Оливер Лакс: "Фильм "Все мы - капитаны" проживёт долго"

Фильм "Все мы - капитаны", снятый в 2010-м году, до настоящего времени продолжает пользоваться спросом у зрителя. Причем как на постсоветском пространстве, так и в Европе. В связи с этим корреспондент "Обзора" решил поподробнее поговорить о данной картине с её испанским режиссёром Оливером Лаксом.

Сам режиссёр родился в 1982 году в Париже в семье испанских эмигрантов. После окончания учебы в университете Pompeu Fabra в Барселоне переехал в Лондон, где в 2006 году вместе с Энрике Агиларом снял свой первый короткометражный фильм, получивший ряд профессиональных наград. Его среднеметражная лента "Париж 1" (2007) завоевала первую премию на фестивале "Filminho".

Путешествовал по Африке, 4 года провёл в Танжере, где снял короткометражную ленту, посвящённую Андрею Тарковскому. Там же вместе с детьми из малоимущих семей создал учебный фильм, в 2009 году участвовал в Кампусе в "саммите" талантов Берлинского МКФ. Этот опыт и был положен в основу его полнометражного режиссёрского дебюта "Все мы - капитаны".

- Оливер, скажите, пожалуйста, для тех, кто данный фильм не видел, о чём он?

• Описание фильма, которое давала моя команда, следующее: режиссёр из Европы (Оливер Лакс) снимает фильм с участием воспитанников интерната для трудных подростков в марокканском Танжере. Его нестандартные методы работы вызывают негативную реакцию детей. Отношения с героями фильма ухудшаются настолько, что режиссёру приходится менять всю концепцию проекта.

- Почему Вы работали с неблагополучными детьми?

• Я работал с детьми из неблагополучный семей потому, что они - другие. Для того, чтоб понять замысел, создавал изображение, образы. Для меня это было важно - работать с этими детьми.

И одна из первых вещей, который я понял, работая с этими детьми, - они смотрят в камеру, не интерпретируя реальность.

Но самое важное, почему я работал с этими детьми, - это, наверное, то, что я понял, что важно смотреть на вещи так, как будто ты их видишь в первый раз.

- С вашей точки зрения, почему Марокко стало среди кинематографистов столь популярным?

• Вообще-то мое решение снимать фильм именно в Марокко не было связано со съёмками фильма как таковыми. В Марокко я приехал за два года до этого. Хотя с другой стороны, надо признать, что в Марокко снимать фильмы очень дёшево. В 60-70-ые годы было точно так же дёшево снимать фильмы в Испании, но этого сегодня уже нет.

- Когда Вы снимаете тот или иной фильм, что для Вас лучше сделать документальным, а что игровым?

• Знаете, совсем не эти вещи для меня важны сегодня. Среди вещей, которые мне бы хотелось избегать сегодня, - это направления патернализма, нарциссизма, так как мы не являемся представителями африканской культуры. Для меня важно танцевать с реальностью, а не исследовать её (простите, что использовал выражение Тарковского).

Я должен быть в кадре. Это одна из вещей, которые я должен был делать.

Если бы я был за камерой, фильм получился бы совсем другим. Для меня было важно заставить вещи двигаться, жить.

Я не хотел быть снисходительным, а хотел быть рядом с детьми из Марокко, так как не хотел их видеть несчастными. Кроме того, важным впечатлением от Марокко у меня осталось то, что там есть очень много фактов с "ощущением первого соседства".

Фактически фильм получился весьма и весьма необычным, так как там не было продюсера, не было графика съёмок, так как фактически съёмки данного фильма на некоторое время стали моей жизнью.

В тот момент, во время съёмок фильма, когда мы спрашивали у детей, чего же именно они хотят видеть, я достиг своей цели и мог уйти за камеру.

- Когда Вас исключали из школы (в фильме - ред.), то это была такая задумка?

• Фикция. Искусство должно быть вне границ добра и зла. Вместе с тем, я думаю, что не зашёл в своём фильме так далеко, как мог бы. А это, в свою очередь, думаю, что потому, что сам я не выгляжу, как зло. Для меня было интересно, чтобы зрители понимали, что я играю. Всё время у меня наблюдается недостаток кинематографического, так как считаю, что искусство важнее.

- Приятной ли была школа, о которой идёт речь в фильме?

• Скажу в ответ на этот вопрос лишь то, что данные дети не платят за обучение, так как являются детьми из неблагополучных районов.

Другой опасностью была педагогика. Я хотел сделать нечто иное, иной тип коммуникации - обмен знаниями. Особенно это, возможно, повторюсь, чувствовалось в начале проекта, когда я спросил у детей, чего же именно они хотят снять. В начале дети сказали, что хотят снять фильм о несчастьях, о бедах, которые уплывают в Испанию на своих кораблях. Такие фильмы, как правило, и снимаются именно в Марокко. Но когда сняли некоторые сцены в деревне, детям захотелось снять природу. И здесь я понял, что мы не должны тратить времени на выжидания, потому как в жизни очень много несправедливости.

- Некоторые считают, что сегодняшний мировой кинематограф устал от самозванцев.

• Ничего не могу ответить на данный вопрос...

- Скажите, кто подсказал, что картины, которые рисуют дети, должны быть именно в цвете?

• Все режиссёры имеют свое специфическое кинематографическое время. Думаю, что это качество ещё предстоит исследовать.

Последние кадры фильма, кстати говоря, сняты именно детьми.

После фильма дети были внутри меня, а я - внутри них.

- Изменились ли после съемок фильма Ваши представления об искусстве как таковом?

• Я убедился, что искусство - не демократично. И, наверное, мне это нравится. Может быть, потому, одной из моих целей в фильме, о котором мы говорим, было столкнуть цветное и чёрно-белое.

- Были ли сложности при съёмках фильма? Были ли запоминающиеся моменты?

• Можно сказать, что практически весь фильм мы делали впятером. В неизвестной стране, на неизвестном языке, на плёнке 35 миллиметров. Ситуация, которая была за камерой, к слову сказать, в кадре отображена. С академической точки зрения, возможно, это неправильно, что у меня нет целостности повествования, но тем не менее именно в этом - соль. Зрители про этот фильм говорят, что эт о- история с характером.

Я принял решение в данном фильме снимать лица, и лица - это то, что для меня сегодня есть кино.

Что касается забавных моментов, о которых Вы также спросили, то было весьма забавно снимать сцену с туристами. Им я говорил, что надо сагитировать детей для съёмок фильма, а детям говорил, что надо сагитировать для съёмок туристов. И такая путаница меня, если честно, позабавила.

Однажды был случай, когда мы захотели снимать туристов, но они внезапно исчезли. И это был такой урок нам всем, что надо быть терпеливыми.

Кроме того, забавным моментом было то, как женщина-оператор из Германии пересеклась с немецкими туристами.

- Доводилось ли Вам смотреть фильмы из бывшего СССР?

• Мы сами - из стран с периферии, но тем не менее мы хотим быть современными. Мы создаем поэзию, так как мы - непредсказуемы.

Я смотрю фильмы Александра Сокурова, люблю Тарковского. На мой взгляд, это - лучший из режиссёров. Каждый раз, когда я смотрю его фильмы, мне кажется, что только он расскажет мне секрет жизни. Мне также нравится армянский режиссер Пелишян, и грузинские тоже нравятся. Я знаю, что кинематографический огонь - он есть, и он - не в Европе.

- Наблюдается ли в современном мире переход к коллективному кино?

- Мой фильм - не коллективный, я сам - режиссёр, и краду вещи из реальности.

Часть реальности крадётся, но потом возвращается сторицей. У меня нет проблем с моральной кражей действительности. Когда вещи находятся тени, они непредсказуемы.

- Спасибо за интересную беседу!