Хризантемы

Весьма почтенный возраст, а ума За столько лет не удалось набраться: Ноябрь месяц, ведь почти зима – Какого чёрта я полез купаться? Причина, думается, этому одна – Я сам себе кажусь куда моложе. «С ума сошел?! – вскричала вслед жена, – Уверена: простудишься». И что же? На этот раз она была права: Усердно водку с перцем пил на ужин, Не помогло: видать её слова Попали напрямую Богу в уши. Всю ночь не спал: в горячечном бреду Метался по осколкам мирозданья – И снилось мне, что Божьему Суду Я подлежу за факт не послушанья. С утра скандал был учинён женой, Потом лекарства, врач, малина с чаем… Мы оба знаем, кто всему виной: Как и всегда... Но я её прощаю.

Всё как при первой волне, только хуже. С первой мы справились. Правда с трудом – С этой сложнее, поскольку кругом Сырость, опавшие листья и лужи. Вирус… Что, мало осенней хандры? Мало обычного гриппа, простуды? – Этот ещё появился откуда Здесь, на границе предзимней поры? Улицы города вновь опустели В точности так, как полгода назад, В мае, весной… а сейчас, в листопад, Новый этап – карантин три недели. Жизнь замерла у границы зимы. Ёлки вот-вот будем ставить. На что же Зимние праздники будут похожи? Право, на пир… «Пир во время чумы»*

Нет, я согласен: осень, золотая… Но, если осень – радость бытия, Какого чёрта птицы улетают, За летом вслед в далёкие края? Гляжу на тротуары и газоны: И там, и там по золоту листвы Разгуливают чёртовы вороны – Пришельцы явно из другой главы. Все говорят, вороны – тоже птицы, Но со своей, скажу вам, стороны Я не могу к воронам относиться, Как к прочим птицам: очень уж черны. Весной и летом менее заметны – Птиц больно много воздухе кружит, Сегодня же ряды ворон несметны, И небо только им принадлежит. Нет, я согласен, осень – золотая, Но в чёрных пятнах, ведь со всех сторон, Куда ни глянешь: справа, слева стаи Слетевшихся на золото ворон.