Вкус к мелодии
На сцене литовского Национального театра оперы и балета - премьера оперы Дж.Пуччини «Богема»
Вильнюс и Равенна! Два города объединил совместный проект ЛНТОБ и Равеннского фестиваля (Италия). Участники итальянской стороны, когда приезжали на предварительные переговоры, были очарованы прогулкой по Вильнюсу, особенно по Аушрос варту. А про обаяние Равенны писал еще Александр Блок: «Ты, как младенец, спишь, Равенна,/ У сонной вечности в руках».
Выдающийся композитор Джакомо Пуччини мог заставить инструменты оркестра «говорить» о чувствах вместе с солистами, передавая тонкой фразировкой все переливы эмоций персонажа и вибрацию человеческого голоса, полного любви и смятения.
Именно над этой чертой музыки Пуччини особенно внимательно работал литовско-итальянский творческий коллектив и добился в этом успеха. Зрители могли насладиться созвучием голосов и инструментов, то сливающихся в едином порыве, то трепетно интонирующих высказывания персонажей в музыке, сочетающей речитативы с широким и плавным движением музыкальных волн.
Режиссер и автор концепции Кристина Маццавиллани-Мути не первый раз ставит «Богему». На ее счету даже экспериментальная постановка осовремененной «Богемы» с джазовыми и роковыми включениями. В данной постановке режиссер сознательно подчеркнула драматический аспект истории и минимизировала яркость и озорство богемной жизни с целью преодолеть излишнюю прихотливость и взвинченность маньеризма, в широком толковании этого термина. Даже красочные рождественские сцены, которыми щедро наделено либретто, явление кукольника и шалости друзей затемнены нарастающей печалью.
В беседе на пресс-конференции обаятельная и темпераментная К. Маццавиллани-Мути так прокомментировала этот момент: «Герои не счастливы, они лишь хотят быть счастливыми». С одной стороны, это мудро сказано, но с другой стороны, жизнь так парадоксальна, что иногда именно мечты, надежды, предчувствие славы могут сделать юного человека счастливым даже в бедности, тем более что бедность для них – это вызов фальшивому буржуазному обществу. И, конечно, любовь – это счастье при любых обстоятельствах (а Рудольф сначала и не знает, что Мими смертельно больна).
Все же концепция несколько противоречит драматургии произведения Мюрже, несомненным достоинством которого является способность передать жизнь богемы в сочетании счастья и бедности, воображения и реальности, мечты о славе и солировании перед попугаем по заказу богача.
В котле богемной жизни бурлили, смешиваясь, мечты, голод, проделки, свободная любовь, холод, анти-буржуазные взгляды, в нем умещалось и помпезное творчество персонажей «Богемы» - 5-актная трагедия Рудольфа (хорошо, что он ее сжег) и картина Марселя в стиле академического искусства. Зарисовки этой пестрой жизни сделали Мюрже из нищего художника знаменитым автором.
И Пуччини удивительно сочетает грусть и юмор: дуэт Рудольфа и Мими «Прощайте, радости земные» перерастает в знаменитый квартет, где Мими и Рудольф поют о душевной боли на фоне комической вокальной ссоры Марселя и Мюзетты.
Плавная музыка Пуччини в структуре произведения уравновешивается веселым настроением, яркими зарисовками праздника.
А без этого равновесие все-таки нарушается, и краски оперы в постановке К.Маццавиллани-Мути, пожалуй, темноваты. Самое главное - стирается драматургическое напряжение - контраст между светлым весельем Рождества и трагическими обстоятельствами чахотки и смерти Мими.
Думается, такая концепция – реакция режиссера на многие слишком развлекательные варианты постановки «Богемы».
Но, не смотря на несколько спорные нюансы трактовки, зрителей покорило блестящее вокальное мастерство итальянских исполнителей и одухотворенное звучание литовского оркестра, объединенного волей итальянского дирижера, поляка по происхождению Николя Пажковски.
В спектакле образ Рудольфа создан замечательным исполнителем Алессандро Скотто Ди Луцио. Упругий, как сильный ветер, молодой голос с первых нот вносит лирическую тему творческого вдохновения, надежды на удачу, ожидания любви.
Солисты очень молоды, но демонстрируют исполнительское мастерство: два баритона - Марсель (Матиас Този) и Шонар (Даниэль Джулянини), бас Коллен (Лука Далл’Амико) вместе с тенором соединяют музыкальной гармонией персонажей Пуччини в неразлучную четверку друзей, о которой Мюрже писал, что они были как один человек.
Две женские партии - Мими (Мария Мудряк) и Мюзетты (Бенедетта Торре) прозвучали не только выразительно и артистично, но и на высоком уровне вокального искусства.
История о художниках и девушке, умирающей от чахотки, кажется вырванной из времени и помещенной в пространство притчи. Но исторический фон оперы, время, выбранное Мюрже, 1830 год. Это начало его собственной нищей юности и сам сюжет – автобиографическая новелла о любви к Лючии. Подлинное имя потерянной возлюбленной автор оставляет для героини оперы (Мими - ее богемный псевдоним).
В годы работы Мюрже в журналистике, когда он начал печатать свои «Сцены из богемной жизни», занимательные документальные истории о жизни бедных художников были интересны и для читателей из кругов буржуазии, которым щекотал нервы необычный образ жизни богемы Латинского квартала ( от «латыни», языка студентов). Но в книге Мюрже, написанной в 40-е годы, история о смерти возлюбленной поэта становится уже художественным обобщением, а в эпоху Пуччини, когда богема знаменитого квартала обрела еще больший романтический ореол, документальная история о смерти любимой девушки, еще больше сдвинулась в область мифа и поэтической притчи.
Но документальность сохранилась где-то в глубине как подлинность чувств Мюрже, его тоски по ушедшей возлюбленной, его раскаяния, что он не смог ей помочь. И Пуччини прекрасно передал в музыке эту искренность, боль несбывшейся любви.В предновогодний вечер на сцене литовского Национального театра Оперы и балета вокалисты и оркестр литовско-итальянского проекта очаровали зрителей этой печальной и нежной любовью.
В сценографии и костюмах стилю и настроению музыки и либретто соответствовали, пожалуй, только изящные моменты с теневым театром, напоминающем о бумажных силуэтах.
Еще в Древнем Китае из черной бумаги вырезали однотонные силуэты и наклеивали их на окна, чтобы яркий свет сделал темные контурные изображения еще более эффектными. Особенно широкую популярность «китайские тени» получили во Франции за 100 лет до действия «Богемы»: Этьен де Силуэт обводил тени своих знакомых для развлечения, вошло в моду и вырезание из бумаги, которое стали называть «силуэты». Любовь была главной темой этого искусства, доступного и самым бедным людям, которые покупали силуэты из рук уличных французских художников, вырезавших профили влюбленных для копеечного заработка.
Легкая графичность этого искусства в мизансценах К. Маццавиллани-Мути оказалась приятной случайностью среди монументальности вертикальных экранов (заполненных движущейся живописью - многоцветной, но мрачноватых тонов) и огромного пустого пространства сцены, более соответствующего образу холодного дворца или высокого подземелья, а не тесной мансарды бедных художников. На большой оперной не было художественно акцентировано необходимое по сюжету узкое пространство. Даже в уличном снежном эпизоде этого пространства было многовато. Оно не было сбалансировано в сценографии, эта вертикальная композиция совмещенная со светодизайном, очень красивая сама по себе, подавляла персонажей, а не служила им выигрышным фоном.
Тем не менее, проекции (Давид Лоом, программист Давид Брокколи, Италия) и светодизайн (Венсан Лонгемар, Франция) очень сложны и зрелищны. Световые эффекты сочетаются с движущимися проекциями, создавая динамичные и объемные картины на самом современном техническом уровне.
Костюмы (Алессандро Лаи, Италия) по замыслу постановщика должны быть сдержанными, но оказались несколько однообразными: пятьдесят оттенков серого и коричневого не передавали образ художников, внешний вид которых сам Мюрже в своем комментарии описывал как яркий и вызывающий. Только Мими в бледно-желтом атласе и Мюзетта в традиционно красном платье внесли в эту гамму разнообразие. Но появление хора в красных перчатках и шляпках с красной отделкой, казалось уже аляповатым, особенно на фоне современных проекций.
Хотя мы приходим слушать оперу, и музыка является главной в этом жанре, все же зрелищность оперы также важна для современного зрителя, зрелищность, понимаемая как раскрытие образа и стиля, а не как отдельное творчество сценографа.
Но зрители сами могут познакомиться с вариантом сценического решения и музыкального исполнения знаменитой оперы Пуччини и составить свое мнение.
Известно высказывание Пуччини, который после создания «Богемы» подвел итог своей деятельности, заявив, что опера как жанр умерла, потому что публика потеряла «вкус к мелодии».
Но, пока будет звучать музыка Пуччини в таких высококлассных постановках как в литовско-итальянском проекте, опера будет жива и «вкус к мелодии» не будет потерян.
На премьере в Равенне и на премьере в Вильнюсе зрители долго бисировали, доказывая это истину. Теперь зрители Вильнюса с нетерпением ждут спектакль с литовскими исполнителями проекта.
Галина Губанова,
кандидат искусствоведения, доцент, руководитель направления «Телевидение» МГУДТ,
член АИС (Ассоциация искусствоведов, Москва)
