Сегодня моему учителю Иошуа Левинсону исполнилось бы 85

Иошуа Левинсон на семинаре Л.Д.Ландау (кликните по фото)
Иошуа Левинсон на семинаре Л.Д.Ландау (кликните по фото)

Кадр из фильма

"Острова. Аркадий Мигдал"

на канале "Россия. Культура"

Когда тебе под 80, и старая уставшая лошадка, еле волоча ноги, везет тебя «с ярмарки», перед глазами все чаще возникают лица самых близких и дорогих людей, покинувших этот мир. Родители, подарившие жизнь. Учителя, посланные Судьбой.


Мы познакомились в первый день моей студенческой жизни. Дело было так. На собрании первокурсников, посвященном началу 1956-го учебного года, я – студент физфака – случайно оказался рядом с веселой и остроумной студенткой химфака по имени Анета. Не буду скрывать, нравоучения деканов мы слушали вполуха (нам-то по 18!), в основном, болтали за жизнь. Час пролетел незаметно, и мы двинулись вместе домой. В сотне метров от здания по ул. Наугардуко, в котором тогда располагались физфак и химфак, мы повстречали коренастого молодого спортивного человека в очках. Он оказался двоюродным братом Анеты. Познакомились. Вскоре я узнал, что родители Анеты погибли в Каунасском гетто и что ее воспитали родители Иошуа.

С третьего курса я стал посещать общегородской семинар по теоретической физике. Никогда не забуду, с каким вниманием его участники ловили каждое слово Левинсона.

Он был Хорошим физиком-теоретиком. Несколько его Идей вошли в анналы современной физики. Здесь я сознательно употребил простое слово "Хороший" вместо привычных штампов "выдающийся", "гениальный", "великий". Во все времена Хорошие физики встречаются крайне редко: основную массу всегда составляют Средние - "рабочие пчёлки", без ежедневного и кропотливого труда которых не может быть реализована ни одна Идея.

Он был Педагогом от Б-га. Как никто другой он умел "на пальцах" объяснить самое сложное физическое явление.

Он был Доброжелательным, абсолютно неконфликтным человеком. Не любить его могли только люди, пораженные бациллами национализма, антисемитизма и/или зависти к его таланту.

Разворот от атомной спектроскопии к сверхвысокочастотной (СВЧ) электродинамике

Моя alma mater – Вильнюсский университет, кафедра теоретической физики. Узкая специализация - «атомная спектроскопия». Распределили меня в «почтовый ящик». Был счастлив, потому что избежал работы в общеобразовательной школе, учителем физики.

1 августа 1961 года, полный надежд и ожиданий, переступил порог особо режимного отдела, занимавшегося разработкой измерительной СВЧ-техники. Начальник отдела пригласила к себе старшего инженера одной из лабораторий и со словами: «Принимай пополнение!», - попрощалась со мной. Вышеупомянутый старший инженер привел меня в лабораторию, посадил за стол с каким-то прибором и спросил, хорошо ли я «секу» в СВЧ-технике. Ответил я вопросом на вопрос: «А что такое СВЧ?» Тогда он поинтересовался, видел ли я в своей жизни паяльник? Пришлось кивнуть головой. После этого исполняющий обязанности начальника лаборатории немедленно вручил мне паяльник и посадил паять тефлоновые трубочки для болометрических измерителей мощности. При этом добавил: «Через две недели вернется из отпуска начальник, пусть ломает голову, что с тобой делать».

Стиснув зубы, начал паять. Проклинал все на свете. Время тянулось и мучительно, и медленно. Наконец, из отпуска вернулся начальник лаборатории Симон Соломонович Фел. Познакомились. Я тут же ему заявил: «Либо дайте работу по специальности, либо отпустите». В ответ услышал: "Недавно в одном киевском «ящике» для измерения потенциала РЛС начали использовать БЭР (безнастроечный эхо-резонатор) сферической формы, радиус которого в 5-7 раз превосходит длину волны. Но обнаружился дефект: на некоторых частотах он «не хочет» резонировать. Нам поручено произвести измерения, выяснить природу дефекта и, если удастся, предложить способ его устранения. Вот Вам реальная задача: сможете до нового года разобраться, в чем дело, будете и дальше работать головой, иначе - 3 года придется поработать руками".

Не зная, с чего начать, пошел за советом к Юзику. Так ласково называли друзья работавшего в АН Литвы физика-теоретика Иошуа Беньяминовича Левинсона. Мне повезло: Юзика заинтересовала проблема. После нашего разговора мы оба приступили к изучению электродинамики СВЧ и за 4 месяца построили теорию вышеупомянутых резонаторов. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что эксперимент полностью подтвердил результаты расчета. Так увидело свет серийное изделие БЭР-636. А Юзик стал моим Учителем, хотя был старше меня только на шесть лет. Именно он стоял у истоков Вильнюсской школы электродинамики СВЧ, которая возникла в Вильнюсском НИИ приборов и просуществовала почти 30 лет, до развала СССР.


Первая половина жизни Юзика связана с Литвой. Об этой половине хочу рассказать. Рассказать Правду, называя вещи своими именами.

Юзик родился 22 марта 1932 года в Каунасе. Как известно, почти все каунасские евреи сгорели в огне Холокоста. Юзика спасли родители, чудом сумевшие убежать вглубь России. Сразу же после войны семья вернулась в Литву, и в 1949 году он, золотой медалист, сумел поступить в один из самых престижных вузов страны - Московский инженерно-физический институт (МИФИ).

На талантливого студента с нетривиальным физическим мышлением сразу же обратил внимание и привлек к научной работе 31-летний проф. В.Г.Левич – ученик академиков Л.Ландау и А.Фрумкина, создатель физико-химической гидродинамики, член-корреспондент АН СССР (1958), ставший впоследствии активным борцом за права советских евреев. Но этому тандему не суждено было окрепнуть. В 1953 году, во время "дела врачей", Юзика - круглого отличника - без объяснения причин отчисляют из МИФИ и направляют "на укрепление" института тракторного машиностроения. Он неделями обивает пороги Министерства высшего образования СССР и добивается, наконец, перераспределения в Горьковский университет. Там, после войны, из эвакуированных и ссыльных ученых сложилась сильная физическая школа. Повезло? Не тут-то было. Внимательный "начальник" учебной части сразу же обнаружил несоответствие программ: в МИФИ общее количество часов английского языка оказалось на 6 (шесть!!!) часов меньше, чем в Горьковском университете. Из Горького пришлось уехать.

Так он вернулся в Вильнюс. На дворе стоял конец весны 1953 года. Изгнанного из Москвы студента в Вильнюсский университет тоже не взяли. Отчаявшись, отец Юзика обратился за помощью к своему знакомому - заместителю управляющего стройтрестом Иосифу Тиновскису. Это был тот самый случай, когда "блат" оказался сильнее государственного антисемитизма: Юзика приняли на 4-й курс физико-математического факультета Вильнюсского университета. Своими знаниями он настолько поразил всех преподавателей, что уже в ноябре 1953 года газета "Tarybinis studentas" ("Советский студент") поместила его фотографию в рубрике "Лучшие люди университета".

После окончания учебы Юзика призывают в армию. Солдат 16-й Литовской дивизии, рядовой Левинсон, ухитряется за два года службы обдумать и написать три научные статьи по атомной спектроскопии. Посланные в журналы "Труды физ.-тех. института АН ЛССР" и "Труды АН ЛССР", эти работы увидели свет в 1957 году и тут же стали классическими. Они на много лет определили тематику кандидатских и докторских диссертаций большинства физиков-теоретиков Литвы. На результаты этих "солдатских" работ Левинсона ссылаются Л.Ландау и Е.Лифшиц в третьем томе своего знаменитого "Курса теоретической физики" - библии физиков всего мира.

Позволю себе обнародовать один малоизвестный факт, свидетелем которого я был. В начале 1958 года редакция авторитетнейшего журнала "Успехи физических наук" заказала Левинсону большую статью. Статья была написана, но так и не увидела свет, ибо... не получила согласия "начальника" на публикацию. После этого случая Юзик круто меняет тематику своих работ. Он начинает заниматься физикой твердого тела и посвящает ей всю дальнейшую жизнь.

С 1957 по 1966 год Юзик работал в Институте физики АН ЛССР, затем два года - в институте полупроводников АН ЛССР. И в том, и в другом институте столь крупный физик-теоретик не имел даже своей лаборатории, не говоря уже о выдвижении в члены литовской Академии наук. Не желая обидеть своих коллег, позволю себе утверждать, что ни один физик-теоретик Советской Литвы по уровню своих научных работ даже близко не приблизился к уровню работ Левинсона. Тот, кто с этим моим мнением не согласен, может кинуть в меня камень, я не обижусь!

В 1968 году Левинсону предложили работу в Институте теоретической физики им. Л.Д.Ландау АН СССР. Он принял предложение и покинул Литву навсегда. "Это приглашение произвело такое же впечатление, как если бы солдата из отдаленного колониального гарнизона пригласили в королевскую гвардию, - прокомментировал ситуацию 40 лет спустя один из его коллег.

В 1985 году Левинсон возглавил теоретический отдел вновь созданного Института проблем технологии микроэлектроники АН СССР.

В 1992 году его пригласили поработать полгода в институте им.Вейцмана. В Черноголовку он уже не вернулся. Профессором Вейцмановского института Юзик оставался до последнего дня своей жизни.

Он оставил более 200 научных статей и 3 монографии. 15 кандидатских диссертаций защищены под его руководством. Его работы по физике полупроводников удостоены Государственной Премии СССР (1987) и премии Фонда Александра фон Гумбольдта (1996).

P.S. Позволю себе воспроизвести отрывок статьи «Памяти Учителя», опубликованной мною в 2008 году в выходившей на четырех языках (идише, литовском, русском и английском) газете «Литовский Иерусалим» (№№5-6, июль-сентябрь). Работа над ней заняла почти месяц упорного труда, каждое ее слово многократно обсуждалось с коллегами и друзьями Юзика - ведущими физиками-теоретиками Института имени Вейцмана в Реховоте:

«28 июля 2008 года в израильской больнице Sheba Medical Center (Tel Hashomer) остановилось сердце Иошуа Левинсона (англ: I.B. Levinson, затем Y.B.Levinson) - профессора Института им.Вейцмана.

Юзик долго и тяжело болел. В конце марта в его письме впервые появились щемящие сердце строки: "Я пока еще "тяну", хотя ситуация понемногу ухудшается. Возникли проблемы с дыханием, надо при ходьбе пользоваться кислородом. Пока еще работаю немного, 2-3 раза в неделю бываю на работе".

Мы встретились в мае. Разговаривали несколько часов. Вспомнили его родителей, которых я называл "дядя Беня" и "тетя Рахиль", всегда общался с ними на идише - их и моем родном языке. Расставаясь, молча обнялись. Уже в дверях я повернулся, не зная, что говорить. Сказать "прощай" было бы жестоко, "до свидания" было бы неправдой. Юзик понял затруднительность моего положения и тихо произнес: "Ничего не говори. Иди". Я почувствовал, что вижу его последний раз.

После кончины Левинсона многие известные физики мира прислали свои соболезнования его жене Наташе и коллегам по Вейцмановскому институту.

Мне кажется, смысл жизни Юзика полностью выразила фраза, прозвучавшая на похоронах: "Скромный офис Левинсона стал Меккой для физиков, нуждающихся в совете и помощи".

Пинхос ФРИДБЕРГ
Ключевые слова:
Иошуа Левинсон
0
22 марта 2017 г. в 09:00
Прочитано 988 раз