Грусть и радость воспоминаний

Какие только проклятия ни вырываются у нас в адрес погоды и моря, когда день за днём дует и дует, а многодневная болтанка, лишая сна и отдыха, превращает в вялых и угрюмых, забывших про улыбку и способных вспыхнуть из-за любого пустяка. Всё реже слышится смех, только работа, повседневная работа без выходных.

Разговоры в эти дни, в основном, о том, что пора бы и завязывать, и вообще пропади она эта работа. Но вот как-то незаметно затихает ветер, и выглянуло солнышко. Вокруг всё заискрилось и засверкало, стало светло и радостно. И море вокруг синее, синее, да воздух такой, что после каждого глотка голова кружится, а вокруг судна стадо дельфинов - жизнерадостных и задорных, и вмиг забывается всё тяжёлое и мрачное, и понимаешь, что с этим ты не расстанешься никогда.

И потому, хоть море бывает злым, так дороги эти минуты расслабленности и блаженства, так радостны встречи на берегу с теми, о ком никогда не забывали и верили в долгие месяцы плавания. Эта вера поддерживала и помогала выдерживать все испытания.

Хмельные от радости и полноты счастья от встреч с близкими и друзьями по приходу в свой порт, гуляем по улицам и радостно отмечаем, как изменился и похорошел город, потому что так любить свой родной город могут только моряки. И в эти, особенно первые дни, кажется, что и воздух сделался как бы чище и свежее, небо ярче и солнце тоже по-праздничному светит. И отлегает, наконец, неосознанно давившая тяжесть, связанная с перипетиями рейса, и на душе становится спокойно и радостно. Но проходит время и вновь незаметно подкрадывается знакомый уже зуд неудовлетворённости, начинает казаться, что всё как-то не так, и совладать с этим ну, ни как не получается.

И вот вновь отданы швартовы. Прощай, родной город, прощайте, родные и близкие! Всё самое дорогое остаётся за кормой. И боль разлук, и чудные мгновения свиданий. Житейские горести и радости с каждым оборотом винта отодвигаются всё дальше и дальше за край горизонта. Их было много в разные концы мирового океана, но при всей схожести лёгких, прогулочных рейсов не было никогда. И потому в памяти отложились наиболее яркие события и люди, оставившие след в моём сердце, дружба с которыми зарождалась и крепла в непростых обстоятельствах с поступками вызывающими уважение и доверчивости доверие).

В условиях моря очень ценятся коммуникабельность и чувство юмора, но ещё более ценятся те, кто не ноет в сложные моменты, а молча, часами и если надо сутками не покидает рабочее место или подставляет плечо другим, не паникует при неудачах. Вот в таких, форс-мажорных обстоятельствах каждый и высвечивается.

Сложной, памятной для меня была работа в составе польских экипажей. В тот раз меня проводили на вокзале и далее на поезде поездка в Польшу.

Щецин произвёл впечатление как красивый и очень зелёный город, центральную площадь которого называют маленьким Парижем. На большом кругу в центре площади расположен скверик со скамеечками для отдыха, а далее лучами расходятся множество улиц. Одна из них с названием «К солнцу», построенная заново из-за последствий войны, одним своим концом тянется почти до самой границы с Германией, а другим подходит к огромному - в 160 гектар - кладбищу, которое представляет собой целый ботанический сад с множеством деревьев и 360 растений. Дорожки в нем достигают 60 километров.

В центре кладбища очень высокая и красивая часовня, напротив которой расположено воинское кладбище с большой скульптурной композицией Станислава Левинского в центре. Здесь похоронено 3012 советских солдат и 20 гражданских, а рядышком нашли свой вечный покой и 360 польских солдат.

Все могилы прибраны, на всех после поминания стояли свечи. На этом же кладбище памятник польским морякам - всем погибшим и не вернувшимся домой. В центре памятника распятие, вокруг которого волны и бронзовые плиты с именами погибших кораблей и моряков.

Очень красива набережная Одры, рассекающая город пополам с очень чистой водой - любимое место прогулок жителей города. Здесь же расположены музей, морские училища, театры и костелы. В определённые часы над городом стоит сплошной колокольный звон многочисленных костёлов. Их постройка ведёт в глубину веков и по своей красоте представляют собой архитектурные памятники, среди которых выделяется костёл «Петра и Павла», постройки 13-14 веков. Костёлы не пустуют и в будние дни, а в выходные и праздничные они сплошь заполнены от мала до велика верующими.

Щецин – город-порт. По судоходному каналу корабля заходят прямо в центр города к красиво вписанным в панораму города причалам, особенно для пассажирских судов, которых со всего мира заходит более пяти тысяч.

Вот так, в знакомстве с городом, изучении польского языка и оформлении разного рода формальностей пролетели три недели ожиданий начала рейса. И наконец, в составе экипажа переезд на автобусах в Берлин, затем перелёт до Москвы, Токио и Сеула и вновь автобусы, и переезд до порта Уолссен, где на рейде нас ждал большой автономный траулер, или, если, коротко - БАТ.

В отведённые несколько часов слегка ознакомительная процедура приёма-передачи, и старая команда покидает борт судна, оставляя нам ряд выявленных технических проблем и других, как полагали, в виде сюрпризов, что ждали нас впереди.

Времени было очень мало и мне - старшему механику - надо было организовать, прежде всего, работы для своевременного снятия с якоря, оставляя всё остальное на переход. Проблемы состояли и том, что не все специалисты были знакомы с такого класса кораблями. Были и новички, которым впервые предстояло самостоятельно нести вахту. И что поделаешь, не всё пошло гладко, как и в отношениях с командой, не все при встречах были приветливы и улыбались, были и те, у кого взгляд был как бы исподлобья.

Поторапливать, вмешиваться, скрывая раздражение, надо было очень аккуратно, чтобы не задеть человеческое достоинство и гордыню польских парней. К тому же и в себе надо было преодолеть навалившуюся в первый период огромную усталость от бессонницы из-за перевода стрелок на 13 часов, дикой тоски от одиночества, да мелькавших в голове мыслишек: «А тебе это было надо?». Но совместная работа, общие проблемы сблизили нас, помогли наладить товарищеские и даже дружеские отношения.

Наш путь к месту назначения пролегал через Японское море между островами Хоккайдо и Хонсю, Тихим океаном вдоль Алеутских островов и далее Берингово море в направлении Камчатки.

Погоды здесь, в районе промысловой работы, тяжёлые, штормовые, особенно в зимний период. Ловили, в основном, минтай, который разделывали и делали филе, немного попадалось и лосося, которого нам хватало, чтобы во время чаепития и неспешных разговоров за жизнь откушивать ложками икру.

Удивительно, но никогда, какие бы срывы в работе судна из-за технических неполадок не происходили, и даже в аварийных ситуациях при необходимости лечь в дрейф в любую погоду для внезапного ремонта главного двигателя, всегда встречал понимание от капитана и вахтенных штурманов. А однажды, неожиданно для меня, ко мне в каюту с бутылкой коньяка зашёл капитан и, видя мою растерянность, улыбнулся и произнес: «Ну, что же ты, готовь закуску». Он знал русский, мы здорово поговорили, правда, в памяти осталось только как, обнявшись, пели «Катюшу». Ну, а я потом с облегчением подумал, что, наверное, как говорится проверку на «вшивость» прошёл.

Мне стали помогать связаться по радио связи поговорить с домом, разрешили оставаться в радиорубке и ловить по приёмнику любые передачи. В кают-компании уже меньше шутили над моим произношением и вовлекали в общие разговоры.

Пару раз мы заходили по разным причинам в иностранные порты, в том числе и на Аляску, где впервые познакомился с американцами. Подменили нас на Алеутских островах, оттуда через Голландию прилетели в Польшу. На поезд домой меня провожали ребята из машинной команды, ставшие за эти месяцы совсем даже не чужими. От них я узнал многое и о Польше, и о судьбах их родных близких в тяжёлые времена лихолетья. Мы тепло попрощались, с капитаном я перед этим попрощался у него дома. С грустью думал, что на всегда, но, месяца через полтора мне позвонили из Щецина и предложили выйти в новый рейс. Конечно, я согласился, только попросил при возможности включить в судовую роль механиков из предыдущего рейса. И как же я был рад, когда при подготовке в рейс узнал, что иду снова со своими старым капитаном, дорогим Владиславом. Вот так зарождается дружба, что называется морским братством.

На этот раз наш путь лежал в южную Атлантику, к берегам Аргентины, где мы отработали более полугода. Но это уже другая история.

Клайпеда