26 февраля 2017 г. в 10:30

Мелодии нашей жизни

Воспоминания о концертах выдающегося певца и кантора ХХ века Михаила Александровича

Мне, видимо, повезло: в свои молодые годы я видел и слышал выступления Михаила Александровича в Вильнюсской филармонии в 1956-м, а потом в 1968 годах. Я «вживую» слышал голос этого выдающегося певца, слышал человеческий голос, который рождается на земле не каждую сотню лет.

А потом сложилось так, что голос Александровича сопровождал меня почти всю жизнь, и сегодня, уже в мои пожилые годы, он звучит для меня уже с грампластинок тех самых времён.

Голос певца, вообще музыка для человека, конечно же, не хлеб насущный, но каждый из нас каждый день выбирает нужное и необходимое ему на той невидимой, но очень реальной оси жизни, на одной стороне которой - хлеб, еда и одежда, а на другой – высокое искусство, в том числе, музыка. И я тоже в свои дни, кроме хлеба насущного, выбирал и выбираю «своё» - я выбрал ещё и этот голос, и звучание его для меня делало и делает мои дни на земле более красивыми и, как мне кажется, более осмысленными.

Я, в общем-то, случайно оказался на концерте Михаила Александровича в филармонии в давние 60 годы. Я – тогда школьник выпускного класса гимназии - сидел в зале и, вслушиваясь всё больше и больше в голос этого певца, во все глаза смотрел на это чудо человеческой природы передо мной.

И всё было вроде просто и, как всегда - я видел стоящего у рояля на сцене человека средних лет, невысокого роста с залысинами на голове. Но всё это обыденное человеческое в нём мгновенно ушло куда-то в сторону. Как только раздались звуки его голоса, всё это стало второстепенным и ничего не значащим. И от песни к песне я всё более удивленно смотрел на лицо этого певца, на этот, вроде, обычный человеческий рот, из которого выходили, вылетали в зал эти великолепнейшие по красоте звуки.

Я всё пытался понять - особенно в первый раз - как всё это происходит, как творится это волшебство. И не понимал ничего...

Да, передо мною было настоящее чудо, чудо, которое творилось вот в это мгновение, прямо передо мной, перед нами, зрителями, и творилось этим невысоким человеком средних лет – Михаилом Александровичем.

Очарованный необыкновенной красотой этого голоса, я тогда сразу же понял для себя самое главное - то, что он поёт, и как он это поёт - это всё «моё», это сразу же вошло внутрь меня, нашло место в моей душе.


Да, всем нам, людям, жившим в середине ХХ века, повезло, что мы вступили в жизнь тогда, когда человечество впервые в своей истории уже начало осваивать технологии записи человеческого голоса. Уже первые попытки в этом направлении позволили как-то сохранить голос великого Э.Карузо, уже лучше - Б.Джильи, а потом все быстро пошло по пути все большего совершенствования звукозаписи, и теперь голоса великих и всех более или менее значимых певцов в этом мире звучат для нас так же чисто и красиво, как это было и при их непосредственном исполнении. И уже можно не говорить, как все эти возможности дополнила современная одновременная цветная видеозапись... Вот она реальная и уже осуществленная возможность бессмертия для всего самого великого на земле!

Я держу сегодня в руках музыкальную пластинку тех давних лет - 60 годов прошлого века. Обыкновенный пластмассовый диск с красной наклейкой в центре и надписями на ней, как тогда было принято: «долгоиграющая», «33 оборота в минуту».

Ничем внешне, вроде, непримечательная пластинка, такие в то время выпускались и продавались в музыкальных магазинах Вильнюса. Но на этом моем диске записаны любимые мной песни Михаила Александровича («Не оставь меня», «Синьорина», «Море», «Катари» и др.).

Эта пластинка появилась у меня ещё в квартире нашего старого деревянного дома, что стоял тогда на окраине Вильнюса, на улице Филарету. Это было в последние годы моей школьной юности, в дни первой школьной любви. Это подростковое чувство повлияло потом на слишком многое для меня и во мне, и поэтому этот чёрный пластмассовый диск мне особенно дорог: он - свидетель, и, скажу больше, явный «участник» многих важных событий в моей жизни.

Пластинка ведь не просто обыкновенная бытовая вещь, а в каком-то смысле это память времён минувших, которая оживает и звучит, когда мы этого захотим.


Что было известно мне о певце Михаиле Александровиче в те далекие 60-е годы ХХ века? Да почти ничего не было известно. В дни его гастролей появлялась каждый раз немногословная афиша, расклеенная на тумбах объявлений в нескольких местах города. Да, были ещё случайно уловленные ухом несколько фраз в фойе филармонии, в перерыве того памятного концерта: далёкие от истины слова, «что евреи в Каунасе в молодые годы Александровича собрали деньги и отправили его учиться в Италию». Таким было объяснение и особенностей голоса певца и его репертуара. И это всё.

Потом, почти в таком же незнании обо всем этом проходили годы и целые десятилетия моей жизни. Но в годы уже нового ХХI века компьютерный прогресс и всезнающий Интернет вдруг начали заполнять эти пробелы в знаниях о знаменитом когда-то певце. И совсем недавно там появилось несколько статей, посвящённых 95-летию со дня рождения Михаила Александровича. И, приобщаясь к этим знаниям, вспоминая происшедшее со мной в далёкие юношеские годы, приходило понимание того, что история жизни и песенной карьеры Михаила Александровича нам, по сути дела, до сих пор были неизвестны, и при этом они совершенно необыкновенны. И это особенно становится явным при сравнении ставшей известной в последние годы его биографии с биографией такого же, но уже известного итальянского певца-вундеркинда - знаменитого Робертино Лоретти.

Как известно, Робертино Лоретти родился в 1947 году и уже в 6 лет пел в церковном хоре, а в 8 лет - в хоре Римского оперного театра, одновременно подрабатывая по вечерам пением в кафе и ресторанах своего родного города. Во время проведения Римской Олимпиады в 1960 году его услышал в таком одном кафе датский импресарио и почти сразу же предложил ему контракт на гастроли в Европе. И началась феерическая концертная деятельность юного певца (порой пятимесячные туры), продолжавшиеся до самой ломки детского голоса Робертино и во время его ломки (после 14 лет) – возможность делать большие деньги была использована до последнего мгновения. И в результате уже в семнадцать лет, голос, который вернулся к Робертино после ломки, не стал красивым лирическим тенором с широкой колоратурой, а превратился в банальный (баритональный) драматический тенор, увы, совершенно лишенный былой красоты. И поэтому, на этом карьера молодого юноши - только вот недавно ещё певца мирового значения - Робертино Лоретти была закончена.

Михаил Александрович родился намного раньше Робертино - в 1914 году в маленьком местечке под Ригой. Уже в 5 лет маленький Миша красиво поёт, в том числе колыбельную на слова М. Лермонтова «Спи, младенец мой прекрасный»; а в 6 лет «выдерживает» первый в своей жизни «экзамен» на приём в Еврейскую народную консерваторию в Риге. Поёт там ту самую колыбельную и еврейские народные песни, вызывая слёзы у своих экзаменаторов.

После двухлетнего обучения (в 8 лет!) в консерватории, он даёт первый свой концерт в Рижской филармонии в двух отделениях.

Вот отзыв о его пении из чуть более позднего времени: «Что же касается девятилетнего певца Миши Александровича, то он не имеет себе равных среди вундеркиндов. Его первое появление на сцене вызвало всеобщее изумление и восторг...»

И пошли у Миши Александровича после этого концерта, как и у Робертино, годы интенсивной концертной деятельности, которая проходила в Латвии, Литве, Эстонии, Германии. И так продолжалось почти до 14 лет (жаль, что от голоса Миши Александровича той далекой поры не осталось ничего – ни пластинок, ни записей).

Но вот начинается та самая ломка юношеского голоса, и вот здесь всё пошло по-другому: концертная деятельность Миши Александровича была намеренно прервана на несколько лет. Он в эти годы не поёт вообще – учится играть на скрипке, повышает свою музыкальную культуру. Но зато после этого перерыва, в 18 лет голос к нему возвращается! К Мише вернулся поначалу совсем небольшой по силе голос, но это был прекрасный лирический тенор, который так хорошо теперь нам известен. Голос красивейшей колоратуры, со всеми своими неповторимыми интонациями, который наложился на тонко чувствующую душу еврейского юноши.

И концертная деятельность Михаила Александровича после 18 лет жизни этого певца, по сути дела, только начинается. Он теперь часто поёт на концертах и с триумфом побеждает на конкурсе канторов в синагогу в английском Манчестере (120 кандидатов, а выбирают именно его!).

Живя и работая в Англии, он не раз в те дни выезжал в Италию, где совершенствуется в пении у знаменитого тенора Джильи.

Михаил Александрович быстро становится выдающимся камерным певцом и не менее выдающимся кантором, произведя настоящую революцию в синагогальном церковном пении, сумев сочетать технику пения итальянского бельканто и еврейского хазанута.

Перед началом Второй мировой войны Михаил Александрович успел поработать кантором в синагоге в Каунасе, а во время войны и после неё у певца был длительный период жизни и концертной деятельности в Советском Союзе, была Сталинская премия.

Жизнь и гастроли по огромной стране дали Михаилу Александровичу немало и как певцу, несмотря на все трудности тогдашнего подспудного антисемитизма. После эмиграции в Израиль в 1971, где он был признан не только королём канторов на съезде в Тель-Авиве, но и были триумфальные гастроли в США, Австралии, Германии. Потом снова были гастроли в Советском Союзе - десятки выступлений и снова с огромным успехом; приходилось из-за огромного наплыва зрителей выступать даже на стадионах. Концертная деятельность Михаила Александровича продолжалась более чем 65 лет, почти до 80-летнего возраста.

Умер выдающийся певец в Мюнхене в 2002 году.

И получается, что сопоставление линий жизни двух выдающихся вундеркиндов-певцов ХХ века – Робертино Лоретти и Михаила Александровича, на мой взгляд, свидетельствует о том, что творческая судьба последнего сложилась всё же намного удачливее.


Да, с пластинкой Михаила Александровича, которую я держу в руках, у меня связаны сильные переживания моей далёкой школьной юности. Она – эта пластинка - спасала меня в юные годы от тяжёлого одиночества неразделённой любви. Когда ты остаёшься один на один с таким своим чувством - как всё это тяжело и мучительно! А когда включаешь проигрыватель со своей пластинкой, то вдруг оказывается, что рядом с тобой есть прекрасный голос, есть совсем близкий тебе человек, который вместе с тобой страдает, и поёт... Поёт как бы о страданиях и твоей души. И который, порой может выразить твои чувства лучше, чем ты сам способен в такие дни это сделать.

Вот строки из моей книги «Когда взошло твое лицо...», в которой описываются те печальные дни.

«Как же хотелось глубоко загнанному внутрь души чувству моей любви (так уж складывалась тогда моя жизнь) вырваться наружу, навстречу своему солнцу. И слава Богу, люди придумали как это можно делать – нужно петь или слушать пение...

Да, нам пели в то время – по радио, уже и по телевидению, порой «вживую» и со своих пластинок - наши великие уже тогда Сергей Лемешев и Иван Козловский, пел очень популярный тогда Рашид Бейбутов, пели необыкновенно популярные тогда певцы-песенники В.Бунчиков и В.Нечаев (особенно необыкновенным по красоте был баритональный тенор у В.Бунчикова), но вот появился в моей жизни тогда ещё и тенор М.Александровича. Появился как спасение, как единственный для меня спасательный круг на суровых волнах той моей жизни.

И как ни нравились мне тогдашние советские певцы и их песни, но мне все же чего-то не хватало в них. Возможно, «нормальная» советская песня была тогда в моём состоянии слишком оптимистичной, и моя «горемычная» тема в ней тогда так глубоко не звучала. А вот М. Александрович – это было совсем другое. Он пел тогда в основном итальянские песни, пел в стиле «бельканто», пел красивейшим голосом, данным, кажется, самим Богом. Пел песни, в которых душа человеческая радовалась жизни и страдала от несчастной любви. И как пел! С какой необыкновенной страстью и нежностью звучал тогда его голос, получается, и о моей горемычной любви...

Потому и выбрала его моя душа себе в союзники. Мне тогда казалось, что и голос с пластинки... обожжен такой же страстью, что и моя душа. И разве это могло быть по другому, разве можно было с неопаленным страстью сердцем, с такой тоской выпевать эти обжигающие тогда мою душу слова:

А я в тиши ночной, тоскую одиноко...

О друг мой синеокий, я тоскую без тебя...

Я слушал эту свою пластинку часами, по многу раз, порой почти со слезами на глазах... И с той же пластинки, в другой песне могло прозвучать вдруг и что-то... обнадеживающее для моей души:

О, Коломбина, юный верный Арлекин

Здесь ждет один...

И все преображалось тогда в моей, так жаждущей счастья душе...Я конечно же становился тем верным Арлекином, а шаловливая и неверная Коломбина была, конечно же, моя тогдашняя возлюбленная Аида. И я говорил ей о своей любви на самом прекрасном языке, который только и существует на земле – на языке песни из самой души. Разве придумал человек что-нибудь лучше песни для этого? И разве не поэтому и не для этого рождены слова и музыка тех великих итальянских серенад?

Как же далеко уже это школьное время... Но осталась память о том чувстве, остались там песни, остались для меня те «мои» серенады и баркароллы, которые звучали и будут звучать во мне уже до конца моих дней»...

Да, получилось так, что голос Михаила Александровича и потом шёл со мною рядом по всей моей долгой жизни - где бы я ни жил и чем бы ни занимался. Эта пластинка переехала вместе со мной из нашего старого двухэтажного дома на окраине Вильнюса (теперь, увы, уже снесённого) на улице Филарету, в небольшой каменный дом в глубине большого двора на улице Красной Армии (теперь проспект Саванорю). Потом вместе со мной она «поселилась» в нашей квартире на улицу Дарбининку.

Конечно же, все эти последующие годы я не «крутил» эту пластинку с утра до вечера, как это было в молодые годы. Пришли годы жизни более «серьёзные» - годы работы, годы серьёзных чувств, годы настоящей любви, годы семейной жизни, годы рождения и воспитания дочерей. И были времена, когда я не вспоминал о своей пластинке целыми месяцами. Но я знал и всегда чувствовал, что она – эта пластинка - всегда рядом со мной, что всегда хранится в нужном и доступном мне в любой момент месте.

Когда пришли годы жизни на пенсии, у меня стало больше свободного времени, и я всё чаще извлекал свою любимую пластинку и ставил на специально сохраняемый для таких «дел» старый проигрыватель. Я слушал «своего» Михаила Александровича теперь уже не страдая душой, а просто для удовольствия, давно осознавая, что это не только главные мелодии моей молодости, а что это все гораздо серьёзнее и важнее - на этой пластинке главные мелодии моей жизни.

Я, конечно же, по своей жизни не был однолюбом и затворником, в том числе, и в искусстве, в музыке - в мою жизнь входили и другие голоса выдающихся и великих певцов. Там бывали и подолгу «жили» наши тогдашние М.Магомаев, Ю.Гуляев, Л.Лещенко, В.Леонтьев, потом появились Р.Лоретти и Л.Паваротти, П.Доминго и Х.Карерас. В последние годы мне очень нравится великолепнейший баритон Д. Хворостовского. Но М. Александрович в моей душе всё же занимает свое особое место.

Увы, только сейчас, в последние годы все больше осознается истинное значение голоса певца Михаила Александровича в песенной культуре страны и всего нашего большого мира. И, увы, только недавно появились многочисленные статьи об этом певце, такие, как примеру, «Великий еврейский певец двадцатого века»; опубликовано довольно подробное интервью с ним из 80х годов. В некоторых статьях делается попытка объяснения феномена Александровича, волшебного чуда его голоса.

И я тоже готов присоединиться к этим авторам, готов утверждать, что красота голоса Миши Александровича была в свое время так же прекрасна, как и у великого малыша Робертино. А главное, потом его голос, голос уже молодого мужчины, не менее прекрасный голос - звучал в этом мире не несколько подростковых лет, как у Робертино, а несколько десятков лет, звучал почти до конца жизни этого певца.

Сегодня мне хочется петь благодарную песню Интернету. Вместе с учёными статьями о Михаиле Александровиче там в наши дни появились великолепные записи песен в его исполнении. Записи, лишенные всякого шума и треска, который почти всегда сопровождает воспроизведение пластинок, особенно старых. Современные мастера звукозаписи хорошо поработали над исправлением этих недостатков. И теперь в Интернете у меня существует свой собственный, особо теплый уголок моей души. И когда мне нужно, я набираю нужные мне слова для поиска этого «уголка» в своем компьютере и снова слушаю Михаила Александровича.

А долгоиграющую пластинку М. Александровича я и сейчас храню уже как драгоценную память прошлого, храню теперь уже на книжной полке рядом с любимыми книгами. И, когда в очередной раз копаюсь в своих книгах, то, достаю её, смотрю, глажу её глазами.

М.Александрович в единственном известном мне интервью, напечатанном в Интернете, говорит, что «голос это только инструмент, а поёт душа». А душа у него была удивительно нежной и чувствительной - в его голосе, несомненно, отразилась непростая судьба его народа, и его личная судьба. И были ещё великолепнейшая техника владения голосом и неповторимо чёткая дикция, которая есть далеко не у каждого, даже выдающегося певца.

В этом мире во многих странах поют сотни певцов, хорошо овладевших громким и свободным звучанием голоса, ценимую в оперном пении. Но только десятки из этих голосов, по моему мнению, действительно красивы, и совсем уже единицы имеют особую оригинальность и красоту звучания. К примеру, тот же Робертино Лоретти имел такой своеобразный голос, который божественно звучал для слушателей почти всего мира. Даже, когда певец пел не верхние ноты, пел совсем тихо, почти говорил. Такую же особенную «мировую» оригинальность звучания и красоту имел и голос Михаила Александровича.

И теперь, прожив такую длинную жизнь, я верю, что божественные ангелы в этом мире все же существуют. И что они порой спускаются к нам на землю и, если нам повезет, проживают свою жизнь рядом с нами - людьми. И я почти уверен, что один из этих ангелов, явился в этот мир 105 лет назад и жил рядом с нами. И он делал привычное дело ангелов на земле: он пел для всех нас, пел прекрасным, неземным голосом.

Голос этого ангела помогал и мне в трудные минуты жизни, шёл и идёт со мной все мои дни на земле. И когда я и сегодня радуюсь красоте мира вокруг, он и сейчас поёт мне одну из своих самых прекрасных песен - песню великой страсти, песню любви. И красивее этого ангельского голоса я не знаю во всей земной музыке...

Геннадий АНДРЕЕВ,

специально для «Обзора»

Категории:
культура, история
0
26 февраля 2017 г. в 10:30
Прочитано 2304 раза