А что нас ждёт на финише?

В правительстве Литвы родилась идея реорганизации лесного хозяйства нашей страны, а поскольку лес – это наше общее богатство, журналисты газеты «Обзор» решили посмотреть, как живут литовские лесничества и что думают о предстоящей реформе работающие в этой сфере специалисты. Тем более что эта реформа пока не приобрела чётких очертаний, её принципы только кристаллизуются.

Однако уже прозвучало, что в Литве не будет существующих ныне 42 отдельных, экономически самостоятельных, но остающихся в ведении государства и подчиняющихся Министерству окружающей среды уредий. Будет одно большое предприятие, управляемое непосредственно из Вильнюса. Чуть позже прозвучало, что это может быть не одно объединённое, а двадцать с небольшим укрупнённых уредий.

Разговоры о предстоящей реформе ведутся не только в столице, но слышны пока только мнения в столице. А было бы нелишне послушать и людей из так называемой провинции, тех, кто, возможно, десятилетия своей жизни отдал литовскому лесу.

Корреспонденты «Обзора» уже побывали в Игналинской, Тракайской и Шальчининкской уредиях, на очереди – Нямянчинская.

Готовясь к поездке в Нямянчине, корреспонденты «Обзора» посмотрели, что сейчас говорится в общественном пространстве страны о предстоящей реформе. Оказалось, что она интересна очень многим нашим соотечественникам.

«Чересчур амбициозная»

О делах лесных торопятся высказаться даже те, кто с лесом связан, в лучшем случае, как иногда появляющийся там грибник или собиратель ягод.

Но министр окружающей среды ведь предложил обсуждать будущую лесную реформу, подробности которой никто не знает, и народ, естественно, обсуждает.

Так, директор Института международных отношений и политических наук при Вильнюсском университете Рамунас Вилпишаускас откликнулся на слова бывшего премьера Альгирдаса Буткявичюса, заметившего, что планируемая реформа уредий «вызовет у некоторых членов Сейма нежелание голосовать», поскольку она «чересчур уж амбициозна».

И вот что пишет понас Вилпишаускас: «Убедительно ли звучит критика плана реформы из-за чересчур большой амбициозности, то есть из-за чересчур большой выгоды, которой добиваются для налогоплательщиков, которые нынче оплачивают неэффективное использование имущества?»

Вы думаете, что далее политолог приводит аргументы, подтверждающие, что лесное хозяйство используется преступно неэффективно? Нет, далее Р.Вилпишаускас говорит о том, что главное на сегодня в отношении к реформе – сумеют ли члены нынешнего Сейма устоять под уверениями влиятельных групп интересов и руководствоваться общественными интересами и доказательствами.

Правда, политолог вынужден признать, что «пока инициаторы реформы на самом деле не представили публично оценку воздействия планируемой реформы, которая и должна была бы ясно ответить на вопросы, поднимаемые критиками реформы».

Все уредии нынче – на хозрасчёте

Беседа корреспондентов «Обзора» с уредасом Нямянчинской лесной уредии Элигиюсом

РИШКУСОМ началась с того, что наш собеседник обратил внимание на факт, который почему-то известен не всем налогоплательщикам Литвы: все 42 работающие в нашей стране уредии находятся на хозрасчёте. Людям более старшего поколения не стоит напоминать, что этот термин подразумевает простое экономическое правило: что заработал, на то и живёшь. Вот только в отношении литовского лесного сектора это справедливо только отчасти.

• Уредии в Литве не получают из государственного бюджета ни цента. Мы располагаем только теми средствами, которые сами же и заработали на продаже древесины. Правда, из заработанных средств примерно 41% уходит в государственный бюджет в виде разных налогов и платежей, что, кстати, гораздо больше, чем у наших коллег в соседних странах, - проводит своеобразный ликбез для гостей уредас. – Вот если предположить, что мы заработали на продаже древесины 100 евро, то 15 из них сразу же должны отдать государству. Из этих 15 евро 5 идёт в специальный централизованный лесной фонд, с его помощью содержится штат генеральной уредии, служба санитарной охраны леса, эти деньги идут также на решение каких-то текущих проблем.

• Из оставшихся 85 евро мы платим все налоги, как и любое хозяйственное предприятие в Литве. Но и оставшимися после этого у нас деньгами мы не можем распоряжаться, как бог на душу положит. Всё довольно регламентировано, - подчёркивает Э.Ришкус.

Уредас взял листок с отчётом о прибыли за 2016 год и сообщил журналистам, что в прошлом году уредия, обслуживающая 32 000 га государственных лесов (ещё 30 000 на её территории – частные леса) заработала 4 558 741 евро, что на 380 853 евро больше, чем было в 2015 году. Выросла и чистая прибыль уредии: с 294,7 тысячи евро до 370,2 тысячи.

Когда же корреспонденты поинтересовались, как уредия планирует использовать эти средства, то оказалось, что планы лесникам, и не только в Нямянчине, придётся нынче сильно корректировать: министр окружающей среды издал приказ, замораживающий всю деятельность, не связанную непосредственно с обязательными работами в лесу.

• А мы планировали капитальный ремонт здания нашей уредии, что обошлось бы примерно в 230 тысяч евро. Хотели также капитально отремонтировать контору одного из наших лесничеств, а их у нас 9. Большие планы были относительно нашего питомника: чтобы вывести его на современный уровень, где будут использоваться новейшие технологии (теплицы и т.п.), с которыми давно работают все лесники в наиболее развитых странах Евросоюза, понадобится примерно 3 миллиона евро (теплицы и т.п.). Мы собирались бурно жить, а теперь надо тихо ждать. Думаю, что вашим читателям будет понятно, что наших 370 тысяч на всё желаемое не хватит, именно поэтому важно каждый год вкладывать деньги во что-то такое, что позволит уредии развиваться дальше. А через год тот же ремонт, скажем, уже может стоить дороже, подорожает техника, - сказал Э.Ришкус и положил листок с финансовой отчётностью снова на стол.

Неплохо бы и голову включить

Собеседник признался, что его задевают утверждения, что все годы после восстановления Литвой независимости лесники ехали на старом советском багаже и ничего не делали.

• Если бы это было так, то мы бы давно вылетели в трубу, - говорит уредас. – Все уредии страны четверть века пытались по мере своих возможностей соответствовать требованиям времени. Закупали новую технику, применяли новейшие достижения науки, реорганизовывали свои подразделения. В нашей уредии, например, в своё время было 14 лесничеств, но я видел, что объединение некоторых из них позволит всей уредии работать эффективнее. На мой взгляд, лесное хозяйство на своём первичном уровне – на уровне тех же уредий – уже фактически достигло максимума своей эффективности. Пришла пора подумать о перспективах всего лесного хозяйства страны.

Но, говоря об этом, Э.Ришкус пытается донести до журналистов главное: если всё сведётся к чисто механическому объединению всех уредий в одно большое предприятие с 20-25 филиалами, то убытки в этой отрасли нам гарантированы. И убытки огромные.

Стоит заметить, что в этом он не одинок: все специалисты, с которыми корреспондентам «Обзора» приходилось общаться при подготовке цикла публикаций о лесной реформе, сходились на том, что они не против перемен в своей отрасли, если они сделают её более эффективной. Они против наскока как метода в проведении реформы.

Надо серьёзно подумать, каким хотела бы видеть Литва свой лес через, скажем, 100 лет. Чересчур далеко наши лесоводы заглядывают? Так и деревья растут не один десяток лет, пока станут тем ценным товаром, который уже сегодня нужен всем.

Сегодня стало привычным просчитывать на компьютерах то или иное будущее событие, чтобы не на живых людях проверять разум­ность предполагаемого шага, а на его компьютерной модели. Да при этом просчитывается не один вариант, чтобы потом можно было выбрать самое лучшее.

У Литвы нет таких возможностей или причина в другом?

А то у нас уже побежали делать реформу, не зная, что «бегунов» ждёт на финише.

Пытаясь быть объективными, корреспонденты «Обзора» поинтересовались у уредаса, есть ли опыт работы по предлагаемой правительством модели где-нибудь у соседей.

• По похожему пути пошли в Латвии. Там объединили лесничества в одно большое предприятие. Насколько эффективным было это решение, судить не берусь, поскольку не изучал специально опыт соседей. Я только скажу, что после объединения масштабы вырубок в Латвии резко возросли. И если у нас сейчас на 1 гектар леса приходится 250 кубометров древостоя, то у них - 180. Площади леса у нас растут, у них уменьшаются. Можно предположить, что у соседей пошли на поводу у крупных закупщиков леса, деревопереработчиков, что стоило им потери международного лесного сертификата. Этот документ свидетельствует о том, что в данной стране лесное хозяйство ведётся с учётом всех требований природопользования, иными словами бережного отношения к природе, и он необходим, если вы собираетесь продавать лес в какую-то другую страну, скажем, в Англию, - говорит Э.Ришкус.

Слова уредаса можно было бы дополнить упоминанием о новостях из Эстонии и Украины. В первой защитники природы активно выступают против чрезмерных, на их взгляд, масштабов вырубки леса. Вторую Евросоюз поставил перед фактом: ЕС не переведёт Украине второй транш помощи в размере 600 млн евро, если страна не снимет мораторий на экспорт леса-кругляка, введённый в 2015 году сроком на 10 лет.

Лес, он нынче всем нужен, очень уж ходовой товар! И не укладываются ли нынешние события в Литве в эту актуальную для сегодняшнего бизнес-мира тенденцию? А если уложится, то что останется от литовского леса в таком далёком для нас будущем – лет хотя бы через 25-50?

Богатство леса – его люди

Элигиюс Ришкус многое может рассказать о Нямянчинской уредии: он здесь работает с 8 декабря 1980 года. Ещё больше он может рассказать о лесах Литвы, поскольку его прадед состоял при лесе, дед работал лесничим, отец был директором лесхоза. Получается, что наш собеседник – продолжатель династии, которая состоит на службе у литовского леса уже четвёртое поколение.

А теперь, оказывается, принадлежность к этой элите лесников становится пороком: если ты двадцать лет проработал на одном месте, то ты наверняка вор, коррупционер. Главная ведь задача предстоящей реформы, как можно понять из слов министра Кястутиса Навицкаса, победить процветающую в этой отрасли коррупцию, о которой почему-то мало кто слышал.

Сейчас появились разные сообщения, которые пытаются подать частные случаи как массовое явление. Но, по словам Э.Ришкуса, за последние четверть века известны лишь пара случаев коррупции в лесной отрасли.

Слова уредаса приобретают дополнительный смысл, если вспомнить, сколько за тот же период в Литве попалось с поличным коррупционеров-политиков или высокопоставленных деятелей в министерствах, но никто не спешит из-за этого реформировать Сейм или министерства.

Между тем предполагается, что после реформы будут заключать с уредасами и другими особо значимыми работниками в лесном хозяйстве соглашение на пять лет. И если работник хорошо себя показал (показал кому? Начальнику своему?), то договор с ним заключают ещё на 5 лет. А потом, спустя ещё пять лет, каких бы хороших ты показателей ни достиг, ты уже потеряешь своё место.

Кому интересен твой многолетний опыт, если мы тут боремся с коррупцией?!

Так может, работу в том же Сейме ограничить тоже лишь двумя сроками?

Здесь уместно рассказать ещё об одном случае, характеризующем отношение к людям, которые жизнь свою отдали литовскому лесу.

Буквально за день до поездки в Нямянчине в редакцию позвонил один из лесников и рассказал, что министерство вызвало для обсуждения предстоящей реформы не уредасов, а их заместителей. И, по мнению звонившего (он не назвал своего имени, что также заставляет задуматься, насколько свободны в выражении своих мнений работники лесной отрасли относительно предстоящих перемен), здесь трудно не заметить сознательную позицию.

• Заместитель уредаса, чтобы обезопасить своё будущее, вполне может доказывать, насколько нужна такая реформа и как плохо ведутся сейчас дела в их уредии. И чем жарче он будет это делать, тем, возможно, больше шансов будет у него понравиться будущим нанимателям, - сказал звонивший.

Насколько обоснованны его опасения, пусть решают наши читатели. Но при этом стоит обратить внимание на то, что в нынешней дискуссии до сего момента явно не хватало голосов тех, кого непосредственно коснётся реформа. Точнее, лесники высказываются. Высказываются, взвешивая каждое слово, поскольку думают о последствиях для всего лесного хозяйства. А не хватало голосов тех, кто призывал бы бежать уже сейчас вперёд и с песнями. Мол, потом увидим, во что всё это вылилось.

Так может, всё-таки серьёзно подумать сегодня о том, к чему мы прибежим завтра?