Особенности национальной охоты средневековой Литвы

В стародавние времена в Литве князья и их окружение предпочитало глухарей, тетеревов, рябчиков. Медвежий окорок, лосиные губы, птицы – белые цапли, дупели, куропатки, гуси, а в Клайпедском районе – солёные вороны (!) – были любимейшими яствами простого люда. Ну что, любезные? Ворон у нас ещё много осталось.

Часто по телевидению мы смотрим репортажи: в кадре - дорогие машины, с десяток дородных краснолицых мужиков, «разговевшихся» водочкой, стоят в скорбном придурковатом торжественном молчании перед убиенным худым кабаном, с нетерпением ожидая окончания церемонии прощания, чтобы зверя разделить и с добычей вернуться домой.

Тьфу! Противно и смешно…

А как охотились на нашей земле много веков назад?

• Древние литовцы пили из рогов тура медовуху и пиво, кости медведей, лосей, зубров, туров, волков использовали в виде «стройматериала» для кроватей, - начинает свой рассказ об особенностях национальной охоты средневековой Литвы

известный литовский писатель Гядиминас ИСОКАС. - Лосятина – любимейшая старинная еда литовцев. Печенью сохатого лечились от малокровия, шерстью набивали подушки для сидения. Из звериных шкур шили палатки, постельные принадлежности, а из выделанной кожи - ремни, перчатки, шапки, кисеты. Из рогов делали ручки для ножей, вилок и другой «кухонной» утвари, а жир шёл на производство свечей и лекарств.

Столетиями литовцы охотились на зубров, которые водились на территории нашей республики в изобилии. Найдены многочисленные кости животных возле мест проживания людей, - около Тракай, Аникщяй, Вильнюса, Тяльшяй, Нямянчине. Зубры красуются на гербах Каунаса и Гродно, с тех времён сохранились названия деревень Стумбрес (Плунгеский район), Стумбрю (Панявежский район), леса Стумбрагиряй (Шилутский район) и Стумбрю (Плунгеский район).

Зубры - самые крупные животные Европы, хозяйничали в литовских пущах, иногда они достигали тонны, однако легко перепрыгивали двухметровое препятствие. Они паслись на пышных лугах, особо почитали душистую и ароматную травку, которая в народе получила название «зубражоле» (зубровка – Прим. «Обзора»).

Можно сказать, зубры всё же были слишком самоуверенны, что и погубило их. За 150 метров охотники могли почувствовать их мускусный запах, к тому же, увидев людей и будучи близорукими, выстраивались полукольцом и внимательно за ними наблюдали, ожидая их приближения, - но потом не в бой бросались, а со страшенным грохотом уносились в чащобу.

Мясо зубров являлась тоже обычной едой древних литовцев. Люди верили в таинственную мощь их кожи. Её резали на пояски, заворачивали в кожу других животных и носили на шее как амулет, способный защитить от несчастий.

До наших дней дошли сведения, что в 1409 - 1410 годах, то есть за год до знаменитой Жальгирисской битвы, в Беловежской пуще происходил массовый забой зубров, мясо засаливали в бочках и по реке Буг солонину сплавляли к месту будущего сражения - в Польшу, к местности Грюнвальд.

Затем власти охоту на исполинов запретили неимущим, оставив её для себя в виде забавы.

Все три Литовских Статута (XVI век) предусматривали за злоумышленное, недозволенное убийство зубра штраф в 1200 грошей, - громаднейшая сумма по тем временам. Кстати, сейчас за такое же преступление наказывают штрафом в 45 000 литов.

С.Герберштейн оставил описания охоты на зубров литовско-польской знатью в XVI веке. Охотники прятались в редколесье, туда собаки сгоняли животных. Увидев спрятавшегося за деревом человека, зубр нападал на него, а охотник из-за ствола колол зверя копьём, затем, чтобы перевести дух, бросал красную тряпку. Пока зубр топтал её ногами, охотник восстанавливал силы и опять начинал наносить копьём раны зубру.

Другой автор того времени – А.Камендон – пишет, что зубра окружали вооружённые луками всадники, один из них нападал на зверя, а остальные выпускали тьму стрел, зубр истекал кровью, падал на колени - и потом его добивали и тут же делили мясо.

Старинные хроники отдают должное смелости и доверчивости этих животных: если человек рубил лиственное дерево, то зубр ждал, пока то упадёт, потом подходил к нему и спокойно ощипывал листья. А ещё они чрезвычайно любили сухое сено: на рога поднимали стог и уносили в лес или – даже порой – окружали крестьянскую повозку с сеном, переворачивали её рогами, а потом подчистую съедали лакомство.

Французский рыцарь из Бургундии Жилибер де Лануа (а во Франции зубров уничтожили ещё в VI веке) в 1414 году видел зубра в зверинце возле тракайского озера Гальве. Упоминавшийся же немец С.Герберштейн, посетивший Литву в 1517 году, пишет, что зубры встречаются часто в лесах. Однако уже в 1559 году великий князь литовский и польский король Жигимантас Август послал своего охотника, главного ревизора Великого княжества Литовского Г.Воловича сделать список всех королевских пущ, звериных троп и особенно зубров.

Из «Описания пущ и переходов звериных Великого княжества Литовского» видно, что зубры были в пущах Казлу-Руды, Руднинкай и некоторых других. В 1755-м или в 1756 году в Пруссии прикончили последнего зубра, в Румынии - в 1762-м, в Саксонии – в 1793 году.

Писатель А.Полуянский повествует, что граф М.Тышкевич в середине девятнадцатого века убил зубра в Гродненской губернии для вильнюсского краеведческого музея. В Беловежской пуще этих животных уничтожали правители Литвы и Польши, русские цари. Себя они особо не утруждали: расстреливали их, сидя на вышках или с балконов охотничьих домиков. Например, польский король Август III в 1752 году за одну охоту убил 42 зубра, а русский царь Александр III – 28. В 1854 году в Беловежской пуще жило ещё 1543 зубра, а в 1887 году в зверинце Вяркяй (недалеко от Вильнюса) – два.

Во время Первой мировой войны стадо зубров в Беловежской пуще катастрофически уменьшилось, а 9 февраля 1921 года егерь Б.Спокович пристрелил последнего. Немного позже – в 1923 году (согласно некоторым авторам – в 1927-м) браконьер застрелил последнее живущее на воле в горах Северного Кавказа простодушное и красивейшее животное. Но в зоологических садах к 1921 году оставалось ещё 53 зубра.

В 1923 году человечество задумало восстановить популяцию зубров и придумало создать резервации для них. Потом была война. К 1955 году в мире насчитывалось 214 зубров, 48 из них – в СССР. В 1969 году в резервациях мира паслось уже 900 таких животных, а 29 августа 1969 года двух зубров - Монтериса и Моду – привезли из Подмосковья в Панявежский район. В 1971 году у них появился и первый малыш, которого назвали Гиринисом. В 1978 году в Литве травку щипали уже 34 зубра. Их пытались приучить к воле, выпуская на свободу, чтобы те прижились в лесах и самостоятельно смогли бы жить, но они тонули в болотах, заболевали, получали травмы и умирали, да и попросту становились добычей браконьеров.

К 1987 году на специально огороженной территории в лесу Пашилес Панявежского лесничества жило 29 зубров: 9 быков, 14 коров и 6 зубрят, а в 1998 году – уже 32 зубра, в 2009 году – 21 зубр.

А вы знаете, что зубры не такие уж ужасные и громадные? Найдите время и зайдите в вестибюль факультета естествознания (gamtos fakultetas – написано на доске, прикреплённой к стене) Вильнюсского университета. Он находится на улице М.-К.Чюрлениса. Вход туда свободный. И с правой стороны, за стеклом, вы увидите чучело легендарного животного. Попросите вахтёршу - она слева, в будочке сидит, и та включит освещение.

Медведи доставляли много хлопот крестьянам - задирали скот, разоряли дупла с пчёлами, однако с начала XVI века все Литовские Статуты предусматривали штраф за незаконное убийство медведя в 3 рубля, поскольку ценилась его шкура. Конечно, она уступала куньим, бобровым, соболиным, но подходила для накидок, покрывал. Надо заметить, что шкура медведя частенько служила покрывалом и простому мужичью.

Медвежатина – вещь вкуснейшая, особенно жаркое из окорока, жир – похож на птичий, к тому же обладает целебными качествами. Поэтому зверя тайно или явно все пытались убить.

В лесах же водилось несметное количество разного пушного зверя. Вот любопытнейший красноречивый исторический пример: в 1394 году во время осады крестоносцами Вильнюса мост через реку напротив замка покрыли... мехами, чтобы смягчить удары ядер.

Меха куниц, бобров, выдр, лис, белок были чрезвычайно ценными. В них не только наряжались местные богатеи, меха также и «экспортировали». Однако уже в XV веке вывоз за границу стал уменьшаться, а «импорт» - возрастать. Так, в 1785 - 1791 годах из Великого княжества Литовского вывезли мехов на 298 злотых, а ввезено – на 4769 тысяч злотых!

В средневековье литовские крестьяне платили оброк шкурами куниц, бобров, рысей, медведей, а в 1650 году дворяне в поместьях Вегерю (сейчас это Акмянский район) и Вилейкю (ныне - Кяльмеский район) ввели дань мясом диких зверей.

Из дошедших до наших дней дел средневековых браконьеров видно, что на лосей и оленей охотились с помощью луков и пик. Охотник в левой руке держал копьё, а правой укрощал зверя. На древко пики и на лук шёл орешник, на стрелы – породы твёрдых деревьев. К стрелам привязывали железные наконечники. В XVI веке в Литве стрелы и копья, прослужившие верой и правдой человечеству десятки тысяч лет, заменили мушкеты - диковинные, громадные, чуть ли не двухметровые ружья, заряжавшиеся порохом и пулей. И тогда охота - на того же медведя - стала выглядеть иначе: охотник забирался на дерево, прихватывал на всякий случай с собой топор на длинной ручке, чтобы отбиваться от возможного нападения разъярённого зверя, собаки же поднимали из берлоги косолапого, тот выбирался наружу - и получал заряд в лоб. Никакой эстетики!

Весьма распространённой являлась охота с помощью сетей. До XVI века их вязали из липовой коры, затем – из конопли, они стоили очень дорого. Представьте себе: связать многокилометровые сети, чтобы не только логова зверей, а весь лес ими огородить! Но они себя оправдывали: в них попадало всё живущее там зверьё – и лоси, и медведи, и лисы, и косули.

Для ловли зверья использовались и ямы. Медведя заманивали туда, поставив на маскирующие ловушку доски бочонок с мёдом, волка – привязанными на кол в центре ямы овцой или гусем. Настил проваливался, и незадачливые обжоры оказывались на дне.

Для ловли волков использовали и спиралевидной формы ограду из еловых сучьев и колов, а вовнутрь её помещали поросёнка или гуся. Серый заходил туда, шёл по той спирали на визг или гоготанье, а потом оказывался в центре, тут подбегали крестьяне и забивали его батогами. Волков ловили и на крюки: в землю врывали дубовый бочонок, на стенки прикрепляли крюки, а внутри же – приманка. Волк всовывал туда голову, и крюки впивались в бедолагу.

Ещё один способ: перед наступлением зимы попросту посыпали отравой тропу к падшему животному. Или такой способ: во время брачного периода «соблазнитель» на деревянной или бумажной дудочке «завывал» волчьим голосом, на такой вой волки откликались, а охотники, зная, где хищники могут собраться, попросту их окружали и убивали. Вот ещё один: светлой зимней ночью за санями на верёвке тащили гречишный сноп, а в возке – визжащего поросёнка. Заинтересовавшихся приблизившихся волков спрятавшиеся под покрывалами охотники расстреливали из мушкетов.

Мелких животных - куниц, лис, барсуков, лесных котов - ловили с помощью ловушек, которые устанавливали на звериных тропах или возле нор, логовищ. Нередко использовали и приманку. Например, капканы на выдр смазывали жиром или маслом, на бобров – эссенцией из корней камфары и валерьяны. К слову сказать, блюда из бобров в стародавние времена в Литве «украшали» столы местного люда. Так, при раскопках стоянок II века до нашей эры – XV нашей эры в Аукштадварисе (Тракайский район), Бубяй (Шяуляйский район), Нямянчине (Вильнюсский район) найдены множество костей этого зверька.

В Великом княжестве Литовском было много людей, специализировавшихся на ловле бобров - бебрининкасов (bebras – бобр, bebrininkas – охотник на бобра). Королевскими «бобровыми местами» заботился назначенный из окружения вельможи начальник бебрининкасов (Castorum dominus), он же присматривал и за местами проживания бобров на чужих землях, которые забрал в свою пользу великий князь. Местные крестьяне-бебрининкасы были обязаны заготавливать ветки деревьев, сено для зверюшек, подбирать пары, то есть делать так, чтобы самец и самка были одного цвета – чёрного или рыжего, а также кормить прибывшую свиту, их собак и участвовать в охоте на бобров. Массовый забой бобров в Литве уже в XVI веке практически свёл на нет популяцию ценных зверьков. Свидетельство тому - введённый в 1529 - 1532 годах на бебрининкасов в некоторых местностях денежный оброк, а к концу XIX века они, можно сказать, и вовсе исчезли.

Представьте себе: в 1929 году в Литве насчитывалось только 15 бобровых плотин! Пришлось начинать всё с начала: в 1947 году из Воронежа в нашу республику завезли 8 бобров, а сейчас их около 30 тысяч!

Подобная история произошла и с чудеснейшими рысями. Из-за красивейшего меха и вкуснейшего мяса - особо ценился запечённый окорок - их убивали столетиями. Эта дикая кошка была чрезвычайно наивна, и охота на неё не представляла особого труда и не требовала чрезвычайных навыков. При виде опасности она забиралась на дерево, оттуда её сбивали копьями, стрелами, пулями.

В середине ХХ века о ней вспоминали уже как об очень редком звере, после Второй мировой войны рысь занесли в Красную книгу. В 1970 году в Литве жило где-то 100-150 рысей, и сейчас трудно установить их точное количество, поскольку они ходят друг к другу «в гости»: в Беларусь, Латвию, Польшу, а «иностранцы» - к нам. Кстати, за убийство рыси штраф предусмотрен немалый – 20 000 литов.

Конечно же, нужно упомянуть и охотничьих собак. Удивительно: в 1566 году во Втором Литовском статуте перечислено 11 групп четвероногих помощников - тут и русские гончие, и борзые, и курты, и грифоны... Согласно Статуту, собака стоила в три раза (!) дороже коня и в шесть раз - быка или коровы. К тому же веку относятся и первые сведения о собаководах, которые выращивали собак и присматривали за ними. Работы им хватало - только во время одной королевской охоты в 1525 году погибло более ста собак!

Особо почитаемыми были обязанности сокольничего. Соколов дарили друг другу короли и князья и таким образом укрепляли дружбу и отношения. За честь было иметь в поместье соколов. В те времена эта птица являлась настоящей драгоценностью, тщательно охраняемой и оберегаемой.

В Первом Литовском статуте (1529 г.) записано: «Кто разорил или вырубил соколиное гнездо, или преднамеренно поймал возле гнезда сокола, или украл из гнезда молодых соколят, то тот, если будет доказана его вина, должен тому, в лесу которого гнездо, уплатить 12 кап (1 капа - 60 штук. – Прим. «Обзора») грошей». В те времена цена одного сокола приравнивалась к пяти коням!

С XV века в Расете и Вяркяй существовали соколиные школы, а в 1581 году великий князь литовский и король польский Стефан Баторий создал в Гродно ещё одну школу.

Известный факт: в 1644 году послы русского царя подарили литовско-польскому королю шесть охотничьих соколов - широкий жест по тем временам! Соколов держали в специальной башне, кормили по утрам и вечерам живыми воронами, голубями и другими пичугами. Вначале их учили в закрытом помещении падать на добычу, брать её и возвращаться назад. Потом учёбу переносили в поле, но привязывали соколов за лапки. Затем приучали хищника сидеть на руке всадника и с неё взлетать и преследовать птиц.

Сокол всегда нападает сверху, поэтому, чем выше он мог подняться, тем больше ценился. С соколами охотились на фазанов, куропаток, уток, молодых оленей, косуль, зайцев, кроликов. Если гусь или лебедь оказывал ожесточённое сопротивление, то на помощь соколу выпускали ещё несколько собратьев. Добычу тут же отбирали, поскольку, насытившись свежим мясом, сокол терял всякое желание продолжать охоту.

Однако со временем почему-то вельможи и дворяне охладели к такой забаве, и в 1773 году сокольничих поувольняли, а в 1800 году их и вовсе приравняли к преступникам. Это можно объяснить только тем, что началась развиваться голубиная почта, и хищным птицам объявили войну.

А потом появились ружья, в которых начали использовать патроны, и охота стала похожа на элементарное убийство. Таково моё мнение.