ВИЛЬНА, WILNO, VILNIUS: ГОРОД И МИФ

«I оттоле Вiльна приложися дань даяти королю Угорскому за страхованье великого князя Мстислава Володимеровича, i Вильняне взяша собъ i с Царяграда князя Полоцкого Ростислава Рогволодовича детей: Давила князя да брата его Мовколда князя. I тои на Вильне первыi князь Давилъ, братъ Мовколдовъ большоi... А у Мовколда князя сын Миндовгъ».

Известнейший советский учёный, академик В.Н. Топоров (1928 – 2005) к 400-летию Вильнюсского университета подготовил изысканную статью о Вильнюсе. Редакция газеты «Обзор» позволила себе, вспомнив о приемлемом и, к сожалению, забытом журналистском ходе, подготовить так называемое «ретроинтервью» (воображаемая беседа с человеком, уже покинувшим нас), которое сможет по-иному объяснить возникновение привычных нам названий «Вильнюс», «Вильняле», «Нерис», а также историю литовских городов.

Владимир Николаевич Топоров – личность легендарная. Маленький штрих: даже такой деятель современной Литвы, как Мячис Лауринкус, которого крайне сложно заподозрить в симпатиях к России и всему русскому, совсем недавно в своей колонке в газете «Летувос ритас» отметил вклад этого учёного в изучение исторического наследия Литвы, прежде всего через изучение фольклора, устных преданий. Поэтому адаптированный пересказ того, что в своё время В РЕАЛЬНОСТИ говорил и написал академик сегодня, думается, будет интерес читателям.

- Чем же, на Ваш взгляд, интересен Вильнюс?

• С Вильнюсом в целом, как и с отдельными его урочищами, святилищами устойчиво связываются многочисленные мифы и легенды. Их появлению и сохранению во времени благоприятствуют и способствуют не только некоторые выдающиеся особенности топографии города. Создаётся впечатление, что сам город генерирует свои мифы и легенды, которые даже при попытках их опровержения, как, например, в случае виленских мучеников Антония, Иоанна и Евставфия или четырнадцати францисканских монахов, принявших мученическую смерть при Ольгерде, не теряют своего информативного значения. Разнонаправленность историко-политических тенденций ранней польской историографии, русского и литовского летописания позволяет иногда от текста к тексту вскрыть конкретные причины и стимулы соответствующих переработок летописных текстов.

Уместно сказать ещё об одном обстоятельстве, ставящем историю Вильнюса (а отчасти и Литвы) в особые условия. Наличие Вильнюса уже в первой половины XIV века, когда его имя впервые надёжно свидетельствуется источниками разных культурноязыковых элементов (литовского, славянского, позже – еврейского), как и исторические перипетии, выпавшие на долю Литвы, - то чрезвычайно расширявшей свои исторические границы, то, напротив, поглощавшейся другими государственными образованиями, определили известную независимость и даже некоторую обоснованность разных точек зрения в связи с одной и той же исторической реальностью.

Если русские летописи помещают в конце XIV века в «Список русских городов» Вильно, Ковно, Троки, Кернов, Крево, Вилькомирье, Мойшиоголу, Мединики, то для Гедимина или Витовта литовскими городами были и Полоцк, и Минск, и Смоленск, и Туров, и Чернигов, и Киев. Если Миндовг называет себя королём Литвы в Жалованной грамоте епископу Христиану в 1254 году, то Гедимин – уже король литовцев и (многих) русских, свидетельство тому многочисленные послания, например, «Послание Гедимину Совета города Риги» от 2 октября 1323 года или «Послание Гедимину папы Иоанна XXII» от 1 июня 1324 года.

- Существуют много версий об основании Вильнюса. Какие, по Вашему мнению, самые реальные?

• Памятники, в которых содержится версии легенд об основании Вильнюса, относятся в основном к XIV и даже к XVII векам, и лишь очень немногое может быть почерпнуто из текстов конца XV века. Так, версия римского происхождения литовцев принадлежит польскому исследователю XIX века Ю. Длугошу. Согласно ей, имя литовской столицы, как и названия двух рек, на которых она стоит – Вильня и Вилия, обязаны своим происхождением основателю города, выходцу из Италии, посетившему многие страны, князю Вилюсу. Однако само название города появляется существенно раньше. Первое надёжное упоминание Вильнюса содержится в послании Гедимина от 25 января 1323 года гражданам городов Любека, Штральзунда, Бремена, Магдебурга, Кёльна. Что касается более ранних упоминаний названия города, то они в высшей степени ненадёжны или даже являются плодом мифологизирующей тенденции. В русской Воскресенской летописи (первая половина XIV века) название города упоминается в записи в 1129 году (6637 год по принятому тогда на Руси летоисчислению), в рассказе о происхождении Миндовга и его водворении в литовской земле. Итак: Миндовг был сыном Мовколда, первого князя Вильнюса; сам Мовколд был сыном Ростислава Рогволодовича, полоцкого князя, бежавшего после захвата Полоцка Мстиславом Владимировичем в Царьград; жители Вильнюса, не желая платить дань угорскому королю, пригласили детей Ростислава Рогволодовича в свой город. Это место из Воскресенской летописи соответствует «Началу государей Литовскихъ, «Предисловию о великихъ князеи Литовскихъ, откуда они пошли...», «Родословию великiхъ князеи Литовскихъ». Цитирую: «I оттоле Вiльна приложися дань даяти королю Угорскому за страхованье великого князя Мстислава Володимеровича, i Вильняне взяша собъ i с Царяграда князя Полоцкого Ростислава Рогволодовича детей: Давила князя да брата его Мовколда князя. I тои на Вильне первыi князь Давилъ, братъ Мовколдовъ большоi... А у Мовколда князя сын Миндовгъ».

- Вы хотите сказать, что литовские князья по крови - русичи?

• Так гласят исторические летописи. Если оставить в стороне сомнительные случаи употребления названия Вильнюса, то оказывается, что наиболее ранние из надёжных примеров позволяют восстановить в качестве исходной формы названия города Vilna. Следовательно, раннее название города совпадает с названием реки Vilnia, - сравните название реки (озера) и города одновременно, как Akmen?, Lida, ?irvinta, Venta. Факт совпадения названий реки и города в рассматриваемом случае не является новостью; то же можно сказать и о языковом осознании этого совпадения уже на заре истории этого города. Ниже будут частично рассмотрены несколько легенд, связанных с предысторией Вильнюса, - князьями Швинторогой и Гедимином.

Исключительную роль предания о Швинтороге объясняется тем, что они служат важнейшим связующим звеном между мифологизированной историей Литвы и её князей, потомков Палемона, и «предысторией», уже оторвавшейся от легендарных персонажей (собственно, на этом этапе впервые выступают князья с бесспорно литовскими именами, хотя историчность этих князей ещё отнюдь не бесспорна).

Семейство князя Палемона из Рима в Литву перебралось лет этак тысячу назад, а может и более, а, возможно, и менее. Точную дату история умалчивает. Основные вехи переселения Палемона, - а тот, кто сомневается в реалии существования его, может спросить у самого же себя: откуда тогда появилась Palemono kalnas, то есть гора Палемона, - излагаются в литовско-русских летописях довольно однообразно.

Ещё одна цитата: «Гдъ ж одно княже Римское, iменем Палемонъ которые ж был цесарю Нерону кровным. забрался женою и з детми своими и подданамыми своими и скарбы своими. с которым же княжатемъ пять сотъ шляхты также з женами и з дътми и многими силами i взямши с собою одного остронома и пошли в кораблех морем по заходу слнца... пришли Межиземскаго моря и ...и морем окияном дошли до устья гдъ река Немонъ упадает в море окиян».

- Надо же: в официальной литовской истории этот интереснейший факт не особо афишируется, попросту замалчивается. Принято считать, что князья литовские появились сами собой, из верхушки правителей племён...

• Лишь только после смерти последнего князя из рода Палемона Ринголта (Ринголтъ, Рынголътъ, Ryngolt) князем Литовским и Жемайтийским был избран, можно сказать, этнический литовец Швинторог. Ринголт детей не оставил, следовательно, новая династия не имела соперников из более знатного рода. Вместе с тем особое значение рода, к которому принадлежал Швинторог, объясняется тем, что именно ему пришлось осваивать, согласно летописной традиции, восточные земли Литвы, «Завельскую сторону», то есть пространство от Вельи-Вилии-Нериса, как раз ту территорию, которая получила название Литвы. Именно Швинторог достиг устья Вильны и своим выбором этого места сделал его «отмеченным», поскольку там его после смерти и сожгли.

Особый интерес, хотя и совсем в другой связи, вызывает имя отца Швинторога - Утенусъ (Втенусъ, Унтянусъ, Utenus). Учитывая обычную для ранней историографии Литвы тенденцию объяснять местные названия из личных имён, сравните, по мере продвижения к западу: город Юрборк из Боркъ, сын Палемона, и Юра, название реки; город Куносовъ, то есть Каунас, - из Куносъ, другой сын Палемона, город Керново (Кярнава) – из Кернусъ, сын Куноса. Целесообразно и имя Утенуса связать с названием города Утена (Утеня, Устена, Устиня, Утиня, Utena, Utiania, Utin), впервые появляющимися в исторических документах в 1261 году.

- Как любопытно!

• Характерно, что движение к северу, в частности, в направлении к Утене, отмечено в нескольких поколениях Швинторогова рода. Так, князь Куковойт похоронил свою мать Пояту «вышеи озера Жосли», недалеко от теперешнего города Кайшядорис. Сам же Куковойт был похоронен своим сыном Утенусом, видимо, «на горъ однои над рекою Светою. не далеко Дивилтова». Сравните: река ?vetoji, город Deltuva. Этимология названия Utena, при всех своих открывающихся соблазнах, остаётся неясной. Тем не менее, при учёте форм с элементом –r- типа Uterna, Uternos e?eras (как раз возле озера Жасляй), город Вотря – из Вътъра, а тот в свою очередь происходит из Uteria или Uter? - в верховьях реки Днепра, не должно показаться таким уж странным сопоставление этого корня ut – с литовским словом - ut? «вошь», ut?l?, utis или латышским - ute, utsutuots. Хотя, конечно, всё не так однозначно. Так, название города Kaunas, древнейшее обозначение которого встречается ещё в XII веке у Идриси-Kaniy?, может происходить не от имени князя Кунос, а от литовского kaunas- «низкий, низменный», или kun? – «непроходимое болото». Сюда относится и латышское слово kauns – «стыд, срам», а kernav? – топкое место на лугах, в лесах.

- А если выбраться из дебрей истории?

• Основание Вильнюса история однозначно приписывает князю Гедимину. Во сне ему является железный волк, образ которого, по объяснению жреца Лиздейко, толкуется как указание на то, что в будущем на этом месте будет великий город. Не останавливаясь здесь подробнее на этом образе, необходимо всё-таки заметить, что возможны и вполне правдоподобны ассоциации с образом римской Капитолийской волчицы (lupa Capitolina или, по словам древнего историка Тита Ливия, lupa... ex montibus gui circa sunt), вскормивших близнецов, основателей Рима. Имея ввиду сказанное выше в связи с мотивом города-блудницы, заслуживает упоминание игра значений в латинском языке lupa - «волчица» и «проститутка» в фрагменте, относящемся у Тита Ливия к предыстории Рима. «Иные считают, что Ларенция звалась среди пастухов «волчицей» потому отдавалась любому». В связи с рассматриваемой римско-вильнюсскими параллелями особенно интересно, что мотив развратной римлянки Ларенции находит параллель в народном рассказе о происхождении реки Вилии. Сравните: «Сын был непослушным, а дочь была развратная... Мать прокляла свою дочь... и она разлилась рекой, названной «Вилией».

- Как нехорошо...

• А вообще-то мотив волка тесно связан с самим Вильнюсом и его ближайшими окрестностями. Так, ещё в начале XX века в связи с именем Vilkp?d?, сейчас это пересечение проспекта Саванорю и улицы Геросес Вильтес, существовало предание о камне с отпечатком волчьей стопы vilkas p?da (vilkas – волк, p?da – стопа), заслуживает особого упоминания то обстоятельство, что при повсеместном распространении слов с корнем Vilk- в Литве именно восточная часть её выделяется обилием убедительных примером – Vilkabrastis, Vilkin?, Vilki?k?s и т.д. Любопытно: в преданиях, связанных с основанием Вильнюса, можно усмотреть и чёрта.

- Чёрта?

• Да, да. Речь идёт о противнике языческого бога Перкунаса – чёрте, в литовском - velnis, velinas, латышское – velns, корень слова созвучен с Вильнюсом, правда? Иногда чёрт приобретает вид великана, подобного белорусским волотам, велетам, украинским велет, велетень, - и тут созвучие присутствует, кто ж скажет против? В одном из устных литовских преданий рассказывается, что великан Jokubas, построив Вильнюс, отправился обедать в Каунас. Однако если выстроить стержень раннеисторических мифологизированных свидетельств, то вырисовывается любопытная схема: Perk?n – относится к верху, к Замковой горе, а Vel-n, Vil-n относится к низу, к воде. Последний элемент представлен точнее всего в названии реки, протекавшей через Швинторог, к западу от теперешней Гедиминовой горы, - Vilnia,Vilnele, Вильна, Вилна, Вилъня, Wilna, Wilenka, Wileika. Название этой реки находится в центре трёхчленного комплекса, куда ещё входят название города Vilnius - Wilno, Wilna, Wilnia, Vilna, Vilno, Вилъно, Вилъня, Вилна, Вилинъ, несомненно, производное от названия Vilnia, и имя реки, принимающей в себя слева реку Вильну - Vilija, Villja, Vilia, Велья, Велея, Веля, Wilia,Wella, Velya, Vielya, Vilnia. После анализа семантической структуры корня uel-uol-ul в разных индоевропейских языках и прежде всего в славянских и балтийских сами собой снимаются те противоречивые суждения относительно этимологических связей названия Vilnius. Сейчас можно утверждать, что правы и историк П. Скарджюс, сопоставивиший Vilnius через Vilna с названием шерсти «vilna» (сравните «волна» - и о шерсти, в частности скота, о руне), сравните ещё vilnis – «волна», и К. Буга и М.Фасмер, связавшие название реки и, следовательно, города с литовским vieloti – «вить», «извиваться», viela – «проволока». Связь этих названий с vel – в значении «смерть», «мёртвый» и т.п. не должно вызывать сомнений.

- Почему же река Вилия, а так называют реку на территории Беларуси до её пересечения литовско-белорусской границы, у литовцев стала называться Нерис?

• В круг рассуждений, связанных с отражением схемы основного мифа в преданиях об основании Вильнюса, несомненно, должно попасть и другое название Вилии – Neris, содержащее корень ner. Этот корень ner совмещает в себе обозначение жизненной, плодородной силы и низа (воды, земли), дающего эту силу. Сравните: главная иллирийская богиня Норика – Noreia, сабинская богиня, супруга Марса - Neria Neriena, этрусская богиня – Nortia, германская - Nerthus. Показательно: В древнеиндийском языке naraka - «подземное царство», «дыра», в русском - «нора», Существенно, что параллелизм отражений ner и vel при обозначении низа продолжается и тогда, когда речь идёт об обозначении жизненной силы, богатства, власти, элементов социального устройства. От корня vel - произошли слова valstyb? государство, valsti?tis – крестьянин, valda – владение, vald?ia – власть. Несомненно, что в мифологической перспективе создание Вильнюса и есть тот переход от иного, чужого мира к этому, своему, который предполагает наличие двух полюсов: ner - и vel – «низ», «смерть» - ner- и vel- «жизненная сила», «плодородие», «богатство», «власть».