Крепче брони

Сегодня мне хотелось бы рассказать о необыкновенном человеке, с которым ненадолго свела меня судьба.

Первое боевое крещение Николай Колесников получил во время cоветско-финской войны в 1939-1940 гг., во время прорыва линии Маннергейма.

Сама природа Карелии с её непроходимыми лесами и болотами, многочисленными реками и озёрами благоприятствовала созданию этой линии. А то, чего не смогла завершить природа, доделали военные строители, внеся необходимые коррективы.

На возможных путях движения советских войск были устроены огромные волчьи ямы – воронки глубиной 7-10 м и диаметром 15-20 м. К тому же на каждый погонный километр ставилось 200 мин. Длина линии составляла 135 км, глубина - 90 км.

Природные условия на Карельском перешейке и на всей финско-карельской границе были неблагоприятны для применения танков. Но главной бедой для танков Т-26, а именно на таком танке в качестве водителя начинал свою службу Николай Колесников, было то, что их броню без труда пробивали противотанковые ружья.

Это был наиболее распространённый лёгкий танк (машина сопровождения пехоты). Броня лобовой части этого танка составляла 16 мм, броня других частей корпуса была ещё слабее.

В боях за Выборг и Карельский перешеек танковая рота Николая Колесникова, пересевшая на новенькие Т-34, внесла свою боевую лепту.

И снова война…

В военном билете Николая Колесникова есть такие записи: «Участие на фронтах с 22 июня 1941 года по 9 мая 1945 года». Как говорится, от звонка до звонка. Это – Бессарабский, Калининский, Западный, Первый и Второй Прибалтийские фронты.

Вероломно нарушив договор о ненападении, фашистская Германия 22 июня 1941 г. вторглась на территорию Советского Союза.

Гитлеровская армия насчитывала 5,5 млн. человек, около 4300 танков и штурмовых орудий, 4980 боевых самолётов, 47 200 орудий и миномётов. Ей противостояли силы пяти советских западных приграничных военных округов и трёх флотов. Они почти вдвое уступали противнику в людях, имели несколько меньшее количество артиллерии и превосходили врага лишь в танках и самолётах, правда, большей частью устаревших образцов.

К 10 июля глубина вражеского вторжения на решающих направлениях составляла от 300 до 600 километров.

…Враг рвался к Москве. Ожесточённые бои велись на всех направлениях, ведущих к столице. Основной удар - подо Ржевом - принял на себя Калининский фронт под командованием маршала И.Конева. На этом плацдарме стояли две трети немецких дивизий армии «Центр» для наступления на Москву. С обеих сторон понимали: будет взят Ржев – будет взята и Москва.

Потери советских войск в боях на ржевском направлении составили более 2 млн. человек. Город несколько раз переходил из рук в руки. Потери здесь вдвое превышали потери в Сталинградской битве. В лесах под Ржевом почти полностью погибла 29-я армия. Сам город был превращён в руины. От 40 тыс. населения осталось 248 человек.

После ожесточённой 15–месячной битвы Ржев так и не был взят противником.

Сорок две братские могилы находятся на территории Ржева и района. В них находится прах воинов более ста сорока стрелковых дивизий, пятидесяти отдельных стрелковых бригад и пятидесяти танковых бригад. Ржевская битва 1941-1943 гг. – самая кровопролитная битва за всю историю человечества.

Бои за Ржев назвали «ржевской мясорубкой». Основные силы 29-й армии оказались в тисках двойного окружения в Мончаловских лесах и были почти полностью разгромлены.

Гитлеровская авиация 20-30 самолётами беспрерывно бомбила окружённую территорию. Как вспоминали выжившие, это был «кромешный ад». Потери были огромны. Так, 15 бомбардировщиков обрушили бомбы на деревню Быково, в которой все дома до отказа были забиты ранеными и обмороженными. После бомбёжки от деревни остались только дымящиеся головешки, хоронить было некого.

В такой сложной психологической обстановке трудно было всем - и генералу, и солдату.

Трудно представить

Командующему ВВС Калининского фронта генералу С.Руденко было поручено организовать доставку по воздуху окружённой армии оружия, боеприпасов, медикаментов и продовольствия.

Очень часто грузы, сбрасываемые нашими самолётами, попадали на территорию, занятую фашистами. Однажды целый отряд транспортных самолётов, который сбрасывал провиант, промахнулся и весь груз сбросил немцам. Генерал И.Масленников, видя это, дал отчаянную радиограмму: «Мы подыхаем с голоду, а вы кормите немцев!»

Радиограмма попала к И.Сталину. Он вызвал начальника Генерального штаба А.Василевского и командующего авиацией П.Жигарева и был во время разговора настолько вне себя, что А.Василевский боялся, что И.Сталин своими руками расстреляет П.Жигарева тут же у себя в кабинете.

Завершив окружение 29-й армии, противник немедленно приступил к её расчленению и уничтожению по частям.

Все подразделения армии, штаб, командование были отрезаны от основной группировки наших войск. Погибло всё командование дивизий, командиры полков и батальонов, комиссары всех частей и подразделений.

В середине февраля 1942 года стояли тридцатиградусные морозы. Моторы машин на ночь нельзя было глушить, так как утром их завести было почти невозможно. В условиях окружения и нехватки топлива от лишней техники приходилось избавляться. Бросать приходилось даже «катюши».

Выход из окружения

Нужно было срочно искать слабое место в кольце окружения и через расширенный коридор вывести остатки войск 29-й армии.

По приказу командующего Калининским фронтом маршала И.Конева была сформирована колонна из 10 танков Т-34, окрашенных в белый цвет, которая была отправлена в рейд по тылам противника на глубину более 75 км. Колонной руководил майор Александр Алябьев, его заместителем был старший лейтенант командир танковой роты Николай Колесников.

Они наводили ужас в тылу противника: появлялись там, где их никто не ожидал, отвлекали основные силы немцев на себя.

После морозной ночи, по утрам, немецкие танкисты готовили танки к предстоящему боевому заданию. Гусеницы и катки очищали от намёрзшей на них грязи. Не очистишь – танк ни с места.

И вдруг из соседнего леса на них несутся белые фантомы, расстреливают немецкие танки в упор и исчезают.

Под покровом ночи, по лесным дорогам, с помощью партизанских проводников, километр за километ­ром изучались многие, неизвестные немцам, коридоры Мончаловского леса.

В 8 километрах северо-западнее Ржева был найден коридор до 10-15 километров, и 29-я армия получила задание расширить его. Но вражеская авиация почти беспрерывно бомбила наши части. В таких условиях вести какие-либо работы по расширению коридора было невозможно.

Эту горловину под Ржевом наши солдаты окрестили «огненным коридором».

Танковый экипаж Николая Колесникова всё же нашёл лесную дорогу, и в ночь на 17 февраля 1942 г., рассредоточившись на отдельные группы, наши части стали выходить из Мончаловского леса к основным силам Калининского фронта. Было выведено более 6 тыс. бойцов.

За эту боевую операцию экипаж Николая Колесникова был награждён орденом Красного Знамени. На обложке журнала «Красноармеец» за март 1942 г. была помещена фотография экипажа под рубрикой: «Герои Великой Отечественной».

Сломалась Курская дуга

Гитлер, убедившись, что путь на Москву с Ржевского направления ему заказан, решил наступать со стороны Курска и Орла. И начал переброску туда бронетанковых войск.

В районе железнодорожной станции Прохоровка произошло крупнейшее встречное танковое сражение Второй мировой войны. Утром 12 июля 1943 года навстречу бронированной немецкой армаде устремилась лавина Т-34. Тысячи танков с обеих сторон проверяли на крепость броню и нервы.

В боях под Курском был тяжело ранен командир танковой роты Т-34 Николай Колесников. Бронебойный снаряд «Тигра» прошил насквозь башню танка, унося с собой лопатку правой руки танкиста.

Вернувшись из военного госпиталя, Николай Колесников сумел воочию убедиться, на что способны в схватках против «Тигров», «Фердинандов» и «Пантер» наши красавцы Т-34.

Благодаря богатырскому тело­сложению и отменному здоровью Николай быстро пошёл на поправку. До войны он регулярно посещал спортивный клуб, занимался метанием молота и спортивной пирамидой. Он с лёгкостью держал на себе фигуру из 6 человек.

Курская битва продлилась 50 дней. Наш Т-34 благодаря совокупности своих боевых качеств был признан одним из лучших танков не только в этой битве, но и во всей Второй мировой войне.

Победа в танковом сражении под Курском перевернула ход войны на Восточном фронте и явилась завершением коренного перелома в войне.

Фронт покатился на запад, а вместе с ним двинулась и танковая рота Николая Колесникова. Были освобождены города Орёл, Клин, Белгород, Брянск, и всюду танки, среди которых была и машина Колесникова, забрасывали цветами.

Глуши мотор - пойдём домой

В октябре 1944 года части Советской 51-й армии достигли побережья Балтийского моря севернее Паланги. Немецкая группа армий «Север» была окончательно отрезана от группы армий «Центр», попала в Курляндский котёл в Латвии.

Войска Первого и Второго Прибалтийских фронтов, пытавшиеся ликвидировать котёл, встретили яростное сопротивление немцев. Лишь с пятой попытки удалось сломить их сопротивление.

Для Николая Колесникова война закончилась с завершением боевых действий в Курляндском котле, в которых его танковая рота участвовала в составе 16-й Литовской стрелковой дивизии. Последний штурм танкисты Колесникова провели при освобождении города Лиепаи.

9 мая 1945 года Германия капитулировала, но группа армий «Курляндия» оказывала сопротивление до 15 мая. После капитуляции были взяты в плен 203 тысячи немецких солдат и офицеров, включая около 14 тысяч латышских добровольцев.

Узнав о капитуляции Германии, большинство немецких солдат (135 тысяч) сдались. Но многочисленные группы попытались скрыться. Например, обергруппенфюрер СС Вальтер Крюгер (командующий 6-м корпусом СС) пытался с группой солдат уйти из Курляндии в Пруссию, но 22 мая 1945 года, настигнутый советскими солдатами, застрелился.

16-я Литовская стрелковая дивизия в составе Первого Прибалтийского фронта приняла участие в боевых действиях на побережье Балтийского моря.

В сентябре – октябре 1944 года она отличалась в боях под Клайпедой, за что в январе 1945 года получила название Клайпедской Краснознамённой.

13 июля 1944 г. советские войска, в числе которых находилась 16-я Литовская стрелковая дивизия, освободили Вильнюс.

Был такой немец…

К сожалению, фотографию немца Альгиса Жукаса, спасшего легендарного танкиста, командира танковой роты Николая Колесникова от «лесных братьев» в 1947 году, нам разыскать не удалось. Надеемся, что после выхода этого номера «Обзора» кто-то из родственников, знакомых или соседей откликнется на просьбу газеты и поможет найти следы этого человека.

Из трёх его дочерей, две - Траута и Эрика - во времена перестройки уехали из Литвы в Германию. Третья дочь (её имени соседи не помнят) проживает, по их мнению, где-то в Клайпеде.

Головное отделение бывшего совхоза «Тауралаукис» находилось в 7 км от Клайпеды и в 2 км от памятного камня, установленного в честь 16-й Литовской стрелковой дивизии.

До войны здесь жил и работал немецкий предприниматель Бальцер. Его хозяйство хорошо сохранилось: скотный двор с автопоилками, огромный сарай для снопов и сена, навес с сельхозтехникой, трактором «Hanamag» и автомашиной «ЗИС-5». Административное здание и жилые дома тоже целы и невредимы. Всё выглядело так, как будто здесь никогда не было войны.

Единственное, что бросалось в глаза, – это отсутствие людей. Наверное, они уехали в Германию вместе с отступающей немецкой армией. Лишь семья Альгиса Жукаса с женой и тремя дочерями осталась в хозяйстве. Это была немецкая семья.

Постепенно сюда стали прибывать беженцы - погорельцы из сожжённых деревень России, Белоруссии и Польши.

Руководство совхоза, в котором работал и инженер-механик Николай Андреевич Колесников, решило провести весной 1947 года первую посевную: обескровленной стране был нужен хлеб, каждый руководитель чувствовал себя как на фронте.

Поля были изрезаны окопами и траншеями.

  • От темна до темна работали мы лопатами, засыпая траншеи, натирая ладони до крови, - рассказывала мне моя старшая сестра Зинаида. - После их засыпки до посевной необходимо было вспахать и забороновать поля.

  • Впереди нас шли сапёры, гарантируя нам безопасную работу, - вспоминает Зинаида.

Часто находили стрелковое оружие. Поскольку отец был управляющим отделением, то несли находку ему. У нас в доме был целый арсенал оружия: трёхлинейка Мосина, автомат ППШ, немецкая винтовка и автомат-«шмайсер», а также многое другое стрелковое оружие.

  • Разобрать, почистить и смазать, - как всегда приказывал мне, совсем ещё пацанёнку, отец.

  • А стрельнуть дашь? – в ответ слышал он.

Однажды, выйдя на крыльцо с трёхлинейкой, я увидел парящего над двором ястреба. Он постоянно воровал у бабушки цыплят.

Я позвал отца и передал ему винтовку. Грянул выстрел и ястреб, странно кувыркаясь и барахтаясь, стал падать на раскинувшуюся во дворе иву.

Он был живой, пуля отшибла ему лишь кончик клюва. Схватив его, мы с ребятами побежали к сараю и распяли его на воротах.

Проходя мимо, отец снял ястреба с ворот со словами:

  • Вина ястреба не в том, что он, распятый, похож на фашистского орла с немецкого офицерского кителя, а в том, что он воровал цыплят.

Когда с траншеями было покончено, случилось непредвиденное: отказал двигатель единственного трактора «Hanamag».

Срывалась посевная

Необходимо было срочно ехать в Крятингу и менять двигатель. Оставив свой и получив отремонтированный, Альгис Жукас, Николай Колесников и четверо рабочих, довольные, возвращались домой.

Когда машина проезжала через лес, то путь ей преградила вооружённая группа.

  • «Лесные братья», - шепнул Жукас Николаю.

  • Выходи! - приказал офицер в национальной литовской военной форме и открыл дверь кабины.

Пока офицер допрашивал Жукаса, Николая уложили лицом в канаву. Он понимал, что его документы в нагрудном кармане гимнастёрки служат против него. Он чувствовал их обратной стороной ладони и, затаив дыхание, двумя пальцами руки начал их вынимать и подсовывать под листву. Кажется, ему это удалось.

А в это время немец доказывал остановившим их «лесным братьям», что лежащий в канаве, на обочине, человек в выцветшей военной форме вовсе никакой не оккупант, а трудяга, единственная задача которого сейчас – посеять и вырастить хлеб для той же Литвы.

Закончив допрос Жукаса, главный у «лесных братьев» разрешил Николаю подняться.

  • Скажи честно, ты коммунист? - как выстрел, прозвучали его слова на русском языке.

  • С 1939 года, – ответил Николай.

  • И ты не боишься мне об этом говорить?

  • Нет!

  • Почему?

  • Будучи офицером, вы же не будете стрелять в безоружного и трижды раненного советского офицера 16-й Литовской стрелковой дивизии, освобождавшего Литву от фашизма.

  • А если всё-таки расстреляю?

  • У вас нет причин, кроме тех, что я приехал в Литву не как оккупант, а как хлебороб, и в кузове машины лежит двигатель от трактора как подтверждение тому. И ещё: вы же не станете из-за меня расстреливать ещё пятерых.

  • И вы не боитесь умереть?

  • Боюсь! Вот там, подо Ржевом, Курском, когда мои танки неслись навстречу «Тиграм», я не боялся, потому что я обязан был сражаться с фашизмом – врагом человечества. Тогда у меня не было детей, а сейчас их у меня трое. И моя жизнь принадлежит им, - говорил как на исповеди Николай. - Бросайте свои лесные дела. Приезжайте в совхоз «Тауралаукис», что под Клайпедой. Нам нужны механизаторы. Получите жильё и работу. Безопасность гарантирую.

  • Мы отпускаем вас. Скажите спасибо вашему немцу. Это он оставил вас в живых, - сказал на прощание командир отряда «лесных братьев», и они растворились в лесу.

Битва за урожай

Николай Андреевич достал из канавы документы, сел за руль и потрёпанный за войну «ЗИС-5» пополз по лесной дороге. В кузове четверо мужиков придерживали двигатель трактора «Hanamag», от которого зависела судьба посевной 1947 года.

  • Может быть, успеем ещё сегодня установить движок на трактор? - спросил как бы себя главный инженер-механик, бывший капитан, командир танковой роты Николай Колесников.

  • Конечно, успеем! – ответил ему немец Альгис Жукас.

  • Скажи, что ты «наговорил» обо мне «лесному брату»? – спросил с улыбкой Николай.

  • Когда он меня спросил, почему я, литовец, защищаю этого русского оккупанта, я ему ответил: во-первых, я не литовец, а немец, а во-вторых, он не оккупант, а освободитель!

…При первых лучах солнца я стал свидетелем необычной картины, которая хорошо запомнилась на всю мою жизнь. Моё детство прошло в том бывшем совхозе «Тауралаукис».

Немец Альгис Жукас на тракторе «Hanamag», с привязанным к радиатору древком красного знамени, с таким достоинством сидел за баранкой, как будто впервые в жизни совершал самый божественный ритуал – он сеял первый послевоенный хлеб.

За сеялкой стояла Полина Трифоненкова - моя тётя, только что на днях вернувшаяся из концлагеря в Германии, куда она была вывезена в 1943 году.

Урожай получился отменным: более 20 центнеров пшеницы и ржи с гектара. Указом Президиума Верховного Совета СССР были награждены орденами и медалями многие работники совхоза, среди них орденом Ленина - Николай Андреевич Колесников, сестра Зинаида - медалью «За трудовую доблесть» и др.

У административного здания совхоза под высоким раскидистым дубом работники, установив столы вокруг дуба, отмечали праздник урожая. Здесь поздравляли хлеборобов и животноводов, благодарили их за хорошую работу. Допоздна засиживались они под дубом и всегда пели. Это были русские, литовские, белорусские и польские песни. Люди не хотели расходиться по домам.

Николай Андреевич отработал в совхозе главным инженером-механиком 34 года. Избирался депутатом Верховного Совета Литовской ССР, почётным гражданином района, был персональным пенсионером республиканского значения. Каждой весной он помогал людям вспахивать приусадебные участки, сажать картофель. Осенью не забывал привезти им сено и дрова. А себе привозил всегда в последнюю очередь.

Жена Клавдия Никитична знала о его душевной слабости, привыкла к этому и не пыталась его изменить.

Своим сыновьям Александру и Владимиру он оставил «Краткий боевой путь Колесникова Н.А.». На нескольких страницах рукописного текста («Обзор» публикует его первую страницу) отец изложил сыновьям своё военное лихолетье, свои ратные подвиги в боях за Родину.

Сегодня Александр Николаевич, старший сын Николая Андреевича, на пенсии. Работал мастером цеха на Клайпедской чулочной фабрике. Младший - Владимир - связал свою жизнь со спортом. Он тренер по велосипедному спорту.

В конце 1947 года совхоз начал получать новые гусеничные и колёсные тракторы. Казалось бы, нужно только радоваться, но главный инженер-механик Николай Колесников встретился с новыми трудностями: в хозяйстве не было механизаторов, некому было обслуживать прибывающую новую технику.

Он буквально пропадал тогда допоздна в совхозном гараже, два месяца обучая 18 трактористов, причём бесплатно. Нет, это были не «лесные братья», о которых Николай Андреевич иногда вспоминал. Это были демобилизованные солдаты. В это время его постоянно выручал немец Альгис Жукас. Его «Hanamag» успевает всюду: он убирает с полей урожай зерновых, он свозит снопы в сарай, он подключает свой универсальный трактор к молотилке, и вот уже первые тонны отборного зерна послевоенного урожая готовы к отправке государству.

Люди совершили подвиг – вы­играли битву за первый послевоенный урожай.

…Умер Николай Андреевич в 1996 году, в возрасте 77 лет. Провожать его в последний путь при­шли все жители бывшего совхоза «Тауралаукис». И, как подобает на похоронах заслуженного человека, перед гробом длинной вереницей на красных подушечках люди несли его ордена и медали. Награды несли те, кто знал его не только как красивого лицом человека, но ещё более – как человека, красивого душой.

Сергей ИВАНЮШКИН,
0
8 мая 2014 г. в 17:52
Прочитано 2091 раз
4