Романтика и нагота

Записки отдыхающего на литовском курорте Друскининкай, в «Parko Vila»

Середину июля, не очень жаркую, с частыми дождями я все же решила провести в Друскининкай – он хорош в любую погоду. Там есть кислород, а для подземного жителя московского метро это невероятно.

Я выбрала в интернете уютный гостевой дом «Parko Vila». Мне понравилась старинная архитектура, милая синяя балюстрада и размер, дружественный человеку – без гигантомании и помпезности.

Пару лет назад я была на театральном фестивале в Друскиненкай и влюбилась в озеро, которое в нескольких минутах от «Parko Vila». С одной стороны от озера смотришь на костел, а с другой на могучие сосны и нежные березки. Здесь наконец понимаешь, что такое зеленый цвет - глубокий, яркий, плотный. Цвет живых деревьев, полных здоровья и силы. Запах сосен, мха. И плеск рыбок в воде.

Когда приехала, увидела, что «Parko Vila» так контрастна большой стеклянной Максиме, словно два мира стоят через дорогу. Что-то неуловимо романтическое было в деревянном старинном летнем доме, и я заинтересовалась, что за усадьба была раньше там.

Легенды, судьбы, история, слухи все это обрушилось сразу и закрутилось как калейдоскоп.

И сначала вспомнился целый пласт исторических моментов, связанных с усилением внимания к телу человека на рубеже XIX и ХХ веков.

Погрела чайник в номере (лень идти в соседнюю кофейню, и булочки там слишком вкусные, лучше не заходить).

Итак!

Идеи конца XIX века о культуре свободного тела и счастливом единении с природой выливались на практике не только в эзотерические танцы Штайнера. Свобода тела как свобода духа была сформулирована Ницше, видевшем в танце образ свободы и проявления творческого духа. Возникли новые системы физических упражнений, среди них была наиболее популярна систем Дельсарта, актуальная и сейчас.

Отказ от утвержденных балетным каноном движений, стремление к проявлению собственной воли танцора, импульсов его освобожденного тела особенно ярко засиял в творчестве Айседоры Дункан.

В 20-е годы философ Рудольф Штайнер создал систему лечебного танца - эвритмию. Танцор и хореограф Рудольф Лабан провозглашал свободный танец движением к новой культуре.

В последние годы XIX века и далее начинает активно развиваться спорт, возрождаются Олимпийские игры. Новые шаги сделала психофизиология, и как следствие развивалась спортивная наука, возникло новое понимание важности тела, его связи с духом человека. Красота, здоровье, свобода тела стали актуальны во всей Европе. Предчувствие Первой мировой войны, а потом и ее последствия заставили правительства обратить внимание на эту тему. В Германии, России и других странах культ тела занял особое место, создавались спортивные школы, курсы.

Культура наготы, натуризм, нудизм оказались как нельзя кстати в этот момент.

Античными были не только знаменитые Игры, слово «гимнастика» обрело новый оттенок, вспомнилось, что оно от греческого «гимнос» – голый. Эмансипация, преодоление традиций, стремление к гармонии и свободе вылились в неожиданную форму.

Сейчас в друскининкайском СПА люди в бикини или плавках плещутся в джакузи, дышат эфирными маслами – кедром, лимоном, натираются льдом или солью. А век назад любителям здорового отдыха выйти в таком виде на пляж было бы эпатажем. А вот нагишом оказалось приемлемо.

Труды Г.Пудора «Нагие люди. Ликование будущего» и «Культ наготы» дали теоретическую базу. Увлечение нудизмом охватило не только слои философствующей интеллигенции, но даже политиков и царей. При всем уважении к идеям свободного тела сложно без улыбки смотреть на старые фото с Николаем II (жаль что мы уже вряд ли увидим документальные кадры, показанные в 1992 году по ТВ). При том что увлекались спиритизмом, эзотерикой и тому подобным, не удивительно, что участие в нудистском отдыхе считалось доказательством продвинутости человека, его духовным развитием.

Жаль, что в парке Грутас в Друскининкай, где стоят собранные со всей Литвы памятники советской эпохи, рядом со всеми вариантами скульптур Ленина нет большевистского вождя в античном духе, чтобы продемонстрировать его пристрастие к нудизму, которым увлекались многие большевики, собираясь на даче Бонч-Бруевича и в других местах.

Интересно, как идеи свободного тела начали реализовываться в Литве, где сейчас нудистские пляжи обычное явление.

И вот тут – остановка.

Ее звали Евгения Левицкая. Врач. Энтузиаст культуры свободного тела, здоровья, связи спорта и природы. Эта она инициировала создание парка, который сейчас носит имя продолжателя ее идей специалиста по курортам Каролиса Динейки (именем Динейки названа и улица, на которой стоит «Parko Vila», это рядом).

Среди взлетающих к небу ароматных сосен, рядом с небольшим прудом, где теперь банный комплекс, обнаженные люди в утопическом пространстве всеобщего благоденствия загорали, двигались на воздухе, купались.

Нагота как открытость, отсутствие тайн, единение и солнечная гармония были мировоззрением Евгении Левицкой. Но… ее собственная судьба оказалась абсолютной противоположностью.

Ее любовь скрывалась во тьме, все происходило тайно, за закрытыми стенами. И не удивительно: она была возлюбленной Пилсудского.

В 1924 году Юзеф Пилсудский, политик и военный, один из самых известных людей в Польше, красавец с эффектными усами и героическим профилем приезжает с семьей отдыхать на знаменитый курорт Друскенинкай и влюбляется в скромную 28-летнюю женщину, врача, помощницу профессора. Евгения была на 30 лет моложе Пилсудского.

Ей оставалось 7 лет любви, 7 лет жизни.

Перед встречей с ней Пилсудский отошел от руководства Польшей, военного руководства, посвятил себя семье, но уже к 1926 году Пилсудский совершил военный переворот, захватил власть в Польше, был избран президентом, отказался, был в должности военного министра, на военные силы которого опиралась авторитарная власть президента.

После первой встречи он приезжал уже один, без жены. Влюбленные встречались здесь в «Parko Vila». Встречались часто, но под официальным предлогом – был организован физкультурный комитет. Левицкая была назначена членом Государственного совета по физической культуре, руководил которым сам Пилсудский, было создано Управление по физическому воспитанию и военной подготовке, руководителем которого стала энтузиастка здоровья и свободного тела Евгения Левицкая.

В 1931 они уезжают вместе на Мадейру, часть Португалии у Атлантического океана – знаменитое вино Мадера, невероятно красивые цветы… Пилсудский уже полноправный правитель Польши, диктатор, разгромивший оппозицию и правовыми, и силовыми методами.

Он несколько раз отказывался от власти в Польше и все-таки стал ее диктатором. В 1919 году Пилсудскому даже предлагали стать королем Речи Посполитой, его признавали прямым потомком литовского князя Довспрунка. Он отказался.

И вот – он на вершине власти. И с ним его возлюбленная. Казалось бы – сказочка заканчивается воцарением и свадьбой. Но…

Евгению находят в Варшаве, куда она внезапно вернулась. В Центральном Институте Физического Воспитания. Это была военная специализированная школа, в ней с 1929 года проводился двухлетний курс для лиц офицерского состава Войска Польского и других военных организаций Второй Польской Республики.

Евгения была в тяжелом состоянии. Спасти ее не удалось.

Всю жизнь посвятить очищению, сближению с природой и – умереть от химического отравления! Отдать свою душу людям, а свою любовь единственному – и умереть жестокой насильственной смертью! Отравлена. Кем? За что?

Тайна!

Я прогуливаюсь по коридору «Parko Vila», поднимаюсь на второй этаж по деревянной лестнице, смотрю на деревья, спускаюсь и выхожу на порог, перед которым журчит фонтан. Я пытаюсь глазами Левицкой посмотреть на синие деревянные колонны, желто-красные стены, островерхую крышу, уютные балкончики. Только она знала, в какой комнате этой виллы происходили их встречи. Все было тайной. Нет ни документов, ни воспоминаний. Она не успела оставить историю своей любви. Нет и объяснения случившемуся.

Может быть это дело рук жены Пилсудского Александры, или – политические секреты. А может уже дала себя знать подозрительность, которая в последние годы охватила диктатора. (В каждой стране есть такой. И часто - не один).

Первая возлюбленная Пилсудского покончила собой, когда он ее бросил. А Евгения?

Самоубийство? Вряд ли. Она была врач и, если бы решила, думаю, не стала бы мучиться несколько дней.

Вся эта лавстори в гостевом доме заставила задуматься не только о странном противоречии образа политических персонажей и их увлечения нудизмом, но в большей степени о противоречии между идеями свободного тела, открытостью, отсутствием тайн и …романтикой, которая всегда тайна. И часто – трагедия.

Любовь единична, субъективна, отдельна. Аура этой романтической истории очеловечивает пространство старинной виллы.

Я удобно устроилась с ноутбуком в плетеном кресле на маленькой деревянной террасе (она у каждого номера своя), сверху не капает, надо мной крыша, но и на улице уже не капает. Пора на озеро. Купаться! Купаться! В ласковую воду!

Галина ГУБАНОВА,

специально для "Обзора"

Москва, Россия

0
15 июля 2016 г. в 11:08
Прочитано 1117 раз