Один преподаватель фортепьяно на весь Афганистан - девушка из Казани

Жительница Казани Диана Мухаметзянова два с половиной года работает в Афганистане в Национальном институте музыки. Русская служба Би-би-си расспросила ее о работе и повседневной жизни в Кабуле, сообщает ВВС.

"Наш Афганский национальный институт музыки - это единственная музыкальная школа во всей стране. Во времена Талибана музыка была запрещена. У талибов была практика расстреливать музыкантов и даже тем, кто слушал музыку по радио, отрезать ухо. У нас есть преподаватель афганец, он мне рассказывал очень живо, как убегал со своим кларнетом в Пакистан, в аэропорту на вылете мужчина с бородой до пояса проверял багаж, и какие он сценки разыгрывал, чтобы отвлечь его, так как боялся, что найдут кларнет в багаже.

Афганский национальный институт музыки начал функционировать в 2010 году. Нас финансирует Всемирный банк, и это один из самых успешных его проектов, по крайней мере, в Афганистане. Изначально проект должен был закончиться летом 2018 года, но его продлили еще на три года, так как успех грандиозный: в прошлом году наши девочки - у нас есть оркестр, состоящий только из девочек - выступали на Давосском международном экономическом форуме.

Попала я сюда по сути случайно. Когда-то давно я читала онлайн-дневник девочки из России, которая через знакомых устроилась на одну из американо-британских баз и была обычным офисным работником, но при этом в Афганистане. И я читала ее дневник и думала: "Боже, какая экзотика". Под впечатлением я зарегистрировалась на первом попавшемся сайте с вакансиями в Афганистане и потом несколько лет просто отправляла эти письма в корзину - они же каждое утро рассылают вакансии - и я первые недельку или две просматривала, а потом отправляла в спам. Я успела пожить и поработать в Великобритании, затем вернулась в Россию, и однажды утром взяла и открыла одно из писем. И увидела там вакансию "преподаватель фортепиано". Я так поразилась, что там нужны преподаватели фортепиано, что от удивления быстренько сделала резюме и отправила его. Через две-три недели мне назначили скайп-собеседование. Я нашла вакансию в середине апреля 2015 года, и уже в конце июня была здесь.

"Пешком нельзя было пройти?"

Мой обычный рабочий день начинается в 8.15 утра. Заканчиваются уроки часа в три, но никто не уходит домой: всегда есть или какая-то бумажная работа или репетиции, индивидуальные занятия - например, надо репетировать дуэт или готовиться к концерту.

Потом нас развозят на машине по домам или, если кому-то надо в магазин, нас везут в магазин. Не потому что мы такие ленивые и не хотим ходить пешком. Я бы предпочла пешком сходить в магазин, но нельзя - здесь такие условия. У нас нет этого в контракте, но у многих людей, особенно тех, кто работают в международных организациях, прямо в контракте прописаны security restrictions - нарушение этих правил безопасности может привести к расторжению договора. Допустим, нельзя выходить за территорию кампуса или гестхауса. Или нужно всегда носить с собой сотовый телефон, чтобы если что-то случилось, ты мог позвонить и попросить о помощи.

Помню, когда я только приехала, одна девочка, которая тут жила пять лет и была за старшую, на второй день моей работы говорит: "Сейчас мы поедем в министерство образования подписывать твой контракт". Постояли во дворе, подождали машину, сели - я думаю: "Сейчас Кабул посмотрю хотя бы из окна". Проехали 50 метров, завернули за угол и въехали во двор. Я говорю: "Пешком нельзя было пройти?" В моем понимании было глупо ждать машину, ворота откатывать - они же очень массивные. И она объяснила: "Нет, нельзя". Больше всего это похоже, как будто ты из взрослого человека опять становишься семилетней и надо согласовывать у классного руководителя малейший шаг.

Это связано не только с терактами. Надо понимать, что Афганистан не самая богатая страна, и тут кроме терактов на религиозной почве есть обычный криминал - кто-то подойдет, приставит нож и скажет: "Отдавай все". Или в такси могут подсесть с оружием. Тут концентрированное в воздухе чувство опасности. Никому не придет в голову поехать в центр и там погулять.

"Быть замужем и ходить в школу - это никак не сочетается"

Академический год начинается в конце марта, после Навруза, местного Нового года, и заканчивается в середине декабря. Студентов сейчас в школе около 220 человек. Обучение идет с 4 класса по 14-й. В четвертый класс приходят дети восьми-десяти лет. У нас по сути музыкальная спецшкола: музыкальный уклон, много разных музыкальных предметов, но и все остальное, что положено по программе министерства образования, есть: языки, математика, биология - весь набор. Студенты могут закончить 12 классов и получить диплом о полном общем образовании. Или, если они хотят стать профессиональными музыкантами, они могут остаться на 13 и 14 классы, и тогда они имеют право поступить сразу на третий курс Кабульского университета.

Наших выпускников директор старается обеспечить работой. Мы же не зря готовим кадры? Они нам нужны. Мы называемся Senior Faculty, а выпускники - Junior Faculty, и они часто нам ассистируют, помогают с переводом, набираются опыта, смотрят, как я преподаю, какие материалы использую, какие требования считаю целесообразными для пятого класса, а какие для десятого.

Обучение смешанное: дети обедают вместе, занимаются вместе. Таких школ в Афганистане немного, но они есть. Сейчас девочек все больше, в младших классах их процентов сорок. Раньше в принципе было мало народу. Сейчас у нас два восьмых класса: 8а и 8б, на потоке получается человек пятьдесят. А если посмотреть на 11 или 12 классы, они буквально по шесть-семь человек, из которых одна-две девочки.

Но тут еще влияет такой фактор: может, девочки учились в 10-м классе, но потом приходит время, когда отец, дед или дядя могут решить, что девочке достаточно обучения, и пора бросать школу - она уже молодая женщина и надо выходить замуж. А быть замужем и ходить в школу - это никак не сочетается у них. Например, в прошлом году две девочки, очень талантливые, ушли. Одна должна была в этом декабре закончить 12 класс, то есть она бы получила диплом. А так она училась-училась и в итоге ушла даже без сертификата. Семья ее решила, что хватит.

У нас есть два отделения: народных инструментов и западных классических - виолончель, фортепиано, кларнет, гобой. У традиционной музыки - свой музыкальный язык. Ритмы очень сложные. Я когда только приехала, мне дали ноты играть с оркестром, а там 7/8. Это очень редкий вид ритма, он не квадратный, и для нас, воспитанных в квадратичной структуре, непривычный. Сначала думаешь: "Ааааа!" Но потом начинаешь чувствовать эту музыку, она ложится на слух. Даже способ обучения музыке тут другой: тебе сыграл преподаватель, и ты копируешь на слух. Я не перестаю удивляться, насколько афганские студенты хороши в импровизации - это очень свойственно для традиционной музыки. У нас принята фиксация в нотах, и стиль обучения не предполагает развития именно этого навыка.

Наши студенты очень часто выступают, иногда бывает по два или три концерта в неделю. Нас регулярно приглашают в президентский дворец или в министерства, в этом случае мы стараемся включить больше традиционных инструментов или только их и афганскую музыку - это находит отклик. Коммерческие организации проводят конференции с зарубежными гостями и зовут нас, чтобы там была не только говорильня, но и что-то развлекательное.

Обычные люди в Афганистане очень любят музыку, они любят танцевать под музыку, петь. Хотя есть прослойка, которая считает, что это не очень хорошее занятие. Но я лично с таким никогда не встречалась, только слышала истории. Допустим, студентка рассказывает: "Мы вчера выступали на концерте, нас показали по телевизору, и потом мне дядя говорит: "Ты, оказывается, на сцене, да я тебя!" И речь идет не про поругать в нашем понимании, а о серьезных угрозах. Есть девочки, которые меня восхищают силой характера: они просто перестают общаться с теми родственниками, которые их не поддерживают. По крайней мере, они так рассказывают.

На директора школы, кстати, в 2013 году было покушение. У нас каждый год зимой два месяца идет международная Зимняя академия, и в феврале - гала-концерт. Это серия выступлений, самое масштабное музыкальное событие в городе. Как рассказывает директор, на одном из концертов он сидел в зале, его кто-то толкнул локтем, он уронил телефон, наклонился, и в этот момент человек взорвался за несколько рядов до него. По словам директора, если бы он не наклонился, у него бы точно снесло голову шрапнелью. Он и так ездил лечиться в Австралию, вынимали осколки, но он остался жив и вернулся к работе. Причем все произошло прямо когда на сцене играли студенты. "Искусство требует жертв" - никогда еще эта поговорка не звучала для меня в таком буквальном контексте.

"Либо умрете от автомата Калашникова, либо от переедания"

Сейчас я в очередной раз готовлюсь к переезду. Моя подруга работает в министерстве сельского хозяйства, и ей когда-то там дали совет: не задерживайся в одном месте долго, годик пожила, надо переезжать. Так афганцы зажиточные делают - одновременно снимают несколько квартир, но никто никогда не знает, где они конкретно: месяц там, потом раз, снимаются уезжают в другое место. На них идет охота. У моего квартирного хозяина похищали брата, пришлось заплатить выкуп, было покушение и на самого хозяина, но он сумел сбежать и на какое-то время ушел на дно.

Моя квартира стоит 300 долларов в месяц. Она считается двухкомнатной - есть еще большой холл, но они считают это коридором, а не гостиной. Квартиры сдаются обычно вообще без всего, просто оштукатуренные стены и бетонный пол. Только кухня будет оборудована плиточкой и гарнитуром, а все остальное надо завозить с собой. За два с половиной года жизни я обзавелась коврами и туда-сюда с собой перевожу.

Выходные я провожу дома. Бывает, собираемся нашим экспатским факультетом. Иногда директор организует у себя дома посиделки или мы все вместе идем в ресторан. Всего я раз двадцать была в кафе здесь, получается десять раз в год. Надо понимать, что тут кафе не такие, как в России или в Европе, когда людей видно с улицы. Тут они больше похожи на гаражи: массивная дверь с окошечком. Они в окошечко смотрят, видят, что иностранцы на машине, открывают, ты туда заезжаешь, проходишь через металлоискатель, как в аэропорту - все проверяют и даже несколько раз. И только потом ты попадаешь в очень приятное место: там может быть и сад, и столики в зелени. Здесь очень любят розы, очень много розовых садов - все очень красиво, но пока ты туда проникнешь, думаешь: куда мы идем вообще?

Есть прослойка афганцев, с ностальгией вспоминающая времена, когда русские были здесь. У нас на работе есть мужчина, он знает ровно три фразы по-русски. Он каждое утро жмет мне руку и так радуется, так ждет этого момента, чтобы сказать: "Здравствуйте, как дела, очень хорошо, спасибо".

Когда я жила в первом гестхаусе, я познакомилась с афганцем-работником Красного креста, и мы с ним общались - он был открытым, с пониманием иностранцев и хорошим английским. Афганцы всегда поражают своим гостеприимством. Когда приходишь в гости, они все сделают, чтобы тебя впечатлить. Будут тебя закармливать - все, что есть ставить на стол. Вернее, стола нет, принято есть сидя на полу - тошоки это называется - и раскладывают клееночку и заставляют это блюдами, так что в какой-то момент понимаешь, что это не на шесть человек, а минимум на двадцать. Готовить принято очень много, и когда гость доел, ему обязательно надо подложить. И останавливаются только тогда, когда ты не освобождаешь тарелку и положить некуда. Тогда считается, что ладно, нормально, наверное, она наелась и довольна. У афганцев есть поговорка: "Вы либо умрете от автомата Калашникова, либо от переедания".

"Закроешься в классе - и быстро перекусываешь"

Религия очень большое занимает место в жизни людей, в том числе нашей. Начать с того, что везде мечети и громкоговорители. Сейчас я живу не так близко к мечети, а раньше регулярно просыпалась в 4.30 утра - начинается первая молитва, призывают к ней очень громко, чтобы все точно услышали и точно пришли. В 4.30 просыпаешься, ждешь, когда закончится призыв и опять засыпаешь. Или, скажем, священный месяц Рамадан, в течение которого мусульмане должны поститься в течение светового дня, прямо-таки напрямую влияет на расписание. Рабочий день меняется кардинально: нет обеденного перерыва, потому что он никому не нужен, встают все рано, так как надо успеть употребить пищу до того как солнце взошло, а это летом происходит в два-три утра. В семь часов мы уже начинаем уроки. Идут они до 12.00, а дальше уже нет смысла, потому что все уже измучены, устали, хотят есть и спать, и мы просто разъезжаемся по домам. Иностранцам в эти дни публично есть считается крайне неприличным, так что приходится где-то скрываться. У себя в классе закроешься, чтобы не дай бог не увидели, быстренько перекусишь. С водой проще: один вышел ученик, другой еще не зашел, раз - попил воды.

Иностранцы преподают только предметы, которые связаны с музыкой. Почему так происходит? Не из-за каких-то надуманных причин, а потому что специалистов нет. Ну нет у них школьных учителей фортепиано, я одна такая в стране, больше никого. Или преподаватель скрипки - у нас с апреля нет преподавателя скрипки, и мы ждем, пока идут собеседования и не можем даже на время никого местного нанять - просто некого. Ждем преподавателя ударных инструментов еще, надеемся, скоро подъедет. Люди, которые меня собеседовали, все уже уехали. Я самая старенькая сейчас, получается, дольше всех работаю.

Система такая, что контракт переподписывается каждый год. Каждый год принимаешь решение: остаться или уехать. Свой контракт я продлила в конце июня. Меня очень много спрашивают о моей мотивации. Сейчас в Афганистане музыкальное образование воссоздается из руин, и мне очень льстит, что я стою у истоков большой традиции, что мы воспитываем новое поколение музыкантов, которое впоследствие станет историей".