Феномен истории Литвы послевоенного времени

«Audiatur et altera pars» («Выслушай и другую сторону»)

От редакции: Недавно в редакцию «Обзора» попала ещё не публиковавшаяся статья ныне покойного Станисловаса ЛАЗУТКИ, известного литовского историка. Судя по всему, написана она была несколько лет назад. Но насколько же точно указал С.Лазутка на проблему, если с годами, как мы видим, всё то, о чём писал историк, становится лишь острее! А если учесть, в общественном пространстве Литвы дискуссии о послевоенном периоде нашего государства можно назвать дискуссиями с очень большой натяжкой (сплошные монологи «единомышленников»!), то очевидно, что есть смысл опубликовать старую статью сегодня.

Стиль автора сохранён.

За последнее десятилетие появилась целая прорва книг и статей различных авторов (не только «геноцидистов») о сложнейшей и трагической истории Литвы в первые послевоенные 7-8 лет, начавшейся уже в 1944 г.

Я обратил внимание на статью Йонаса Рудокаса («Gair?s», 2007, № 9), этого «переквалифицировавшегося» в историки инженера, в которой кратко освещается один из вышеназванных периодов истории. Автору, как и в других статьях исторического характера, стремящемуся быть объективным, однако не удаётся сохранить «объективные позиции». Кроме того, он освещает лишь одну сторону проблемы – трагическую судьбу «лесных братьев», а о другой стороне – ещё более трагической судьбе их жертв – умалчивает. Да и историю трагедии «лесных братьев» освещает односторонне и очень узко, по сути, с позиций его родной деревни Шаркяй.

Й.Рудокас пишет: «Молодые литовские парни, успешно «оборонившиеся» (дословно – С.Л.) от нескольких мобилизаций вермахта в литовский легион СС, не имели никакого желания стать пушечным мясом другой чужой армии, и были своеобразно правы» (Курсив мой – С.Л.), (там же, стр. 21).

Таким образом, вермахт здесь отождествляется с Советской армией. Будто бы автор не понимает, что вермахт, оккупировавший и поработивший народы всей континентальной Европы, продолжал захватническую войну, оккупируя значительные территории СССР, добиваясь установления фашистской Германией мирового господства, а Советская армия освобождала из этой оккупации всю Европу, также и Литву. Поэтому в первом случае молодые парни Литвы, бойкотируя призывы в легион СС, были не «свое­образно», а полностью правы, ибо стремились избежать позорного участия в захватнической войне. А во втором случае этих парней оправдать нельзя: они не хотели принять участие в освободительной войне всех народов Европы против немецкого и итальянского фашизма и самое главное – в освобождении от нацистской оккупации своей матери-родины Литвы.

Хочется спросить Й.Рудокаса и ему подобных: почему всем нам дорогую нашу Отчизну Литву должна была освобождать от гитлеровской оккупации «чужая» Советская армия? А может быть, не было такой оккупации, может, не было эдикта Гитлера от 17 июня 1941 года, в котором имя Литвы и имена двух других Прибалтийских республик были вычеркнуты с карты Европы и на их территории образована колония рейха «Остланд»?!

Разве в 1944 году при освобождении Советской армией территории Литвы «литовские парни» той же деревни Шаркяй не должны были принять самое активное участие в освобождении своей Родины от гитлеровской оккупации и в восстановлении её имени на карте Европы? И многие из них немедленно вступили в ряды советских воинов-освободителей, только теперешние правители «независимой» Литвы предали забвению этих действительных патриотов Литвы или – ещё хуже – изобразили «оккупантами».

У меня, литовца третьего поколения сибирской литовской деревни Байсогала, в которой бережно хранился родной язык и национальные традиции наших предков, не возникало «проблемы» - участвовать или не участвовать в этой освободительной и в известной мере революционной войне. Не возникла эта «проблема» и у 30 тыс. парней из Литвы различных национальностей, сражавшихся в рядах 16-й Литовской дивизии, многие из которых пали смертью храбрых.

Мне, в 1944 году 20-летнему старшему лейтенанту, заместителю командира отдельной роты связи (не в составе 16-й Литовской дивизии), как и десяткам тысяч лейтенантов Советской армии, само собой было понятно, что парни с освобождённых в 1944 году территорий СССР – молодые литовцы, латыши, белорусы, украинцы и др. – должны немедленно влиться в ряды Советской армии и участвовать в освободительной войне против фашизма.

Й.Рудокас не понимает, а точнее не знает (и откуда ему знать) настроений и духа Советской армии лета 1944 года, по существу уже победительницы?

Интересно, как бы мы, 20-летние лейтенанты, посмотрели на праздно шатающихся за своей оградой нескольких здоровых парней той же деревни Шаркяй? Мы бы их немедленно отправили под конвоем на призывной пункт, а при попытке к бегству (случай, описанный Й.Рудокасом в его родной деревне) расстреляли бы как дезертиров - это же война!

Нам и в голову не приходило, что Литва - это какая-то особая советская республика, и что мы её не освобождаем, а, как сейчас утверждается, «оккупируем». Мы, воспитанные в советском интернациональном духе, были нацелены на освобождение народов и стран Европы от фашизма, а если удастся, то и от капитализма. При таком настрое и в такой ситуации для нас не имело значения какое-то иное мнение А.Снечкуса. Здесь уместно сказать пару слов по поводу усилий автора статьи усмотреть в поведении и словах А.Снечкуса попытку «отговорить московские власти от мобилизации» (призывного возраста мужчин на освобождённой территории Литвы. – С.Л.), (там же, стр. 21).

Хорошо зная А.Снечкуса (несколько лет работал в ЦК КПЛ и почти ежедневно общался с ним), я очень сомневаюсь в верности такого утверждения Й.Рудокаса, пусть даже «добытого» из каких-то «достоверно-сомни­тельных» архивов. А.Снеч­кус, мудрый политик, прекрасно осознавал ситуацию Литвы как одной из республик СССР, высокий авторитет советского государства на международной арене и самое главное – настроение 12 миллионов воинов Советской армии, и он не мог, «торговаться с Москвой» о каких-то исключениях для Литвы по такому «щекотливому» вопросу.

Да и кто бы стал в Москве его слушать? И уж никак нельзя согласиться с автором статьи, что несколько десятков тысяч «литовских парней», ушедших в лес в организованную гитлеровцами при отступлении вермахта из Литвы пятую колонну диверсантов и террористов в тылу советских войск, были «по-своему правы».

Разве Й.Рудокас не читал в том же журнале и в газете «Opozicija» высококвалифицированные статьи историка П.Фрейдхейма? Могу согласиться, что значительная часть деревенских «литовских парней» не ведала, кто организовал и направлял эту «партизанскую войну», но их руководители, закончившие школы диверсантов в гитлеровской Германии, а после войны сотрудничавшие со спецслужбами многих капиталистических стран, прекрасно знали и понимали, по чьему заказу и в каких целях ведётся эта авантюристическая, бесперспективная «партизанская война».

А ведь именно им ставятся памятники!

Объективный, добросовестный историк (не говорю о политиках, от которых напрасно ждать совести и порядочности) не должен таким «борцам за свободу» раздавать ордена и воздвигать памятники, наоборот, надо признать их вину и ответственность за кровавую трагическую историю литовского народа в первые 7-8 послевоенных лет. Тем более, убийства ими тысяч невинных детей, женщин и стариков отождествлять с ответными мерами Советской власти (там же, стр. 24). А что, уважаемый автор, было делать этой власти, прекрасно знавшей характер и цели «партизанской войны», организованной гестапо и абвером, а в послевоенное время всячески поддерживаемой империалистическими кругами США и Англии, а также антисоветской литовской эмиграцией в этих странах? Тем более что эта «война» вселяла обманчивые надежды (история это подтвердила) у «партизан» на скорую и неизбежную войну этих стран против СССР сразу же после окончания войны с Германией. Между тем, Черчилль и Рузвельт (а позднее - Трумэн) в 1944-1945 годах были озабочены совсем другим – остановится ли победоносная Советская армия на Эльбе или, осуществляя свою освободительную миссию, двинется дальше на Париж и Рим на помощь отрядам сопротивления Мориса Тореза и Пальмиро Тольятти? Такие настроения, особенно у нас, молодых офицеров, были. Откуда знать о них Й.Рудокасу и им подобным, да и хотят ли они знать?

Й.Рудокас со своих «объективистских позиций» «благородно» размышляет лишь о трагедии «лесных братьев». А спросил ли он мнения десятков тысяч жителей Литвы, которые потеряли своих близких, родственников, зверски убитых лишь только за то, что мыслили иначе и хотели жить иначе, нежели «лесные братья»? Автор сознательно, а возможно, будучи неспособным понять или просто не желая войти в конфликт с нынешней власть предержащими, трагической темы жертв бандитизма вообще не касается. По-человечески его можно понять – эта болезненная, кровавая и труднообъяснимая история убийства тысяч (по одним данным – 12 тыс., по другим – больше) ни в чём не повинных детей, женщин и стариков своего собственного народа. Это даже не геноцид, а что-то более страшное и зверское!

Современные историки «гено­ци­дис­ты», «специалисты» по данному периоду истории Литвы эту трагическую тему также чаще всего замалчивают или бессовестно отождествляют действия подразделений «защитников народа» и «лесных братьев». Однако исторической правды не утаить: почти год публикуемые в газете «Opozicija» тысячи фамилий жертв кровавых преступлений «лесных братьев» являются документальным и вечным свидетельством, требующим восстановления исторической истины.

Действительные борцы за свободу своих народов и стран сражались с оккупантами на поле брани, но не убивали невинных детей и женщин своего народа. Такие благородные освободительные войны есть и в истории Литвы. Достаточно вспомнить героическую борьбу участников восстания 1862 – 1864 годов против русского царизма, действительно тогдашнего оккупанта Литвы. Это тема моей кандидатской диссертации. Мы, несколько историков Литвы во главе с академиком Юозасом Жюгждой, исследуя эту проблему, стараясь придать восстанию более социальный освободительный характер, тщательно искали в архивах свидетельства зафиксированных террористических акций против представителей царских оккупационных властей и их приспешников, теперь модно называемых коллаборационистами (таких среди дворянства Литвы было достаточно). Искали-искали и не нашли не только ни одного убитого ребёнка или жены коллаборациониста, но и их самих. А между тем, несколько тысяч повстанцев, вооружённых старыми ружьями и косами, героически сражались на поле боя с превосходящими хорошо вооружёнными дивизиями регулярной царской армии и казачьими полками. Вождь повстанцев Сигизмунд Сераковский был тяжело ранен, схвачен и повешен на Лукишкской площади.

Это действительно настоящие герои, борцы за освобождение Родины от оккупантов!

А о послевоенных «борцах за свободу Литвы» и их «подвигах» я, в отличие от историков-«геноцидистов», знаю не только из архивов. Поэтому спрашиваю таких историков: как называть этих «борцов за свободу» и как оценивать их «подвиги»: убийства невинных детей, женщин и стариков? Они, не смущаясь, лгут, что это «лишь единичные случаи». Нет, господа коллеги, это, как уже сказано, тысячи таких варварских, уму непостижимых убийств. Поэтому этих «борцов за свободу Литвы», на руках которых запеклась кровь их невинных жертв, следует во имя исторической правды назвать убийцами и преступниками, а не ставить им памятники.

Послевоенная история Литвы среди всех известных освободительных войн многих народов (также и литовского) является своеобразным феноменом. И объяснить этот феномен очень трудно, тем более оправдать убийц.

А объяснять всё же надо, но только, сколь возможно, спокойно и объективно - «аudiatur et altera pars».

Станисловас ЛАЗУТКА, профессор, доктор исторических наук.