Страничка из жизни

Редакция газеты «Обзор» продолжает публикацию материалов, присланных читателями на конкурс «Лучшие страницы моей жизни», приуроченный к предстоящему 20-летнему юбилею газеты, который мы будем отмечать 17 января 2017 года.

Газета предложила читателям поделиться своими воспоминаниями о замечательных людях, с которыми свела судьба, о больших делах, в которых довелось участвовать, особенно если это касается Литвы.

Три победителя конкурса получат в награду ручки «Паркер», предоставленные газете нашим парт­нёром – «Biuro pasaulis», ведущей компанией на балтийском рынке канцелярских товаров.

Сегодня мы представляем работу Владимира Ильича ПЛОТКИНА из Клайпеды.

Умирал дорогой мне человек. Смотреть, наблюдать, как угасала её жизнь, от бессилия что-либо сделать, изменить, думать о неотвратимости надвигающегося было невыносимо. Тот, кто никогда не переживал подобное, не поймёт, что это такое.

Полтора года борьбы за жизнь, вспыхивающих надежд при улучшениях и появляющихся разрекламированных лекарств, и уныние при ухудшениях. Всё это время, эти месяцы она вела себя мужественно, ничем не выдавая своего внутреннего состояния, не жалуясь на порой много часовые химиотерапии и облучения. И только прочитанный позднее дневник, где описывалось течение болезни, рассказал, чего ей это стоило.

Известие о страшной болезни, было как гром среди ясного неба - неожиданным. В это не хотелось верить, но врачи были неумолимо безжалостны - слишком поздно, болезнь зашла так далеко, что медицина бессильна и дни её сочтены.

Самое трудное после таких бесед было не выдать своего состояния, сохранить лицо, не поколебать её настроенности и оптимизма в борьбе за жизнь. Свалившаяся беда, надежда на чудо, изменила образ жизни, предельно сблизила нас, враз вычеркнула из памяти всё глупое, вот только щемило сердце от постоянно поселившейся тревоги. Сразу потребовалось многое, немаловажным была и помощь родных и друзей, и не сочувствия и соплей, а действий. А это разные вещи, зависят от качества души, и не под силу каждому, такие на словах всегда готовы в «лепешку» расшибиться, но, к сожалению не сегодня, не сейчас, но уж в другой раз просто обязательно и т.д. И как же трогала протянутая рука помощи от людей, казалось ушедших в далёкое прошлое, но не забывших нас и всполошившихся, узнав о случившемся. Они без всяких просьб делали что нужно, навещали, звонили.

Я сидел и вспоминал прошедшую жизнь, нашу свадьбу в глухой деревушке под Оршей, где она работала в школе, мотание по квартирам в первый период совместной жизни и дикую пляску вокруг единственной табуретки из мебели, когда обалдевшие от счастья въехали в маленькую, но своею комнатёнку в коммунальной квартире совсем не задолго до первых родов, рождение сыновей, расставания и встречи после рейсов.

Рано утром жены не стало. После похорон получил возможность и вышел в море на стареньком, переделанном под транспортный, большом морозильном траулере. И вот уже, чем дальше уходим от дома, всё реже становятся облака, а когда миновали Балтику и пролив Зунд, появляется качка, которая с приближением к Скагерраку усиливается.

Волна медленно, но круто задирает нос траулера, а затем стремительно бросает его вниз. Удар и судно содрогается всем корпусом. Лавина воды обрушивается на рубку. И только море вокруг.

На первых порах после начала рейса всегда бывает интересно общение друг с другом. У каждого ещё остались в запасе анекдоты или истории неизвестные другим. Каждый изучал остальных, в каждом было что-то особенное, какое-то качество привлекающее или отталкивающее, не задерживающее, по крайней мере, внимание. Потом становится нечего рассказывать. Ни у одного не осталось про запас словечка не надоевшего бы остальным. Мы знали все слова друг друга наизусть, даже интонации и жесты, которыми эти слова сопровождались.

Мы занимались приёмкой рыбы в районах Мавритании и на севере, в районе острова Медвежий, транспортировкой дизтоплива, которое получали в портах Дании и Канарских островов.

В Лас-Пальме встретили два клайпедских рыбопромысловых судна, принадлежащих, как оказалось, фирме П.Рябко.

Обратило на себя внимание, что на обоих замалевывались старые и наносились новые названия кораблей, по палубе бродило много пьяных. Нашлись знакомые, которые рассказывали, что оба корабля в спешке, боясь ареста, бежали из зоны Анголы, обрубив швартовые концы во время разгрузки рыбопродукции, торопятся и сейчас, ибо угроза ареста ещё не миновала.

Переименование названий кораблей уже не впервой, рассказывали, что в фирме не просто задерживают зарплату, её вообще перестали платить, а пьяные - так это сумели продать что-то из промвооружения, на выпивку и хватило.

После отработки на этом корабле оговоренного с хозяином срока пришлось задуматься, что же делать дальше. Это было время уничтожения флота Литрыбпрома и появившейся в связи с этим большой безработицы среди плавсостава, одни классные специалисты занялись торговлей на рынках, другие уезжали в поисках работы за границей. И потому был обрадован приглашением на постоянную работу в Балтланту её техническим директором В.Плугатарёвым.

Мы были знакомы давно, ещё со времён прежней работы, когда и сложились товарищеские отношения. Эта судоходная компания уже получила широкую известность, по многим признакам не испытывала недостатка в средствах, готовилась проглотить завод «Лайвите» и другие объекты.

Условия оплаты, возможности судоремонта, царившие в это время в фирме, атмосфера доброжелательности, умное, со знанием дела руководство, было приятным. И всё же ходили разговоры, что здесь, как и в других фирмах, подолгу задерживают зарплаты.

Хозяевами компании были трое, разделившие обязанности, но поскольку все денежные потоки шли через одного из них, Коваля, которого называли банкиром, то он и был главным. Правда, были слухи, что свалившиеся вдруг на этих ребят богатства пришли из отмывающихся грязных денежек холдинговой компании, руководитель которой вскорости был арестован в Америке, а потом доотбывал срок в Литве.

Ну да у кого успехи не сопровождаются неприятными слухами. К примеру, во время болезни жены, после поисков второй работы, мне довелось поработать у хозяина, бывшего рядового работника отдела снабжения «Литрыбпрома», который, сопровождая на продажу вагоны с рыбопродукцией и рыбной мукой, по слухам «наварил» миллион долларов, но вот три корабля, два из которых - хорошие рыбопромысловые и одно транспортное, принадлежали ему наяву.

Поэтому, насмотревшись на многое, чему либо удивляться давно перестал. Время лечит любые раны и, приняв транспортное судно, подобное предыдущему, да ещё на постоянной основе, захотелось работать, привести в надлежащий порядок механизмы и помещения машинного отделения. И многое удалось сделать, потому что по приходу в Клайпеду посмотреть машинное отделение, сверкающее, как новенькое, пришло много народа, в том числе и руководство. И все же я допустил ошибку, хотя если подумать, работая на хозяев, надо учитывать некоторые аспекты в отношениях, их пристрастия.

Так вот в рейсе мне пришлось столкнуться с на удивление, нагловатым, хамовитым и плюющим на дисциплину членом машинной команды. Пришлось одернуть его, поставить на место. Постепенно отношения с ним наладились и оказалось, что специалист он неплохой и дисциплине может подчиняться. Но я тогда ещё не знал и потому не учел джентельменского, трепетного отношения Коваля к своим родственникам и однокашникам, которым позволялось многое. Так вот, приструнив разгильдяя, привыкшего к вседозволенности, но неприкасаемого, из своих, вместо того чтобы лизнуть, я посягнул на святое, чем вызвал гнев и без всяких объяснений, сурово, но по понятиям, справедливо был наказан.

Чуть попозже я был устроен на «Лайвите». Это был очень хороший завод, в самом центре города, компактный, какой-то уютный. Все работавшие там, любили его.

Хозяева в первый период не жалели средств на реконструкцию, расширение производства, инфраструктуру. Пакет заказов был большим и завод работал с полной нагрузкой, некоторым цехам приходилось переходить на 12-часовые смены, увеличилось число рабочих мест и численность работающих. Капитально ремонтировались и расширялись причалы. Техническая оснащенность, выросшая квалификация заводчан, практически позволяла выполнять любой ремонт крупнотоннажных и других кораблей.

Но лет через пять активная жизнь на заводе как-то стала угасать, перешли на ремонт только кораблей своей Балтланты, сворачивалось производство, а после перестройки управления и потери финансовой самостоятельности, он превратился, по сути, в мастерские.

Распродавалось имущество, начались массовые увольнения, большие задержки в выплате зарплат и волнения рабочих. А дальше - показательные, на виду у всех, аресты администрации завода, по причине, как писала пресса, «за незаконное присвоение европейских денег», что впрочем, для многих не было откровением.

Так, неторопливо, шаг за шагом, свершилось кем-то задуманное, как и с другими предприятиями, тем же «Литрыбпромом», и «Лайвите» как завод перестал существовать, большое число людей потеряло работу и стали искать лучшую долю за границей.

Что же касается арестов, то поскольку рычагами власти в нашем обществе давно уже стали деньги и связи, то подобные дела, даже громко начинаемые, потом тихонько и без последствий разваливались.

К сожалению, менять флаги на своих кораблях на флаги других государств, ловчить, платить в конвертах и т.д. заставляет наша действительность. И этим приходится заниматься и новым, умным и толковым, хорошим руководителям, потому что, понимая, что рискуют, иначе не проживёшь, а бизнес развалится.

Владимир ПЛОТКИН,

г. Клайпеда