Солнцеликий евро и Литва

Так уж совпало, что советник президента крупнейшего литовского банка «SEB» Гитанас Науседа встречу с корреспондентами «Обзора» назначил на тот же день, когда в Вильнюсе собирались министры финансов стран Балтии.

Одно из литовских средств массовой информации о встрече министров сообщило под таким заголовком: «Министры Балтийских стран: евро приносит одни плюсы, членство в еврозоне – не необходимость, а привилегия».

Стоит заметить, что в заголовке не было ни капли иронии, он полностью соответствовал содержанию заметки и был прекрасной иллюстрацией того, как литовские власти подают предстоящий переход нашей страны от национальной валюты к общеевропейской: евро как панацея, гарант финансовой стабильности и благополучия.

Неудивительно, что именно от этой «печки» корреспонденты «Обзора» и начали «танцевать» в беседе с одним из самых известных экономистов Литвы.

- Очевидно, что у перехода на евро есть свои плюсы и минусы. Наши же власти говорят исключительно о плюсах. В качестве очередного примера на днях прозвучал и такой тезис: после перехода на евро в выигрыше окажутся те, кто берёт кредиты в этой валюте. Но какова их доля в населении Литвы, особенно на фоне того, что в нашей стране треть балансирует на грани нищеты? – с такого вопроса Гитанасу Науседе начался наш разговор.

• Я бы сказал, что речь нужно вести не о минусах перехода на евро, а о некотором дополнительном риске, который мы берём на себя. Это связано и с финансовыми инъекциями, которые будут следовать за введением евро. Это, во-первых, наш взнос в Фонд стабилизации, а также наш взнос в Европейский центральный банк. Мы сейчас говорим о первом взносе, а вот о втором почти не упоминаем.

Стабилизационный фонд не является каким-то денежным мешком, из которого берутся деньги и потом раздаются всем желающим щедрой рукой. Этот фонд предназначен для кредитов проблемным странам, а такой страной (к слову, такой возможности не стоит исключать) может когда-нибудь оказаться и Литва. Так что это своего рода – фонд солидарности.

Но каждый кредит, в отличие от субсидий, должен быть не просто возвращён, а возвращён с определённой процентной ставкой (с процентами). Речь обычно идёт примерно о 3-4% годовых. По такому же принципу действует и Международный валютный фонд (МВФ), членом которого Литва также является. Мы и в МВФ платим. А иногда становимся и потребителями этого фонда, занимаем в нём деньги. Так было в недавней истории Литвы – 15-20 лет назад.

Так что я бы не назвал это расходами, это своего рода инвестиции страны. Мне могут возразить, что платежи в Стабилизационный фонд трудно назвать инвестициями: мы ведь можем, если у нас всё будет благополучно, и не воспользоваться его услугами. Но лучше, согласитесь, всё-таки знать, что ты застрахован в определённой мере от каких-то бед.

Что же касается взносов в Европейский центральный банк, то Литва в данном случае имеет также право и на получение своей доли от прибыли, получаемой банком. А иногда это очень большая прибыль.

Так что платежи Литвы, так или иначе связанные с общеевропейской финансовой системой, это не одни лишь траты.

Минусом, конечно, можно назвать расходы государства, связанные непосредственно с переходом на евро: это производство новых банкнот и монет, переналаживание каких-то программ в магазинах, банках, госучреждениях и т.п. Но это, так сказать, одноразовые расходы.

Впрочем, одной арифметикой тут вряд ли стоит обходиться. Литва, как вы знаете, потратит на организацию мероприятий в рамках своего председательства в Совете Евросоюза во втором полугодии 2013 года 200 млн. литов. Но страна осознанно идёт на это, поскольку это для нас и нужно, и важно.

Что же касается плюсов перехода на евро, то я не хочу утверждать, что введение евро для Литвы сразу же даст какую-то выгоду, что всё сразу изменится к лучшему. Может быть, это могло бы быть актуально для какой-нибудь другой страны, с другой валютной системой. Но для Литвы, у которой национальная валюта привязана к евро, которая одной ногой, можно сказать, стоит уже в еврозоне, – у нас в настоящий момент нет своей самостоятельной денежной политики, и мы не можем использовать валютный курс как рычаг управления макроэкономикой, потому что он у нас, так сказать, уже «вбит», большие изменения просто невозможны.

В этом у нас с Польшей, Британией или Швецией большая разница. Все эти страны используют этот рычаг довольно часто, и иногда очень умело. Например, я считаю, что именно эта возможность стала одной из причин того, почему Польша не потерпела такого большого спада в экономике, с каким столкнулись другие страны, в том числе и Литва. Поляки позволили своему злотому стать дешевле, что сделало их товары более конкурентоспособными, и жители Литвы поехали туда за покупками.

Поэтому, когда мне говорят, что мы потеряем финансовую независимость, что мы лишимся одного из символов нашей независимости – национальной валюты, то я напоминаю, что у нас самостоятельной денежной политики нет с 1994 года, когда лит привязали к доллару, когда ввели валютное управление. Вот тогда мы и отдали свою денежную независимость. В 1994 году – американскому Центральному банку, а после того, как в 2002-м лит отвязали от доллара и привязали к евро, - Центробанку ЕС, и с той поры мы импортируем денежную политику из этих центров, а не определяем её сами.

- Вот этот-то момент и удивляет постоянно: руководители Литвы то и дело в качестве аргумента в пользу евро говорят о том, что мы и так не можем влиять на свою национальную валюту, так что хуже в любом случае уже не будет. Как будто кто-то пришёл и отобрал у нас этот рычаг управления валютным курсом. Так насколько умным был тогда тот отказ?

• На это трудно ответить. Если бы у нас тогда, в 1994 году, были большие сомнения, насколько Банк Литвы может быть независимым, то уж наверняка были бы серьёзные попытки оказывать на него влияние, «подсказывать», какой должна быть валютная политика (на колебании курса валют можно ведь зарабатывать огромные деньги, особенно если ты в курсе предстоящих колебаний).

И такие опасения, поверьте мне, были обоснованными. Я прекрасно помню это время, когда было очень много скандалов по этому поводу. А как были недовольны предприниматели этими резкими скачками курса валют!

И тогда, пожалуй, это был самый разумный путь – отдать свою независимость в денежной политике, но приобрести определённую стабильность, защиту от влияния каких-то политических сил и бизнес-групп.

Латвия пошла немножко другим путём. Они сохранили некоторую независимость в этих вопросах. На мой взгляд, это во многом было предопределено тем, что у Латвии в ту пору председателем Центрального банка был Репше, очень сильная и независимая фигура. Им повезло.

Но и путь, выбранный Литвой, тоже дал определённые результаты. Отказавшись от самостоятельной денежной политики, мы смогли за три года снизить годовую инфляцию с более чем 100% до однозначного показателя – где-то 6-7% в 1997 году.

Снизились также процентные ставки, соответственно, появились некоторые предпосылки для макроэкономической стабилизации экономики нашей страны.

Так что нет однозначно хороших рецептов. Поэтому неудивительно, что и тогда было много дискуссий, и сейчас, накануне перехода на евро, их тоже немало.

Но нынешние дискуссии всё же серьёзно отличаются от дискуссий, скажем, 20-летней давности. Поскольку сейчас мы стоим на пороге евро, и от дискуссий не зависят те кардинальные решения, которые Литва принимала в первое десятилетие после восстановления независимости. Сейчас просто нет никакого смысла экспериментировать. Мы должны признать, что это – статус-кво, и именно с этой системой мы будем вводить евро. Многие вопросы просто отпадут, когда мы станем органичной частью еврозоны. Как и другие страны, присоединившиеся к этой зоне. А вступили в неё, к слову, очень разные страны. У Словении была одна система валютного курса, у Эстонии была «наша» система.

Что же касается Литвы, то я не думаю, что уже один переход на евро сразу же осчастливит всех нас, но в долговременной перспективе это будет выгодный для Литвы шаг. И я в этом уверен.

Вхождение в еврозону будет также свидетельствовать о том, что наше государство отвечает определённым и очень высоким критериям, что на руку нашему имиджу, инвестиционной привлекательности страны, доверию к стране.

Да, вы можете сказать: а как другие страны, те же Греция, Кипр? Я думаю, что Евросоюз получил очень нужный и своевременный урок, к чему может привести то, что некоторые страны не придерживались финансовой дисциплины. Уверен, что соответствующие выводы уже сделаны, чтобы подобных случаев в еврозоне не было.

И я даже думаю, что хорошо, что такой кризис произошёл сейчас, а не потом, позже, когда с проблемами справиться было бы гораздо труднее, что могло бы привести даже к распаду еврозоны.

А сейчас я думаю, что самое худшее – уже позади. Греция спасена, а Кипр всё-таки не такая величина. Конечно, могут появиться новые точки напряжённости, но это всё равно уже будет напряжённость не такого высокого уровня.

- То есть получается, что аргументы Британии, не желающей присоединяться к еврозоне, для нас – сегодняшней Литвы – уже не очень-то и актуальны? Поскольку мы стоим у открытой двери и нам уже надо думать, как минимизировать риски и расходы от перехода на евро?

• Как экономист я с пониманием отношусь к аргументам Британии. Но им есть что терять, в отличие от Литвы, в плане самостоятельной денежной политики. И поэтому нам действительно нужно больше думать о себе, как снизить риски и как объяснить населению плюсы и минусы перехода на евро. А у населения очень много вопросов. И иногда они мне кажутся довольно странными. Например, когда говорят: а что, переход на евро поможет тому, чтобы, наконец-то, заасфальтировали улицу, на которой я живу?

Понятно, что не все жители в Литве – экономисты, но все жители имеют полное право получить информацию о том, как изменится их жизнь после перехода на евро.

- У нас в Литве даже боятся заикнуться о том, что США и Евросоюз, доллар и евро – это конкуренты. И что их экономические интересы далеко не всегда совпадают. Неужели США действительно такой уж бессребреник, который думает только об экономическом благе ближнего своего, в том числе Литвы, а не о своём? Почему мы боимся очертить свои, литовские, экономические интересы на западном направлении?

• Мы живём в Евросоюзе, и наши экономические интересы связаны, прежде всего, с экономическим интересами ЕС. Китай, Россия – с одной стороны, Евросоюз – с другой, США – с третьей, всё это большие экономические единицы со своими интересами. И, конечно, нельзя утверждать, что экономические интересы США всегда и во всём совпадают с интересами ЕС. Да даже их циклы не совпадают. Например, экономика Америки сейчас растёт, а в еврозоне – спад. Но мы-то являемся частью ЕС, и наши экономические отношения ориентированы, прежде всего, на еврорынок. На ЕС приходится где-то две трети всего экспорта Литвы. Но в целом, как мне кажется, нам было бы логично думать, что экономические интересы ЕС – это и наши интересы.

- А что насчёт конкуренции доллара и евро? США ведь могут быть заинтересованы в том, чтобы евро был не очень стабильной валютой?

• США всегда смотрели на евро с колокольни конкуренции, многие видные американские экономисты скептически относились к общеевропейской валюте. Но при этом я не думаю, что США предпринимали какие-то шаги, чтобы сознательно и целенаправленно навредить евро. Я бы больше обращал внимание на другое: нам больше нужно опасаться непредсказуемых скачков в курсе евро и доллара.

Мы как-то рассматривали структуру экспорта Литвы: доля доллара в ней невелика. А вот в импорте – очень значительна, и объясняется это тем, что Литва очень много покупает российских энергоресурсов как раз за доллары США. И в этой связи нам, Литве, выгодно, чтобы евро укреплялся по отношению к доллару, тогда за тот же газ мы будем платить чуть меньше, если всё пересчитать на литы.

Да, на экспорте, за который с нами расплачиваются в долларах, Литва потеряет. Но в целом получается, что укрепление евро выгодно нашей стране. К слову, не стоит забывать, что сами мы на соотношение евро и доллара повлиять не можем – нет у нас, у Литвы, просто таких возможностей. Хотя у бизнесменов есть меры, способы, как снизить нежелательные последствия тех минусов, которые кому-то другому вполне могут казаться плюсами.

Так и с переходом на евро.