День памяти и скорби

Это он в роковом сорок первом до последнего патрона оборонял пограничный рубеж. Это он лежал за щитком "Максима", прикрывая отход товарищей, и когда понял, что ему уже не уйти, лег на единственную гранату, отсчитывая четыре последние секунды жизни своей и навалившихся на него фашистов.

Он поднял в контратаку свой взвод и упал на "ничейной земле", немного не добежав до траншеи врага. Это он остался за колючей проволокой концентрационных лагерей. Уже в победном сорок четвертом он шел в головной походной заставе полка, глубоко вклинившись в тылы фашистов, и лег в пустом перелеске, сраженный из засады. Он, обливаясь кровью, вышел из атаки и по дороге в санбат прилег, обессилев, на краю оврага, чтобы набраться сил и не встал. В самый канун Победы он отстал от атакующей цепи, чтобы уничтожить оживший пулемет, и был разметан невесть откуда обрушившимся тяжелым снарядом.

Он бился до последнего и ему выпала горькая доля погибнуть так, что не кому было рассказать об этом. И это его старушка-мать или жена доставала украдкой желтую, истертую на сгибах бумажку со словами "пропал без вести"…

Читала и плакала, все еще надеясь, что вдруг откроется дверь, и войдет он, веселый, красивый и молодой, каким помнила его она. Надеялись, хотя понимали, что ждать уже нечего, что был бы жив, так уж вернулся бы, нашел способ подать весточку хоть из-за тридевять земель, коль забросила его туда неведомая безжалостная военная судьба. Все понимали, но продолжали ждать, до последнего своего часа, ибо оставлена надежда этими казенными словами "пропал без вести"...

И тоже тайком, но уже от старших, чтобы не бередить душу воспоминаниями, сын или внук, а теперь порой и правнук, пишет в Министерство обороны, потом в архив, в военкомат, в Совет: "В годы Великой Отечественной мой отец (или дед или прадед) ушел и не вернулся с фронта. Сообщите о его судьбе..." И получают в ответ уже знакомые в доме слова: "Пропал без вести..."

Сколько же их, этих канувших в никуда, осиротевших детей, обездоливших семьи клеймом изгоя, не то предавших, не то заслуживших бессмертие и вечную благодарность потомков?

Еще недавно говорили, что около двух миллионов, сегодня-что около трех.

От правды не уйти: кто-то из них и сегодня пристально следит за лихорадящими нас процессами из Штатов, Канады, злорадствует или скорбит.

Речь не о них-об остальных, что остались без имени в сырой земле. В немецкой, польской, чешской, а больше всего в своей родной: русской, украинской, белорусской.

Остались и лежат полвека, забытыми, заброшенными в стертых дождями окопах, а то и просто в лесной глухомани.

Но забыли не все. Мы никогда не узнаем, кто первым подобрал на еще не истлевшем теле черную капсулу солдатского медальона. Вскрыл и вдруг понял, что в узенькой бумажной ленточке судьба и честь солдата, скорбная весть его родным.

Юлий Иконников,

"Молодежная газета",

1992 г.

Спасибо деду за Победу!

В редакцию прислала Кристина ШАВЫРОВА, Вильнюс

Ключевые слова:
День памяти и скорби
0
22 июня 2016 г. в 14:06
Прочитано 694 раза