Опера Пуччинни на литовском языке

27 августа в музыкальном театре Клайпеды состоится грандиозное событие – премьера двух одноактных опер “Suor Angelica” («Сестра Анджелика») и “Gianni Schicchi” («Джанни Скикки») великого Джакомо Пуччинни, поставленных режиссёром Яной Росс.

Идея показать в один вечер три одноактные оперы, резко контрастирующие по тематике и настроению, пришла Джакомо Пуччини ещё в 1900 году, после «Тоски». Тогда его помыслы занимала одна из величайших книг в истории мировой культуры - «Божественная комедия» Данте Алигьери. От людей, близко знавших Пуччини, известно, что в поездках он никогда не расставался с её карманным изданием и в разговорах часто цитировал «бессмертные слова». «Ад», «Чистилище» и «Рай» казались ему идеальным материалом для триады. По разным причинам от задуманного пришлось отказаться, в результате только «Джанни Скикки» фактически связан с дантовским текстом («Ад», 30 песня). Остальные части трилогии – «Плащ» и «Сестра Анджелика» - своей литературной основой имеют произведения других писателей.

Восхищаясь и преклоняясь перед маэстро Пуччинни, Яна Росс продемонстрирует нам своё видение двух частей триптиха композитора и подарит незабываемые мгновения наслаждения классикой в истинном её проявлении.

Режиссёр Яна Росс родилась в Москве в 1973 году. Своё детство она провела между Европой, Англией и США. После окончания Йельского университета Росс сотрудничала с лауреатом Нобелевской премии Эльфридом Елинеком, который руководил двумя её пьесами: «Спящая красавица» и «Бэмбилэнд». Яна продолжает работать на мировом уровне, начиная с Volksbuehne и Rosa-Luxemburg-Platz до театрального фестиваля искусств в Сеуле (Южная Корея). Также режиссёрские работы Я.Росс можно увидеть на сценах Литвы, в Литовском национальном драматическом театре и многих других.

В преддверии премьеры Яна РОСС дала эксклюзивное интервью «Обзору».

- Ваши основные художественные принципы режиссуры? Приходилось ли Вам раньше ставить музыкальные спектакли, какие и где?

• Я закончила аспирантуру Йельского университета, Драматический факультет, где один из главных мастеров - ведущий художник оперхауза «Метрополитен» Минг Чo Ли, что уже изначально требовало постоянного внимания оперному жанру. Так, в первый день работы он предложил «решить» оперу «Саломея» за 3 дня: представить макет, костюмы и так далее. Такой шоковый вариант обучения. Ли недавно отметил свой 86-й день рождения, за свою карьеру в «Метрополитен Опера» он консультировал около 100 спектаклей. Это был необыкновенный опыт работы с таким мастером.

Наш факультет крепко был связан и с оперным факультетом Университета, приходилось работать и с современными произведениями. С режиссёрской стороны моими педагогами были Роберт Вудрофф, Роберт Вилсон, Питер Селлерс, Ли Бруер и много других великих режиссёров, которых Университет мог себе позволить пригласить на мастер-классы.

Единственное, что не приветствовалось - это жанр мюзикла, который считается чисто коммерческим. Нам было "запрещено" заниматься таким массовым развлечением. Насколько меня притягивает странность того, что в опере всё время солисты поют и играют, настолько пугает это действие в мюзикле. Это трудно объяснить и, наверно, что-то очень личное и индивидуальное провоцирует такую реакцию.

- Почему Вам кажется, что одноактные оперы Пуччинни «Сестра Анджелика» и «Джанни Скикки» актуальны?

• Во-первых, для современного массового зрителя потратить драгоценное время на 5-6-часовую классическую постановку практически сложно. Современный человек испорчен средствами информации, он привык полулёжа смотреть телевизор или стучать пальцами по клавиатуре компьютера. Современный театр должен бороться с этим пассивом. Шанс для зрителя посмотреть две одноактных оперы в один вечер - это возможность и духовного обогащения, и в тоже время это всего-лишь два часа, вырванных из пассивной рутины. И "Сестра Анджелика" и "Джанни Скикки" укладываются в час времени каждая, и несут широкий эмоциональный, живой контакт с артистами, оркестром. Это уникальное состояние, не заменимое целлулоидным экраном. И в этом театр был и будет уникальным пространством.

Во-вторых, если говорить об актуальности самих произведений, это всегда зависит от интерпретации и личного отношения художника. Либо ты находишь диалог с произведением, либо это становится "музейной картиной".

Пуччинни создал триптих (мы ставим лишь две оперы из трёх), чтобы зритель за один вечер испытал полную гамму человеческих эмоций, от мелодрамы (Ил табарро) и трагедии (Анджелика) до яркой комедии (Скикки), это в своём роде прекрасное введение в оперу для молодого или неопытного зрителя и в наше время, возможность заинтересовать человека, незнакомого с этим жанром и вступить с ним в диалог. Конечно, для меломанов это редкая возможность встретиться сразу с двумя произведениями одного мастера.

Особенно важно то, что хотя Пуччинни требовал и настаивал не разделять триптих, «Скикки» часто получает больше внимания, чем "скромная и кроткая" Анджелика. Но в нашей интерпретации сопоставление происходит очень органично. Я ищу взаимосвязь и логику в любой ситуации и ставлю сверхзадачу открыть заново "Анджелику".

Скикки не нуждается в радикальном переосмыслении, это комедия, сатира человеческой натуры, зависти и алчности, которая выдерживает тест времени. Человек всегда будет жаден и охоч до материальных благ. Этим пользуется Форзано, заимствуя сюжет из “Божественной Комедии» о пройдохе и хитряге Скикки, выходце из провинции, который обводит вокруг пальца раздутых "аристократов". Здесь необходима яркая смелая игра, подвижность, юмор, на сцене есть ещё не остывший труп, а семейка уже потирает руки, думая об оставшихся деньгах!

А вот с "Анджеликой" сложнее. Это произведение абсолютно перфектно в музыкальном смысле. Для меня оно даже конкурирует с «Мадам Баттерфляй» и в какой-то части перекликается с ней. А вот либретто, сюжет, история - нуждаются в радикальной интерпретации.

Мне приходилось видеть десятки постановок этой оперы и каждый раз, когда я вижу на сцене 30 монашек в чёрных одеяниях и статичной рабской мизансцене, мне становится скучно. Я закрываю глаза и отдаюсь музыке.

Актуальность истории есть, это доказывает наша постановка. Просто необходимо ответить на вопрос, что несло в своё время (100 или 200 лет назад) такое заведение как женский монастырь? Это было место не только душевного спокойствия и равновесия, но и место, где богатые люди могли спрятать свои грехи. Молодые роженицы прятались и рожали, теряли детей, стриглись в монашки, чтобы спрятать грех. Принимали и неуравновешенных, кого в наши дни мы называем "находящихся в состоянии нервного срыва". Это было место, где в спокойствии и религиозном аскетизме можно было вылечить душу и тело. Именно поэтому мы переносим действие "Анджелики" в католическое сообщество, реабилитационный центр. Пациенты сюда попадают добровольно, семьи платят за их благополучие, а монашки несут ответственность за их состояние и их благополучие.

Ни одного слова в либретто не надо было менять! Всё идеально совпадает. Например, когда одна пациентка поёт о том, что уже пять лет не видела ягнёнка и хотела бы погладить его и приласкать, зритель видит девушку, ласкающую свой большой животик. Он понимает, что она беременна, а потом узнаёт, что там просто подушечка и эта пациентка больна навязчивой идей, поскольку бесплодна или потеряла ребёнка.

• Чем привлекательны персонажи обеих опер? В чем заключалась сложность в создании образов?

• Не могу сказать, что есть определённые трудности. Необходимо точно провести линию Анджелики: это женщина, оторванная от семьи и своего ребенка, она провела семь лет без единой весточки, и вдруг узнаёт, что мальчик умер несколько лет назад. Именно это состояние потери, несправедливости, толкает её к страшному греху...

А Скикки, персонаж сложный, яркий и многоплановый. Самое главное - не потерять сумасшедший ритм физической комедии и создать богатый ансамбль. Очень сложная работа для всех солистов, необыкновенно сложная музыка. Всё вместе - марафон!

• Что Вы думаете о том, что опера ставится не на оригинальном языке (итальянском), а на литовском? Это помогает или осложняет восприятие зрителем?

• Мне никогда не приходилось работать с оперой в переводе, поэтому пока трудно сказать, будет ли это большой плюс или минус. Конечно, кажется, что это хорошо, зритель не крутит шеей, не отвлекается, чтобы читать субтитры. Мне как режиссёру это на руку. Всё внимание - на сцену. Но для солистов, наверняка, легче петь на оригинале. В каждой букве закодирован звук. Слово в оригинале связано с музыкой. Но я - за такой эксперимент, мне важно, чтобы зритель шёл в ногу со спектаклем и не отвлекался.

Вообще, если говорить о состоянии оперы в мировом контексте, мне кажется, что последние 15-20 лет резко изменили лицо современной оперы. И в этом есть и заслуга (или вина) режиссёров (я имею в виду драматических режиссёров), которые привносят свой взгляд на драматургию и свои каноны сценического действия. Для современного оперхауза уже недостаточно идеального голоса солистов. Уже недостаточно даме в возрасте и в весе 115 кг просто петь на авансцене, что принималось за данное в недалёком прошлом.

Я помню лет 7-8 назад, когда я заканчивала аспирантуру, молодые красавицы сопрано, немного пухленькие, оказывались без работы в Нью Йорке только из-за лишних килограммов. Это реальность, да – дискриминация! Но это факт жёсткого, амбициозного современного мира оперы.

- Актуален ли в наше время сам жанр оперы (действие оперы очень медленное, нет внешних эффектов и т.п.)? Какие современные сценические средства выразительности вы используете?

• Опера - один из самых авангардных жанров искусства, и мы только в самом начале неоренессанса этого жанра. Это молодой жанр по сравнению с драматическим театром. Это как Америка и Европа, тем более, что с развитием технических возможностей предела интерпретации оперы нет. Есть проблема финансовая: этот жанр требует средств, и если мы выкарабкаемся из мирового кризиса, то я уверенна, что у оперы - интересное будущее.

Как ни странно, драматический театр удаляется от психологической интерпретации. Пройдя через школу Станиславского и насытившись, театр становится более игровым, а вот опера, открыв для себя режиссуру, технику, может себе позволить уже не искать постоянно глазами дирижёра, появляется свобода движения, органичнось, воздух для новых решений.

В "Анджелике" я работаю скрупулезно через психологию. Если можно так сказать, "по-Станиславскому". В кавычках потому, что это долгий разговор, как трактуется в наши дни его система. Но она всё равно несёт в себе смысл "четвёртой стены". Зритель как бы подглядывает за действием в замочную скважину, сценография представляет собой реалистичное пространство, комнату отдыха в реабилитационном центре, со стенами, потолком и лампами, ничего нарисованного "оперного". Хор всегда на сцене и живёт жизнью пациентов. Создаётся полифония, многоплановость, каждый человек - индивидуальность, всё постоянно в деле, нет такого музейного отношения, что "вышел, спел, ушёл и/или сел".

А Скикки - полная противоположность. Мы пользуемся жанром "комедии дел арте" - яркими типажами, разговором со зрителем и полным разносом (буквально) "четвёртой стены". Мы цитируем театр, мы не прячем кулис, оркестровой ямы, мы иронизируем, пародируем сами себя, свою профессию, наш взгляд на романтику в опере и так далее. Абсолютный контраст первой опере.

В спектакле используем и видеографику. Работает Эгле Эйгирдайте, уже не первый раз вместе со мной. Не хочется выдавать, как именно мы используем видео. Могу сказать, что не просто для красоты. Это необходимый ход, чтобы как бы положить эмоции Анджелики под увеличительное стекло.

Работаю также с М.Яцовскисом, Й.Римкуте, тоже уже не первый раз, легко и с удовольствием. Мы понимаем друг друга с полуслова, как один дракон с тремя головами. И, конечно, главный мой соратник и единомышленник в данной работе - это главный дирижёр Клайпедского музыкального театра Д.Павилёнис.

Для режиссёра в опере необычная иерархия. Я привыкла к драматическому театру, где несу ответственность за всё я одна, а тут есть соратник! Да ещё его имя в программке стоит над моим. Но это очень хорошо, значит, всё-таки ОН за всё отвечает (смеется).

- «Сестра Анджелика» и «Джанни Скикки» очень востребованы, они ставятся на сценах великих оперных театров. В чем, Вам кажется, заключается их популярность?

• Лёгкий вопрос! Популярность - в гениальной музыке и универсальном сюжете. История матери, потерявшей ребёнка, и история жадной семьи, делящей наследство, когда даже покойник не остыл, будут актуальны всегда.

- С какими известными режиссёрами вам довелось сотрудничать и с какими сотрудничаете сейчас?

• Один из главных современных оперных режиссёров, повлиявших на моё мировоззрение, это Дмитрий Черняков, один из главных игроков на мировой оперной арене. Его виртуозность и глубина интерпретации иногда просто шокируют (Е.Образцова даже писала открытое письмо президенту России, сетуя на интерпретацию Черняковым Евгения Онегина в Большом Театре и Гранд Опера Париж, как "глумление над Русской культурой"). Но тут уж, мне кажется, сказывается разрыв поколений и противовес современной и "музейной" традиций. Я считаю его одним из своих "неофициальных" педагогов, мы соблюдаем традицию смотреть премьеры друг друга. И через его работы я заряжаюсь необыкновенной энергией. Мы часто бываем вместе в Нью-Йорке, это город с творческой точки зрения - просто чистый кислород,.

Примечательно и то, что премьера триптиха Джакомо Пуччинни «Плащ», «Сестра Анджелика», «Джанни Скикки» ( Il Trittico: Il Tabarro, Suor Angelica, Gianni Schicchi) состоялась 14 декабря 1918 года в театре «Metropolitan Opera» как раз в Нью-Йорке.