Речь, которая мешает думать

На днях, просматривая литовские порталы, натолкнулась на статью «Речь, которая мешает думать: советское «новоречье»».

В ней рассматривается понятие «советчины», которое, по словам авторов, стало в Литве синонимом отсталости, непорядочности и косности. И поэтому, мол, сегодня в политических дискуссиях как крайний аргумент часто используются обвинение в приверженности советскому времени или насмешка над такой приверженностью.

Со ссылкой на зарубежных лингвистов в статье проводится анализ советского «новоречья», которое - цитата – «характеризуется переизбытком клише, агиток, типа, «буржуазная пропаганда», «отпор клеветникам» и прочее, а также изобилует тяжёлыми синтаксическими конструкциями с устоявшимися эпитетами».

По мнению авторов, отличительной чертой «новоречья» является идеологическая нафаршированность, которая строится на антитезе «у них» и «у нас» - недостаткам «врагов» противопоставляется восхваление социалистического образа жизни, экономики и т.д.

Итогом статьи стал вздох облегчения - времена эти миновали и, слава богу, сейчас всё по-другому: язык стал богатым, освобождённым от идеологической шелухи, а слово свободным и ярким.

Не буду вставать на защиту «советского языка», тем более что о «новоязе» тоталитарных режимов достаточно много написали В.Клемперер «Язык Третьего рейха» (1946), Дж.Оруэлл «1984» (1948) и другие.

Меня больше волнует вопрос: а действительно ли сейчас всё по-другому? Неужели литовские СМИ шагнули так далеко вперёд, что позволяют себе высмеивать недостатки других? Для примера я взяла только названия статей на наших ведущих порталах: «Советская ностальгия и «ватники»: почему они существуют и кто они такие?», «Как отличить «ватника?», «Свобода слова «ватника», «Российских интернет-троллей сокрушают хитроумные литовские эльфы», «Российская пропаганда качественно изворотлива и законами не охраняется» и т.д.

Продолжать, экономя своё и ваше время, я не буду, каждый может просмотреть любой портал и набрать как минимум десяток подобных названий материалов.

В них известные политологи, политики, журналисты, специализирующиеся на борьбе с пропагандой, проводят водораздел между «советским» образом мышления и «литовским», занимаются поиском внутренних и внешних врагов, идеологизируют всё, что связано со словом «русский» или «российский». И что же в таком случае изменилось, если клише «буржуазная пропаганда» сменилось на «российская пропаганда», «отщепенцы» на «ватников», а «низкопоклонники» на «нелояльных»?

Для примера возьмём статью М.Гарбачаускайте, главного редактора портала Delfi, «Как опознать кремлёвского тролля», которую можно назвать калькой с классического идеологического опуса советских времён в стиле «дадим отпор врагу».

В ней проводится идентификация «тролля» - врага-пропагандиста, пытающегося опорочить действительность современной Литвы, ЕС, США.

В этой статье вы найдёте все знакомые с советских времён синтаксические обороты, конструкции, клише и агитки.

Сравним: «Наёмники западного капитализма плетут зловещую сеть среди нас, и наша задача состоит в беспощадном разоблачении буржуазной идеологии, аполитичности и безыдейности» и «В ответ на происки кремлёвских троллей в Литве появились «эльфы» - активные люди, пожертвовавшие своим свободным временем для борьбы с ложью и клеветой в киберпространстве, которую излучают наёмники режима Путина».

По мнению литературоведа Л.Гудкова, во времена «сталинизма» в СМИ образ врага создавался следующим образом: «У врага множество лиц. Враг - это пособник, подкулачник, клеветник, обыватель, антисоветски настроенный недоброжелатель, злопыхатель, критикан, паникёр и т.п. Герой данного типа мог высказывать своё недовольство положением вещей, критиковать или предлагать отличные от мнения руководства планы действий или оценки. Главной задачей пропаганды в данном случае было связать его позицию с действиями наиболее агрессивных и непримиримых врагов. Этот персонаж служил необходимым условием массовой мобилизации, требований всеобщей бдительности и готовности к «отпору». Без такой фигуры формирование в стране принудительно организуемого единства партии и народа было просто невозможным. Он открывал для пропаганды возможности всеобщей охоты на «сомневающихся» и «маловеров», заставляя любого человека не просто демонстрировать, а доказывать свою преданность и лояльность руководству».

Разве сегодняшнее нагнетание истерии в литовских СМИ, «охота на ведьм», очернение несогласных - это не повторение того же сценария? Что изменилось, если излюбленная агитка советских времён «Неугомонный не дремлет враг» актуальна в Литве сегодня и звучит рефреном в каждом втором материале СМИ, а публичное разоблачение предателей народа отражается в каждом докладе ДГБ? И что сегодня мешает борцам идеологического фронта думать и писать по-другому?

Язык и речь сужаются и костенеют, когда в основе их лежит идеологическая направленность, или агитпроп, когда за дело берётся пропагандист - причём любой пропагандист, любой страны: Литвы, России или США. Именно он обедняет речь и способствует появлению «новоречья» с готовыми речевыми блоками, такими, например, как «двурушник-космополит», «враг-отщепенец», «воинствующий мракобес» (советский «новояз») и «кремлёвский тролль», «ватник», «колорад» (литовский «новояз»).

Предназначение этих «ново­язов» – сузить горизонты мысли, навязать клише, а в пределе – разрушить язык, чтобы сама мысль стала невозможной. Чтобы создать «речь, которая мешает думать».