Слуховых дел мастер Эугениюс Лесинскас

Если бы в Литве вдруг задумали снимать медицинский телесериал наподобие «Скорой помощи» или «Доктора Хауса», то на роль главного героя можно было бы смело предлагать доктора Эугениюса Лесинскаса. Высокий, симпатичный, с превосходным чувством юмора, обаятельный и внимательный, и при этом - уверенный профессионал, прекрасно знающий и любящий своё ремесло. Да от такого персонажа зрители глаз не отведут!

Впрочем, настоящего успеха, несмотря на молодые годы, доктор Лесинскас уже добился. И вовсе не в виртуальной, а в реальной жизни. Он уже носит звание профессора, возглавляет Центр болезней уха, горла и носа Сантаришской клиники Больницы Вильнюсского университета, руководит учебным центром медицинского факультета по своей специальности и проводит уникальные операции, возвращая слух не только тем, кто лишился его из-за болезни, но и тем, кто не имел его с самого рождения. Благодаря профессору Лесинскасу уже более двух сотен таких малышей в Литве обрели способность слышать, а значит и возможность научиться говорить.

Для начала - отлично учиться

- Уважаемый профессор, как Вам удалось добиться таких впечатляющих успехов в то время, которое многие в Литве считают неудачным, промежуточным, а то и вовсе потерянным?

• Не могу однозначно ответить, как это случилось. Просто изо дня в день работаешь, делаешь свое дело как можно лучше, и что-то из этого получается.

Врачей в моем роду никогда не было. Заканчивая школу, я не совсем понимал, чего хочу в дальнейшем. И в детстве никогда не «лечил» кошек-собачек или кукол. Хотя мама говорила, что, возможно, стоит подумать о медицине, я всегда отшучивался, что уж кем-кем, а доктором точно никогда не буду. Просто хорошо учился в школе в своем родном городке в Молетском районе и в принципе мог свободно выбирать, куда поступать. Мне были интересны история, право, я мечтал о специальности юриста. Но когда посмотрел, сколько народу претендует на юридический и сколько там мест, понял, что шансов на успех у меня все-таки маловато. Вот тут впервые подумал о медицине, тем более, что одна из знакомых девушек об этом мечтала и много говорила. «За компанию» с ней я и отправился на медицинский факультет. Девушка поступила сразу, а я только со второго раза я набрал нужные баллы.

Учёба в университете тоже шла хорошо. Конечно, как и всякого мужчину, меня привлекала хирургия. Когда дело дошло до узкой специализации, мне предложили отоларингологию. Сам бы я, вероятно, до этого не додумался, но помог бывший заведующий тем отделением, которым я сейчас руковожу. Наверное, мне просто повезло – я попал в процесс смены поколений. Но одного этого было бы недостаточно.

Если работаешь в центральной больнице, мало просто хорошо лечить людей. Надо постоянно осваивать новые виды операций, изучать новые болезни, способы их исцеления, заниматься наукой. А пока ты молод, хочется ведь и выходные дни провести с семьей, выехать куда-то на отдых. Мне этого тоже хотелось, тем более, что с обретением независимости мы все получили долгожданную возможность свободно путешествовать по миру. Но своё время в те годы я тратил не на развлечения, а на совершенствование. Дети были совсем маленькими – одному год и другому три, а я на свои средства на месяц уезжал стажироваться за границу. Раз, другой, третий… Причем ехал не наобум, а точно зная, что именно надо освоить за рубежом и внедрить у себя, потому что в Литве этого пока никто не делает. Так к середине 90-х я объездил Европу, побывал в Америке. Словом, кто-то сидит дома или спит, а я совершенствовался, как мог.

В каких странах сегодня самые передовые методы и самая передовая школа отоларингологии?

• Нам очень повезло, что эта специальность родилась в центре Европы – в Германии и Австрии. Конечно, в США, например, вся медицина находится на очень высоком уровне. Но всё же самое новое в отоларингологии зарождалось в Европе, где и по сей день много хороших клиник, где можно специализироваться в разных нюансах нашей специальности. И очень удобно, что это совсем недалеко от Литвы.

Правда, сегодня положение таково, что вскоре наши врачи смогут ехать в немецкоязычные страны не стажироваться, а на постоянную работу. Германия и Австрия намерены в ближайшее время облегчить адаптацию медицинских дипломов, полученных в Литве, и даже приглашать туда лучших студентов для прохождения ординатуры. Поэтому полагаю, что в немецкоязычные страны из Литвы уедет еще больше специалистов-медиков, чем ранее в Англию или Ирландию. Европе остро не хватает врачей, она всерьёз озаботилась привлечением наших специалистов.

«Мы теряем самых способных и перспективных»

- Странно, что врачей не хватает. Разве эта профессия потеряла былой престиж?

• К сожалению, в нынешней Европе заработки врачей невелики по сравнению с другими специальностями, где ответственности намного меньше. В США врачи живут очень хорошо и зарабатывают много, а в Европе это обыкновенный средний класс. Только если врач очень успешен, у него большая частная практика, положение меняется. А в основной массе врачи получают хоть и намного больше, чем в Литве, но все же не такие деньги, ради которых стоит 10-15 лет молодости отдать напряжённой учёбе и нести огромную ответственность за жизнь и здоровье людей.

- Но для литовских медиков европейские условия привлекательны?

• Пока что весьма привлекательны. А у нас, давая медицинское образование на государственные средства, никто не несёт ответственности за дальнейшее трудоустройство молодых специалистов и приличные условия для них. Конечно, много молодёжи сейчас учится за собственный счёт, но, на мой взгляд, государство должно спохватиться и подумать, как хотя бы на 3-5 лет задержать их потом в Литве, почувствовать отдачу от собственных молодых кадров.

Кстати, в нашей профессии отчётливо наблюдается смена приоритетов. Если лет двадцать назад, когда я сам учился, престиж этой профессии был очень высок, в медицину шли лучшие абитуриенты, то лет 15 назад их почему-то сменили очень-очень средние студенты. В последние 5-6 лет положение исправилось – на медицинский факультет снова поступить трудно, в эту профессию идут очень способные люди, прекрасно учившиеся в школе и вузе. Но позже они не получают в Литве того, чего достойны. 30-летний специалист-медик не может работать на полторы тысячи литов, поэтому все эти очень способные и перспективные люди вынуждены искать себе место за рубежом. И это вызывает огромное сожаление. Пять лет назад из Литвы выезжали единицы врачей – те, кто был относительно молод, но не мог найти для себя достойной позиции. Сегодня же самые молодые и самые способные массово выезжают, даже не начав работать в Литве. Пожалуй, в количественном отношении нашей стране рано бить тревогу – врачей хватает, но мы теряем тех, кто в самое ближайшее время мог бы стать очень хорошим специалистом.

- Но вы-то сами, объездив полмира, остались.

• Когда делаешь дело, которое тебе нравится, продержаться можно. Но ведь масса лучших специалистов в Литве, чтобы иметь нормальные условия жизни, работает на 2, а то и на 3 ставки. Добавьте к этому ещё регулярные дневные и ночные дежурства, научные доклады, лекции студентам… Работать надо очень много и по-разному. Это, разумеется, повышает квалификацию, но ведь и утомляет. Спасает лишь осознание того, что это очень интересная работа и её пока в избытке.

Искусственные потери…

- В таком случае, профессор, скажите, пожалуйста: проблемы со слухом у людей сегодня нарастают или остаются примерно на прежнем уровне?

• Моя основная специальность – это именно уши и слух. Мы делаем в этой области целый ряд уникальных операций. Хотя, так как страна у нас небольшая, я выполняю и все другие операции и процедуры как ЛОР-специалист широкого профиля.

Самая частая причина потери слуха – повреждение слухового нерва. Как правило, оно зависит от возраста – каждый из нас со временем начинает хуже видеть и слышать. Но сегодня нарастает потеря слуха у совсем молодых людей – любителей слушать громкую музыку через наушники. Практически каждый молодой человек сегодня имеет цифровой проигрыватель и слушает его чуть ли не круглые сутки. Мы проводили исследования среди литовских подростков и выяснили, что лишь 20-30% их них пользуются этой аппаратурой правильно, т.е. не превышая допустимой нормы громкости и не вредя своему здоровью. В США аналогичные исследования показывают, что 12-13% подростков вследствие постоянного превышения громкости уже явно недослышат. А что будет через 10-15 лет? Выходит, развитие современных технологий обязательно должно сопровождаться их разумным использованием. И если в таком молодом возрасте происходит повреждение слухового нерва, его уже не восстановить, он атрофируется. А если к этому добавляется неблагоприятная генетическая предрасположенность, то повышенные децибелы могут вообще лишить человека слуха. Раньше нашей основной проблемой был производственный шум. Сегодня в Литве действуют европейские директивы, которые под угрозой штрафа обязывают работодателей обеспечить работников противошумовыми наушниками. Зато нынешние проблемы со слухом куда чаще возникают у молодёжи в бытовых ситуациях – из-за запредельного шума на дискотеках, повышенной громкости индивидуальных проигрывателей. И, на мой взгляд, надо дать людям больше информации, чтобы они знали, чем рискуют.

- Вот и воспользуйтесь, пожалуйста, этой возможностью, доктор. Дайте нам такие рекомендации.

• Подросткам надо объяснить, что нельзя запускать музыку в наушниках на такой громкости, когда она уже слышна тем, кто находится рядом. Нельзя долго находиться в помещении, где один человек не слышит другого из-за общего шума.

- Но ведь это «нормальная» громкость обычной дискотеки!

• Да, и поэтому нельзя находиться в такой атмосфере подолгу. Для большинства это, возможно, не слишком опасно, но среди них обязательно найдётся несколько человек, которым это может серьёзно повредить. В несильном постоянном шуме мы можем без вреда находиться хоть 8 часов подряд, а один выстрел может надолго оглушить кого-то. Поэтому, если громкость дискотеки составляет 100 и более децибел, двухчасовое пребывание в ней становится опасным. А если после таких танцев слышен гул в ушах, это совсем плохо, потому что может остаться навсегда. Предупредить эти процессы – наша задача.

…и искусные приобретения

• Другая сторона нашей работы – ситуации, когда мы можем возвратить людям слух. Даже в случае, если ребёнок родился совершенно глухим, с помощью кохлеарной имплантации, т.е. установки специального протеза, мы уже можем вернуть ему слух. Если сделать такую операцию вовремя – лучше всего до 2 лет, человек будет слышать и сможет научиться говорить. Если отбор подобных больных производить повсеместно и вовремя, глухонемых детей у нас вообще может не остаться. В более позднем возрасте, после 5-6 лет, такая операция, к сожалению, уже не поможет, т.к. атрофируются специфические мозговые зоны, ответственные за речь. Тогда вмешиваться в сложившуюся ситуацию не стоит. А если успеть сделать имплантацию в полтора года, и не обнаружится других сопутствующих глухоте заболеваний, ребёнок будет развиваться почти что наравне со здоровыми детьми.

- В чём суть этой операции?

• Она сродни чуду и возвращает слух тем, у кого его никогда не было от природы. Это все равно, что вернуть зрение незрячему. Современная медицина идёт и к этому, но не так быстро. А в нашей сфере уже есть хорошие результаты. Мы соединяем микрофон прямо с человеческим мозгом. Микрофон получает звуки извне, преобразует их в электронный импульс, рядышком с повреждённым слуховым нервом мы ставим электрод, и современная техника превращает звуки природы в сигнал, который мозг принимает почти без искажений. Они, конечно, пока есть, но чем дальше, тем имплантаты становятся всё лучше и лучше. Такую операцию можно сделать и взрослому человеку, который когда-то нормально слышал, но потерял слух на оба уха. Такие больные у меня тоже есть, и им удалось в немалой степени восстановить слух. С окружающими у них нет проблем – после подключения аппарата они сразу понимают, что им говорят. Может быть, хуже обстоят дела с телевизором или восприятием музыки – там звук несколько иной. Ребёнок, родившийся глухим, вообще не знает, чем женские голоса отличаются от мужских. Но с помощью имплантата развивающийся организм быстро осваивается в этой ситуации. Сегодня мы вовремя находим 80-90% глухих от рождения детей. Некоторым из них, если хотя бы немножко слуха есть от природы, хватает обычного слухового аппарата. Другим ставим имплантаты – и таких детей в Литве уже больше 200 человек. И все они теперь слышат.

- Вы сами принимали участие в разработке этих сложных протезов или пользуетесь готовыми системами?

• Мы используем зарубежные имплантаты. В мире лишь несколько производителей такой чудо-техники. Около 30 лет назад практически каждая страна пыталась создать собственную оригинальную технологию, но победили лучшие – их осталось трое. В настоящий момент наше государство почти полностью компенсирует стоимость такого рода операций, а ведь только протез стоит от 70 до 100 тысяч литов. Но мы можем с уверенностью сказать, что в состоянии оказать помощь буквально каждому литовскому ребёнку. И хотя бы в этой сфере можем гордиться, что в нашей стране что-то идёт к лучшему.

- Детей с такого рода недугами сегодня рождается больше или эта проблема всегда примерно на одном уровне?

• Она находится примерно на одном уровне, т.к. подобного рода заболевания обусловлены либо генетическими нарушениями, либо чем-то, что произошло с мамой во время беременности. И этот процент примерно одинаков во всём мире. В Литве ежегодно обнаруживается около 30-40 таких детей. И важно не пропустить сроки, когда еще можно успеть помочь глухому или слабослышащему ребёнку. Разумеется, у глухонемых есть своё сообщество, им оказывается помощь, но если родители или воспитатели вовремя заметят проблему со слухом у младенца, есть немалый шанс путём вовремя проведённой операции существенно помочь его полноценному развитию.

Другие проблемы, которыми мы традиционно занимаемся, это различные воспаления, дырявые барабанные перепонки…

- Неужто, вы научились их зашивать?

• Не совсем так. Появились методики их восстановления с помощью тканей самого больного, взятых из других мест организма. Перепонку не зашивают и не склеивают, а обкладывают специальными тампонами с нужной тканью, и она постепенно срастается с поврежденной перегородкой. Но если воспаления уха стали хроническими, восстановление слуха более проблематично.

Возможно, стоит напомнить читателям, как вообще работает наша слуховая система. Многие знают, что в ухе есть барабанная перепонка. Но за ней есть и несколько косточек – самых маленьких в организме человека, которые передают вибрацию звука слуховому нерву. Так что проблемы могут быть и в этом месте. И мы тоже умеем их решать с помощью мельчайших титановых косточек, которыми заменяем повреждённые. Поэтому люди, по старинке полагающие, что отоларинголог работает с тем, что буквально на виду – ухо, горло и нос, удивятся, узнав, что большинство наших операций буквально микроскопические, операционное поле может составлять лишь несколько миллиметров. Зато после них люди снова начинают слышать.

Бережёного бог бережёт

- Прекрасно, что появились такие прекрасные возможности восстановления слуха. Но что надо делать обычному человеку, чтобы вообще не попасть к вам в клинику?

• Вообще-то проблемы со слухом в обществе постепенно улучшаются вместе с развитием цивилизации. Как вы полагаете, сколько жителей в царской России имели хроническое воспаление уха и дырявые перепонки? 30-40%, т.е. почти половина! В раннем детстве воспалениями уха, тем более в нашем климате, страдают практически все дети. Сегодня мы успешно, а главное – без последствий лечим такие болезни при помощи антибиотиков. В прежние времена они становились хроническими, нагноения, вытекающие из ушей, были обычным делом. В античные времена гной из ушей считали даже естественно вытекающей из мозга субстанцией, частью естественного обмена веществ в организме. Значит, уши текли почти у каждого! Сегодня этого нет, в группе риска осталось лишь несколько процентов населения, в основном имеющих генетическую предрасположенность к таким болезням. Всех остальных с детства успешно лечат, применяя современную адекватную медицину.

Но в наших климатических условиях – при резкой смене температур, обилии вирусных инфекций полностью избежать детских заболеваний трудно. Поэтому ослабленных, подверженных воспалениям детей я бы советовал вообще не отправлять в садик или школу в период вспышки вирусных инфекций. Ведь он каждый день может получать там всё новые вирусы и болеть непрерывно. Для таких детей нужны особые меры предосторожности. И идти с ними к врачу надо немедленно не только тогда, когда беспокоит сердце или появились нарушения зрения, но и при малейших нарушениях слуха или долго не проходящем насморке. Их последствия тоже могут дорого обойтись организму. Бывает, что уже через месяц запущенной болезни невозможно ничего изменить.

Конечно, ребятишек нужно закаливать, укреплять их иммунитет, но всегда есть небольшая группа детей – 5-10%, которые болеют много и часто. Им обязательно надо помочь, в том числе и лекарствами, тогда они перестанут болеть, став подростками. Да и взрослые, чтобы быть здоровыми, должны закаляться, хорошо питаться, не переутомляться – это всем пойдёт на пользу. Но мы не должны забывать, что живём в Литве, где зимой долго темно и холодно, поэтому совершенно не болеть у нас вряд ли получится.

- Готовы ли вы, доктор, сделать предупреждение тем, кто злоупотребляет мобильным телефоном?

• Что касается слуха, то вредного влияния на него мобильных телефонов пока не отмечено, а вот электромагнитное излучение, вполне возможно, представляет опасность для мозга. Но пока об этом учёные лишь начали говорить – убедительных данных пока недостаточно. Хотя я лично уверен, и об этом многие знают, что длительное использование мобильных телефонов является фактором повышенного риска для мозга и может способствовать возникновению раковых заболеваний. Поэтому разумному человеку лучше не идти на поводу у мобильных сетей, постоянно устраивающих различные акции и снижающих тарифы на услуги связи, и пользоваться мобильным телефоном только по мере необходимости, а не болтать по нему часами. Мы же не едим, что попало только потому, что это дёшево стоит. Хотя у некоторых людей я вижу эту близорукую тенденцию: пока здоров, буду пользоваться телефоном безостановочно, а что будет потом - не важно!.. Когда спустя какое-то время этот человек придёт ко мне с тяжёлым заболеванием, это будет уже не только его личная проблема, но и беда всей его семьи и общества в целом – ведь и с тяжёлыми заболеваниями люди живут помногу лет.

- Вы лично привнесли в свою область какие-то научные открытия или методы?

• Такие вещи зависит не только от личных усилий, но и от солидной научной поддержки больших коллективов, обширной исследовательской базы. Здесь наше отставание от Европы и Америки пока непреодолимо. Наши врачи работают ничуть не хуже зарубежных, но обслуживающего персонала, научных сотрудников там в десять раз больше. Отделение вроде нашего занимает, в одной немецкой клинике восемь этажей, половина из которых – лаборатории, где десятки учёных проводят опыты много лет подряд. Так что этот финансовый и базовый отрыв сказывается. Мы же пока постарались сделать всё, что в наших силах, чтобы помочь каждому конкретному человеку, чтобы он и в Литве получил лечение не хуже, чем в Германии или другой западной стране. Мы используем те же лекарства, ту же самую технику при операциях, те же методы лечения.

- Вы рассказывали, как в молодости сами стажировались в зарубежных клиниках, а к себе на стажировки коллег принимаете?

• Конечно, такие обмены есть и у нас. Чаще всего приезжают зарубежные студенты. Но по особым программам у нас стажировались врачи из Афганистана, сейчас ждём коллег из Молдовы, ведь для них это ближе и доступнее, чем Германия, к тому же мы можем многое пояснить им по-русски.

- В других балтийских странах уровень отоларингологии сегодня примерно одинаковый?

• Многое похоже, но в области ушной хирургии Вильнюс сейчас, бесспорно, является лидером и по объёму выполняемых операций, и по их сложности. Нам не надо прибегать к помощи зарубежных специалистов – мы всё можем сделать сами.

Беседовала