Ян Максин: жизнь не по трафарету

На днях в гостях у газеты «Обзор» побывал Ян Максин, американский виолончелист и композитор российского происхождения.

После учёбы в Манхэттенской школе музыки в его музыкальной карьере были оркестр «Нью Уорлд Симфони», стажировка у таких легендарных виолончелистов, как Мстислав Ростропович, Йо Йо Ма и Бернард Гринхауз, сотрудничество и выступление с музыкантами Лондонского, Кливлендского, Питсбургского, Сан-Францискского оркестров и Нью-Йоркской филармонии. А как не вспомнить выступление на одной сцене с такими супер­звёздами, как Барри Гибб, Стинг, Андреа Бочелли, «Beach Boys», Глория Эстефан или Снуп Дог!

Последние годы Ян Максин с успехом выступает соло, гастролирует по всему миру и записывает студийные альбомы. Смесь самых различных музыкальных жанров - от классической музыки до джаза, от рока и саундтреков к фильмам до балканских ритмов и французского шансона - и создаёт его неповторимый стиль.

Недавно в этом могли убедиться и литовские зрители.

- Как оказалось, что в такой семье (родители ведь были медиками) вырос музыкальный талант?

• Мой дедушка, сколько себя помню, всё время что-то пел. Мы с ним что-нибудь делали, и он всё время пел… При том, что по жизни он был военным, боевым офицером, прошёл до Берлина. Но он был чрезвычайно творческим человеком.

Интересная деталь: в начале 30-х годов, а он вырос в маленькой деревне в Воронежской области, поехал поступать во ВГИК в Москву. И поступил… Но комсомол его отозвал назад, сказав: «Нам актёры не нужны. Нам нужны учителя».

Со всех семейных четырёх углов мои дедушки и бабушки были исключительно творческими личностями, в той или иной форме…

- В три года отец научил Вас играть на гитаре, мама занималась с Вами сольфеджио, а в четыре года вы уже пели «Там вдали, за рекой» и сами себе аккомпанировали?

• Там два-три аккорда, так что невелико дело…

Меня родители пробовали в разных областях: изучать языки, приобщить к гимнастике, с которой меня с успехом выгнали через два занятия. А из музыки не выгнали, и я как-то там прижился.

- Вы запели и заиграли в три года? Вы были вундеркиндом?

• Нет, вундеркиндом я на самом деле не был. Я не был самым «продвинутым» из детей в специальной музыкальной школе, в которой оказался. Всегда говорили: «Мальчик очень талантливый, но ему чего-то не хватает». Я сейчас знаю, чего мне не хватало. Не хватало положительного ободрения… Было много разочарований. Всегда говорили: «Вот ты не так хорошо играешь, как Серёжа, Петя, Вася…». И меня это не подстёгивало, а наоборот – заниматься от этого хотелось ещё меньше.

- А как Вы со своим сыном? Он тоже занимается музыкой?

• Я его поддерживаю. Музыкой он не занимается. Он играет на гобое в школьном оркестре, но для него это дело второстепенное. Он как-то сам понял, что ему нужно находиться как можно дальше от моей тени, на своей территории. Он тоже очень творческий молодой человек. Он рисует, занимается комиксами, пишет и иллюстрирует их. У него своя тема – ретро, Вторая мировая война. Но это от музыки далеко.

- А у Вашего отца, хоть он и был врачом, был свой ВИА?

• Да. Это тогда была его жизнь. В медицине он работал серьёзно, писал научные статьи, но всё равно музыка была его жизнью. И мама пела и играла, но я не знаю точно, какую роль играло искусство в её жизни. Для неё воспитание меня было самой важной вещью. В то время она себя этому отдавала всецело. И за это я ей крайне благодарен по сей день. Может, отец не столь много времени со мной провёл (он работал на двух работах), но он был для меня вдохновением всё это время…

- Известно, что Вы в шесть лет сами выбрали виолончель. А родители не отговаривали, что это такой тяжёлый инструмент? Ехать на двух автобусах, будет искривление позвоночника?

• Не помню, чтобы они меня отговаривали. Но искривление позвоночника было, и я много времени и усилий потратил позднее, чтобы это исправить. И ездили в набитом автобусе № 100 с виолончелью в мягком чехле… Впрочем, и сейчас я молюсь всем богам, когда лечу в самолёте с виолончелью… У одной авиакомпании такие правила, у второй - другие. И никогда не знаешь, доедет ли виолончель в целости. Иногда приходится и в багаж в специальном футляре сдавать или покупать билет отдельно для виолончели.

- Когда Вы начинали, все одобрили Ваш выбор?

• Даже консилиум по этому поводу был. Там был главный человек в струнном отделении по фамилии Иващенко, и после пяти минут рассматривания моих пальцев он сказал: «Да, на виолончель может». Но он был не прав. Мои пальцы для виолончели не предназначены. Я считаю, что они слишком тонкие для виолончели, они недостаточно сильные, и у меня всегда были проблемы с пальцами.

- Но бросить виолончель не хотелось?

• Хотелось и даже пару раз я был очень близок к этому, но судьба меня сохранила, и я, конечно, не жалею, что не бросил. Потому что в том творческом месте, в котором я нахожусь, я чувствую себя очень комфортно, и мне нравится то направление, в котором моя жизнь развивается. И я благодарен судьбе, моим родителям и другим людям, которые поддержали меня морально в своё время и помогли укрепить веру в себя.

- А не с попытками ли бросить виолончель была связана идея создания фирмы авиатакси?

• В 14-15 лет я думал, что если и буду заниматься музыкой, то это будет, скорее, рок или блюз. Тогда же и хотел стать пилотом на фирме с небольшими самолётами, которые совершали бы недальние рейсы или, скорее, авиаэкскурсии. Как «частный извоз» на самолёте. Но от музыки я совсем не уходил, просто она была на втором плане. На данный момент я летаю только во сне. Пилотировать нельзя раз в месяц, надо по меньшей мере 3-4 часа в неделю. Нужно посвящать этому много места и в мозгу, чтобы быть хорошим и безопасным пилотом… Я научился летать, летать хорошо и в какой-то момент понял, что не хочу заниматься полётами как профессией. Тут я получил приглашение, прошёл прослушивание и оказался в Майами.

- Чтобы оплатить поездку в США отец продал золотые трофейные часы, подаренные дедом?

• Да, было дело. Обстоятельства так сложились.

Мы поехали туда с первым потоком учащихся по обмену, когда отношения США и СССР во времена «горбачёвской оттепели» стали это позволять. Нас было всего шесть человек из бывшего Союза. И уже по окончании школы я попал в оркестр «Нью Уорлд Симфони» в Майами. Там некое подобие музыкальной коммуны, куда собираются музыканты со всего мира, проводят вместе практически 24 часа в сутки. Прекрасная возможность наращивать мастерство. И хотя я никогда не планировал работать в большом оркестре, но это время было очень полезно с разных точек зрения. А главное – я научился общению со зрителем, контакту с ним.

- У Вас достаточно большой репертуар. А что подтолкнуло Вас к написанию своей музыки? Например, «Битлз» вдохновлялись газетными статьями, телепрограммами или даже цирковыми афишами…

• Трудно сказать. Самые лучшие свои композиции я написал на одном дыхании. Вот одна из новых мелодий в стиле Астора Пьяццоллы, который меня вдохновил. А написал дома за каких-то 45 минут. Написал на виолончели три аккорда вступления, а потом стал писать не останавливаясь. Свёл бас и соло с помощью специальной программы на компьютере «Эппл». В таком состоянии, как я записал за эти 45 минут, я потом переслушал несколько раз, думая, что надо что-то поправить. И каждый раз убеждался, что ни одной ноты не нужно переделывать.

- Вы ещё и поёте на своих концертах. Нет здесь какой-то проблемы для Вас?

• Такой проблемы нет. Это вопрос программы. Если программа классической музыки, то это не нужно. У меня вокал непрофессиональный, я пою только в микрофон и пою только народные песни или блюз.

В последнее время я играю джаз. Разучивая джазовые гармонии и пробуя импровизировать с вокалом, вдруг понял, что это открывает какую-то совсем новую форму импровизации. Не построенную на том, что у меня под пальцами, ограниченную какими-то трафаретами, что удобно играть. А вокал ломает эти трафареты.

- Пение - это проба, эксперимент или уже навсегда?

• Всё, что я делаю, это проба и эксперимент. Сейчас я записал новую пластинку, и это тоже проба и эксперимент. Что-то получится, что-то нет. В следующий раз сделаю по-другому.

- Вы работали со многими современными суперзвёздами разных жанров, а с кем Вам хотелось бы ещё посотрудничать?

• С Борисом Гребенщиковым. Но пока этого ещё не случилось. Когда я в возрасте десяти лет познакомился с его музыкой, моя жизнь изменилась кардинально. Буквально сегодня я запросил разрешение на использование его песни «Я - змея» для своего нового студийного диска. И буквально через пять минут получил от него такое «благословение». Надеюсь, что в ближайшем будущем мы встретимся.

- Какие ассоциации возникают у Вас в связи с Литвой?

• Прежде всего, это эталон высокой культуры. На стыке культур Западной и Восточной Европы, смешение разных культур. Я всегда испытывал симпатию к Литве и литовскому народу, с самого раннего детства.

- А что для Вас счастье?

• Счастье заниматься любимым делом и получать от этого отдачу. Счастье проводить время с любимыми людьми!

- От всей души благодарим Вас за интервью и желаем Вам пополнить армию ваших верных поклонников литовскими зрителями! Надеемся ещё не раз увидеть Вас в Литве!