11 марта 2017 г. в 11:00

Сергей Гинзбург: кино - это моя жизнь

Фото Владимира Клоповского
Фото Владимира Клоповского

Встреча с Сергеем Владимировичем Гинзбургом, гостем международного медиа-клуба «Формат А3», известным режиссёром, актером и продюсером, вызвала неподдельный интерес у почитателей российского кино, у всех, кто интересуется жизнью современного искусства.

Сергей Владимирович любезно согласился поучаствовать и в дискуссии о роли и месте кино в современном мире, соотношении правды кино и правды жизни, явив при этом глубокие познания в истории, политике и литературe.

Сергей Владимирович не только не рассеял сомнения о том, живо ли российское кино, но и посеял новые – а будет ли оно жить:

  • Живо, слава Богу! Однако мы накануне периода, когда российское кино, скорее всего, умрёт, как, впрочем, и европейское кино – это ведь мировой кризис киноискусства. Говоря о российском кино, нельзя забывать, что это не китайское кино, это не индийское кино, замкнутые на себя и на свою страну. Россия всегда была частью европейской культуры, и европейские взлёты так же характерны для российского искусства, как и падения.

Мне пришлось вернуть нашего гостя к принципиальной позиции современной Европы, пусть и не всей: в России нет европейской культуры.

  • Есть! У нас общее с Европой культурное пространство, – твёрдо стоял на своём режиссёр Гинзбург. - У нас общая с Европой судьба во всём – в литературе, в музыке и в изобразительном искусстве. И Россия всегда была частью европейской культуры. Есть разные языки, но культура всегда едина.

Такая позиция гостя не могла не вызвать логичного вопроса: почему же тогда европейское кино радует своих зрителей премиями и призами, заставляет европейцев жить поставленными в кино проблемами и вызовами? А у россиян масса фильмов, где собран весь набор пошлости и поливания грязью собственного народа и его истории?

Будучи профессионалом высокого класса, Сергей Владимирович разгромил заблуждения о полезности не только международных премий и призов как оценки художественных достижений кинематографа, но и полезности международных кинофестивалей в целом.

  • Никакого фестивального кино нет. Это интеллектуальная конъюнктура, это политика! Кто получает призы на Берлинском, Венецианском или Каннском фестивалях? Фильмы, которые показывают глупость и мерзость своего народа.

Режиссёр Гинзбург искренне верит в то, что не сегодня-завтра в русской культуре, в том числе и кино, появятся новые яркие имена, новые темы. Новые запросы и иные ценности появятся и у людей.

Когда рождается идея фильма, когда он создаётся, видится ли его зритель? Каков зритель Гинзбурга? На какую социальную прослойку он ориентирован?

Сергей Владимирович категоричен в суждениях:

  • Конечно, нет! Делая фильм, выстраивая образы, я ищу то, что мне важно и интересно, что поистине глубоко, понимая, что, если это получится, – будет и зритель. Кино говорит об общечеловеческих вещах, почему оно и близко всем людям.

Он исключительно интересен в интерпретации самых тонких проблем современного кино­искусства, спосoбен образно и кратко разъяснить вопросы киноискусства.

- Актёр – это вешалка для идей режиссёра?

  • Партнёр, и только партнёр! И даже соавтор творения. Без единства, без общей одержимости не может быть и успеха.

Сергей Владимирович рассказывает об открытых им актёрских именах, отметив при этом, что актёр Евгений Ткачук – это особая находка для всего киноискусства:

  • Следите за этим именем. Этот актёр несёт множество открытий для зрителей.

Ранее режиссёра Гинзбурга называли «бизуном (кнутом) для артистов». Сегодня критика твердит об отсутствии режиссуры или её слабости: фильмы «рыхлые», фрагментарные, каждый исполнитель живёт сам по себе, они не связаны одной волей.

С.Гинзбург откровенен и самокритичен как по отношению к себе, так и к своим коллегам по цеху.

- Скажите, современный кинематограф выработал свой художественный язык, отличный от художественного языка советского кинематографа?

  • Думаю, нет, – отвечает собеседник. – Это длительный процесс, связанный с постижением новых законов восприятия, психологии и всего того, что называют техникой. Хотя цифровые технологии открывают совершенно непредсказуемые возможности для искусства кино.

- Однако нынешние взгляды на жизнь, человека и мир в корне отличаются от советского кинематографа.

  • Как и все мы, сегодняшние, отличаемся от тех, которые были когда-то. Когда мне было двадцать лет, я был одним, когда мне тридцать – другим… Вот этим и отличается современный режиссёр от советского. Согласитесь – в каждом возрасте и в каждом времени нас волнуют разные вещи.

Сергей Владимирович рассказывал о дефиците хороших сценариев, лишающих российских режиссёров всенародной любви, однако не согласился со ссылкой на русскую литературу, давно ставшую основой для мирового, а в своё время и советского кино.

  • Но ведь это всё надо сделать сценарием, перевести на язык кино. А это уже творчество, и это не под силу каждому, пусть даже написавшему что-то. Это особое, от Бога данное искусство!

Не знаю, насколько правильно называть Сергея Гинзбурга режиссёром сериалов или мастером мелодрамы, мастером комедии или документального жанра, как это постоянно делают кинокритики, но то, что в нём «сидит» прирождённый историк, независимый от его режиссёрского занятия, – это факт.

  • Мне интересна, прежде всего, история. История! Если есть человек в центре повествования, если есть истории, то они и определяют жанр и находят зрителя.

Историю он знает, однако любит её по-своему, по-киношному, а больше всего любит спорить с… историей.

- Число обвинений Вас как режиссёра в исторических несоответствиях или откровенных подтасовках, огромно.

  • Это надо рассматривать конкретно: где, в чём?

- Ну, вот в фильме «Сын отца народов» есть такая сцена: Сталин приезжает в школу, где учится его сын Василий, и после сообщения учительницы о непримерном поведении отпрыска бросается на Василия и начинает его душить на глазах у всей школы и массы собравшихся людей. Это не только не исторично, но и абсурдно. Согласитесь?

Заставить творческого работника признать свои ошибки, даже при их очевидности – занятие заведомо бессмысленное. Сергей Владимирович демонстрирует это с неповторимой виртуозностью, переводя спор в область противопоставлений Новгородских летописей с «Повестью временных лет». А под конец С.Гинзбург сообщает о некоем разговоре, который был или мог быть у Сталина:

  • И он подвёл его к портрету и сказал «Ты думаешь - я Сталин? Нет, Сталин - вот там!» и указал на портрет.

Оставив за собеседником право на творческий вымысел, нельзя не отметить оригинальности его трактовок исторических событий и персонажей, как и самой старушки-истории.

Чем же порадует Сергей Владимирович своих поклонников? Историческими поисками или проникновенной мелодрамой? А может, его снова позовёт к себе не умирающая в веках Одесса?

Он оживляется, в глазах появляется необычный блеск, и с упоением рассказывает о том, что уже полным ходом идёт воплощение двадцатисерийного фильма о Рихарде Зорге. В режиссёре Гинзбурге вновь победил историк, который хочет средствами кино докопаться до тайных пружин подготовки и начала Великой Отечественной войны, взглянуть на первопричину поражений Красной Армии в роковом сорок первом.

Мы обсуждаем множество проблем и событий далёких и не очень, спорим или соглашаемся об их современной интерпретации, заканчивая неизменным для всех гостей «Обзора» вопросом:

- Есть ли в России национальная идея? Что это такое? Какая она? И должна ли она быть?

Наш гость перебирает разные варианты и останавливается на одном:

  • Это когда люди гордятся своей страной!

Фото Владимира Клоповского, "Обзор"

Яков ПРОХОРОВ
Категории:
культура
0
11 марта 2017 г. в 11:00
Прочитано 1251 раз
4