Помнится, «Обзор» писал как-то об одном умельце, создавшем из литовых монет памятник литу. Руководитель департамента политики, эмиссии и контроля банка Литвы Эгидиюс Палецкис, например, заявил, что все литы, бывшие в обращении, никогда не вернутся в Банк Литвы: часть из них была уничтожена, часть спрятана, часть вывезена за границу, или люди оставили их себе на память. Ностальгия, видать, - предположил я.
А не смущают размеры этой ностальгии? По опросам, ведь бо́льшая часть населения поддерживала переход на евро, - заметила соседка.
Но вы же сами на прошлой неделе говорили, что опросы в Литве – это такая любопытная штука… Особенно те, что касаются хоть как-то политики, - не преминул напомнить я.
Ну, это конечно! Однако 11 тонн банкнот и почти 1 600 тонн монет, неизвестно где осевших, это всё-таки, на мой взгляд, многовато, - обратила внимание собеседница. – Ты вспомни, что всякий раз, когда сейчас разговор заходит о повышении зарплат учителям, врачам или каким-то другим бюджетникам, выясняется, что десяток-другой миллионов евро – это весьма существенное бремя для государственного бюджета. Потому-то так тяжело и даётся нашим властям финансовое обеспечение каких-то социальных решений.
Согласен, выпавшие «в осадок» литы составляют весьма солидную для нашей, не очень богатой Литвы, сумму. Тогда тем более странно, почему до сих пор народ не обменял полмиллиарда своих литов? – пожал я плечами.
Я вижу только одно объяснение этому: «законсервированные» литы принадлежат бывшим жителям Литвы, живущим ныне в других странах. Уезжая, они на всякий случай могли припрятать где-нибудь в своих шкафах пару-тройку сотен литов на всякий случай. А вдруг пригодятся, если придётся вернуться. Вот только возвращаются немногие, - подытожила свою неожиданную гипотезу тётя Вера.
Иными словами, как я понимаю, вы хотите сказать, что такая большая сумма является косвенным подтверждением ещё больших масштабов эмиграции, чем заявляют власти? – уточнил я.
Официально в Литве на начало этого года жили 2,8 млн человек. А сколько на самом деле? Согласись: вопрос, конечно, интересный, - сказала соседка.
Я согласился.
